Детективная осень - Татьяна Витальевна Устинова
Тут Катя вспомнила Влада и невольно вздрогнула. Тот, в отличие от Игната, был холодным, надменным. Понятно, почему Милена не в восторге от романа с ним. Вот уж кто эгоист, думающий только о себе. Катя вспомнила, как на обратном пути подруга вскользь обронила, что у Влада не самые простые отношения с его богатой семьей, он мечтает выйти из семейного бизнеса и стать художником, но не может, потому что деспотичный отец считает его продолжателем своего дела. Вот уж воистину богатые тоже плачут.
Утро тянулось невыносимо медленно, но все-таки оно прошло. К двум часам они приехали на Васильевский остров и подошли к особняку, который при свете дня выглядел одновременно и более величественно, и более жалко. Кате вдруг стало физически больно от того, что это здание, построенное умными, работящими, порядочными людьми, теперь разрушается, оставшись без хозяйского пригляда.
Они вошли внутрь, поднялись по черной лестнице и через пять минут оказались в столовой, где уже сновали люди. Игнат был здесь и, увидев Катю, поспешил к ней с такой искренней, открытой улыбкой, что она снова вспыхнула, засияла в ответ, понимая, что на ее лице, как в открытой книге, можно прочитать все испытываемые ею чувства. Впрочем, ей было наплевать, что о ней подумают. Пожалуй, впервые в жизни.
Влад тоже был здесь. Он ни на шаг не отходил от стоящего на одном из подоконников большого кожаного кофра. Тот был уже открыт, и издали Катя увидела, что внутри кофр представляет собой что-то среднее между комодом и шкатулкой. Множество отделений, обитых бархатом, открывались и выдвигались, в закрытом состоянии надежно укрывая от посторонних глаз скрытые в них драгоценности.
Неподалеку стоял молодой быкообразный человек, в котором сразу угадывался охранник. Второй такой же, словно брат-близнец, стоял у дверей, ведущих на лестницу, внимательно осматривая всех входящих и выходящих из комнаты. У другого окна расположилась миловидная девушка, у которой тоже был с собой огромный чемодан. В нем, как поняла Катя, подойдя поближе, помещались гримировальные принадлежности. Рядом на треноге стояло большое зеркало с несколькими яркими лампочками, а перед ним стул, на который почти сразу уселась Милена.
Игнат вернулся в фотозону, поправлял свои бесконечные зонтики и лампы, то включал их, то выключал, добиваясь идеального освещения. Еще в комнате стояла большая вешалка на колесиках, такие обычно использовались в магазинах одежды, и на ней висели четыре шубы. Соболиная, из чернобурки, из белоснежного песца и из серебристой норки - бесценное обрамление для уникальной Милениной красоты и бриллиантового блеска украшений.
Странно, но сегодня Катя не чувствовала себя чужой среди всего этого великолепия.
То ли тепло, исходящее от Игната, то ли возможная ее принадлежность к старинному роду, в чьем особняке она сейчас стояла, полностью лишили девушку привычной робости. Она ждала начала съемок, потому что ей было интересно увидеть преображения Милены, но и особняк посмотреть хотелось, тем более что часа через два снова стемнеет.
Решив, что она успеет пройтись по залам и кабинетам особняка Брусницыных до начала фотосессии, Катя двинулась к дверям.
- Ты куда? - окликнула ее Милена.
- Особняк посмотреть.
- Погоди, ты мне тут нужна. У меня ассистентка заболела, не сможет приехать, а мне нужно, чтобы кто-нибудь помогал мне переодеваться. Верочка, - Милена кивнула на визажиста, - одна не справится. Не мальчиков же просить. Ты мне поможешь?
- Конечно! - воскликнула Катя. - Милка, я так рада оказаться хоть немного полезной.
Съемка началась. Милена, облаченная в шелковую черную комбинацию с дорогими кружевами и прозрачные черные чулки на стройных ногах, дополнительно удлиненных тонкими шпильками, надевала с помощью Кати то одни, то другие серьги, которые Влад доставал из своего волшебного сундука.
Менялись браслеты, серьги, ожерелья и кулоны, пушистый мех сменялся гладким, темный - светлым, струились длинные Миленины локоны, ловко сновали руки визажистки, освежающие грим, меняющие цвет помады, промакивающие капли пота от жарких софитов.
Щелкал затвор фотоаппарата. Игнат снимал сверху, снизу, сбоку, стоя, лежа. Катя против воли любовалась и им, и меняющей позы Миленой. Сейчас они выглядели единым целым, два профессионала, занятые делом. Она даже не поняла, почему вдруг прозвучало слово «стоп».
- Что, уже все? - огорчилась Катя.
- Перерыв. - Игнат засмеялся, подошел и обнял ее за талию. - Отдохнуть надо. Сейчас люстру включим, я свет перенастрою, и вторую серию отщелкаем. Девчонки, вы отдохните пока.
Влад захлопнул дверцы кофра, достал с подоконника термос, разлил в пластиковые чашечки кофе. Протянул по очереди всем, не забыв и Катю с Верой. Кате это понравилось. Что ж, по крайней мере, он не считает их обслуживающим персоналом, а если и считает, то относится по-человечески.
- Давай возьмем кофе с собой и посмотрим другие комнаты. - Милена скинула каблуки, натянула тапочки, потянула Катю за руку. - Пошли, ты же хотела.
Все-таки чудесная она подруга.
- Пойдем в оранжерею? Или в Красный кабинет? Или в танцевальный зал? - спросила Катя, готовая идти куда угодно из благодарности за подаренное ей чудо.
- Да ну, скукота. - Милена махнула рукой. - Пошли искать запертую комнату, ну, ту самую, где зеркало Дракулы.
- Ага, а говорила, что не читала про особняк. - Катя засмеялась, но послушно дала подруге увлечь себя к выходу.
Охранник придирчиво осмотрел их обеих, проверяя, нет ли на девушках украшений.
- Долго не бродите! - прокричал им вслед Влад. - Через пятнадцать минут начинаем.
По черной лестнице девушки спустились на первый этаж, свернули в какой-то закоулок, очутились в коридоре, длинном и почему-то извилистом, прошли по нему, снова куда-то свернули, оказались на другой лестнице, по которой куда-то поднялись, и остановились перед обшарпанной деревянной дверью, отчего-то незапертой.
Милена потянула за ручку, дверь скрипнула, приотворяясь, и Кате внезапно стало страшно.
- Давай вернемся, - сказала она, отчего-то шепотом.
- Ты что, трусиха? - Милена уже открыла дверь, шагнула внутрь, и Кате ничего не оставалось как идти тоже. Не оставлять же подругу одну.
В комнате царил полумрак. За окном уже сгустились осенние сумерки, и освещалась она лишь фонарем, стоящим на улице, у самой стены. Комната, точнее, небольшой кабинет, была совершенно пустой, лишь на стене висело большое зеркало в старинной
