Маргарита Южина - Пончик с гвоздями
– Не заказывала, – помотала головой свекровь.
– И не надо! Я бы вам шила не хуже, чем этот знаменитый кутюрье!
– Так сколько тебе надо-то? – полезла Клавдия в кошелек.
– Пока пять. Думаю, больше не потребуется. Да вы не беспокойтесь, Даня отдаст.
Клавдия и не беспокоилась. Если на доброе дело, отчего не дать. Но вот на костюме Акакия пришлось сэкономить, отделаться скромным свитерком. То есть пуловером… Ну да разве мужикам много надо!
Даже в связанном соседкой пуловере Акакий Игоревич выглядел блестяще – блестели глаза, губы, лысина и туфли. К тому же мужчина вылил на себя две пригоршни одеколона, чтобы все присутствующие задохнулись от восторга.
Клавдия Сидоровна, как она и предполагала, в платье не влезала. Но это только вначале. Не прошло и каких-то сорока минут, как Акакий Игоревич, точно классическая Золушка, пыхтя и потея, втрамбовал-таки супругу в дорогой наряд, и та расцвела от восторга. Платье отчего-то не стройнило, а как раз наоборот – обтягивало и выпячивало все недостатки фигуры, но зато оно так искрилось, что сразу было понятно, сколько оно стоит. То есть что стоит весьма недешево. А если еще уложить прическу да подкрасить как следует глаза, губы, эдак причудливо нарисовать брови… Да, а еще обязательно надо надеть клипсы – вот эти, которые покрупнее. Правда, тогда почти до плеч оттягиваются уши, но зато камни в них блестят, как настоящие бриллианты! Нет, Клавдия Сидоровна сегодня определенно в ударе!
Ровно в десять сверкающая чета Распузонов появилась возле парадного подъезда Агафьи Эдуардовны.
– Какие гости! – радушно встретил их возле дверей Коля, швейцар и охранник в одном лице. – С Новым годом! Вас уже все заждались!
Коля был уже немолодым мужчиной, родом из деревни. За место свое он держался прочно, поэтому рассыпался в любезностях весьма старательно. Хотя, впрочем, и сама хозяйка встретила Распузонов так же лучезарно:
– А вот, познакомьтесь, познакомьтесь! Это мои друзья – Клавдия Сидоровна и Акакий Игоревич, – пропела она, представляя Распузонов немногочисленным гостям. – Вот Семизвонов Семен Семенович с женой…
– Так мы же знакомы, гвозди вам в пончик! – радостно взревел Семизвонов. По всему видать, прапорщик уже успел продегустировать спиртное.
Агафья Эдуардовна чуть натянуто улыбнулась и продолжила знакомить:
– Красиковы Василий Петрович и Ирина Марковна, наши бизнесмены, очень солидные люди, а это Марианна…
– Ах, прошу вас, не надо отчества! Просто Марианна… – игриво прощебетала тощая дамочка в длинном персиковом платье, растягивая накрашенные губы.
Женщина была одна, без мужа. Она потряхивала стильными светло-русыми прядями и сверкала огромными камнями, хотелось думать, что ненастоящими. Ее искусный макияж не мог скрыть некоторые морщинки и не совсем молодую шею. Дамочке было под пятьдесят, что наметанный глаз Клавдии определил совершенно точно, но надо было признаться – выглядела Марианна изумительно.
– Так, значит, Марианна… – грозно сверкнула очами Клавдия Сидоровна.
– А вы что, меня знаете? – захлопала ресницами по щекам дамочка.
Еще бы Клавдия ее не знала! Да век бы ее не знать! Вот ведь как мир тесен…
Еще в далекой молодости Акакий Игоревич Распузон, тогда просто Акакий, никак не мог жениться – все его невесты были не по вкусу его маменьке. Он влюблялся, страдал, худел и терял волосы, но матушка никак не могла выбрать себе невестку. Однажды покорный Акакий привел на маменькино судилище девчушку яркую, веселую, смешливую и представил ее своей будущей женой. Матушка тут же выставила невесту вон, а Акакию было запрещено целую неделю выходить на улицу и читать Мопассана. Акакий просидел гораздо больше: он все ждал, когда утихнет сердечное страдание. Оно утихло, но у него вообще потерялся интерес к женщинам. Тогда матушка не на шутку всполошилась, тем более что брачный возраст у сына уже давно подошел, а посему срочно собралась и отбыла в другой город к сестрице. Правда, она и оттуда раза два приезжала устраивать смотрины, и Акакий снова пытался продемонстрировать ей все ту же веселую хохотушку, но маменька была неумолима. Ей не нравился никто, и Акакий безрадостно влачил холостое существование до тех самых пор, пока Клавдия Сидоровна, тогда еще просто Клавочка, не решила эту ситуацию по-своему. Она случайно встретилась с молодым Акакием, случайно влюбилась, а позже просто переместилась в квартиру к Акакию, затащила его в загс и уже потом, когда носила первенца, позволила супругу порадовать мать. С тех пор прошло тридцать лет, но у Акакия так и осталась нежная память о своей первой любви к той, которую матушка не одобрила. Честно говоря, Клавдию Сидоровну это до сих пор не слишком тревожило, но вот сейчас эта самая любовь стояла перед ней и куражилась, называя себя Марианной. Какая еще Марианна, самая что ни на есть Машка! Но у Акакия разгорелись щеки. Даже лысина испариной оросилась!
– Вы меня знаете? – напомнила о себе худая, как селедка, Марианна.
– Ма… Ма-а-ашенька, – вдруг заблеял Акакий Игоревич. – А ты меня не узнаешь?
У Клавдии нервозно задергался глаз. Так и есть, узнал. Эх, зря она тогда ее фотографию из его ящика не выбросила. Он ведь, наглец, даже ей, жене, рассказывал про свои пылкие чувства к этой оглобле.
– Акашка! Ой! Это ты? Нет, ну надо же! Неужели правда ты? А постарел-то как! Серьезный такой! Лысый! Тощий! Ну прямо задохлик! С ума сойти! – визжала Марианна от восторга и радостно подпрыгивала. Совсем неприлично, в таком-то обществе.
– Мариванна, что это вы, как саранча, в моего супруга впились? – потянула Клавдия Сидоровна мужа за свитер.
Но тот в порыве нахлынувших чувств даже не обратил на это внимания. И совершенно напрасно – Клавдия тут же взяла со стола фужер с шампанским и невзначай опрокинула его мужу на самое пикантное место.
– Ах, Кака! Какой ты, право, неаккуратный! – с силой принялась тереть она испачкавшиеся брюки. – Теперь вот садись со мной рядышком и не выпрыгивай. Боже, какой позор, в самом неприличном месте мокрое пятно!
– Машенька! Я столько о тебе вспоминал… – все пытался подскочить к тощей даме Акакий, но жена снова суровой рукой дернула его назад.
– Сиди уж и не болтай ерунды! Пока пятно не высохнет.
Акакий на минутку поугас, приземлился рядом с Клавдией, но эмоции переполняли его через край, и дальше снова возобновились восклицания радости и счастья. И все гости наперебой восхищались: надо же, как это волшебно – в новогоднюю ночь встретиться со своей первой любовью, вот радость-то! И как-то все удачно забыли про настоящую жену, которая сидела в дорогом платье и празднично сверкала, как милицейская мигалка. Вроде даже тост произнесли за них – за Акакия и эту новогоднюю саранчу Машку!
Клавдия принципиально принялась флиртовать с прапорщиком Семизвоновым. Но на них никто и не думал обращать внимания – их чувства не были покрыты вуалью времени.
Собравшиеся шумно принялись провожать старый год. Потом выключили свет и внесли свечи. Пока все толкались возле свечей и прыгали, точно кузнечики, со своих стульев, пока Клавдия на минуточку увлеклась, чтобы в темноте поближе пододвинуть к себе блюдо с красной икрой, Акакий забыл про испачканные штаны и уселся возле своей старой знакомой. Такого откровенного хамства Клавдия не ожидала. Она могла, конечно, разразиться скандалом, но мужчины уже считали секунды, а по телевизору президент поздравлял всех россиян с Новым годом. С боем курантов раздался взрыв нового смеха, новой радости и шампанского.
– Вы сегодня… того… Красивая такая, гвозди вам в пончик… У вас даже платье новогоднее! – прошептали в ухо Клавдии мокрые губы прапорщика.
Ой, да и правда, чего это она?! Новый год все-таки, пусть Акакий тешится воспоминаниями, а она, Клавдия, позаботится о себе.
– Урррра! С Новым годом! – восторженно взвыла она, когда народ уже в молчании принялся за еду.
– О! Проснулась! А это твоя жена, что ли, Акакий? Ой, с какими же бегемотами нам пришлось связать свою судьбу! А все твоя мамочка! – услышала Клавдия, как фыркает Марианна, склонившись к уху Акакия. – Ты посмотри, что я тебе покажу. Хотя подожди, чуть-чуть попозже…
– А я пью тост за нашу родную армию! – гаркнул прапорщик, наливая себе новую рюмку.
Прапорщик был худ, прыгуч и считал себя совершенным. Поэтому он цепко ухватил бразды правления праздником и наливал гостям рюмки не переставая. Забыв, по какому поводу застолье, Семен Семенович настоятельно порекомендовал выпить за вооружение. Следом он предложил «выпить тост» за воздушный флот, гвозди ему в пончик… потом за пехоту, а затем решил пить за генералов, причем за каждого поименно. Его весело прервали, включили музыку, и гости стали прыгать под бешеные звуки молодежной песни. Клавдию все время дергал длинноногий прапорщик, а ей так надо было послушать, о чем там воркуют ее муж и прежняя его знакомая.
