Ирина Волкова - Месть в три хода

— А где они теперь? Тоже во Франции?

— Что ты! Какая Франция? В Москве.

— Но в гости к тебе они приезжают?

— Я что, похожа на сумасшедшую? Запомни одно золотое правило: если хочешь сохранить мужа — держи его как можно дальше от лучших подруг.

— Неужели ты даже не познакомила их с Пьером?

— Разумеется, нет. Я же тебе объяснила.

— Но меня-то ты приглашала в гости.

— Ты — другое дело. Во-первых, ты не лучшая подруга, а всего лишь знакомая по переписке, из чего следует, что у тебя нет желания делать мне пакости. Во-вторых, ты тоже неплохо устроена в жизни — живешь в Испании, от отсутствия поклонников не страдаешь, так что мой Пьер тебе даром не нужен.

— Честно говоря, у меня никогда не возникало желания отбивать ухажеров у своих приятельниц. На свете так много мужчин, что я просто не вижу в этом необходимости.

— Не стоит судить обо всех по себе. Хоть Светка и клялась мне когда-то в любви и дружбе, она бы с удовольствием всадила мне нож в спину.

— Просто так, без всякой причины?

Аглая вздохнула.

— Не то, чтобы уж совсем без причины. Кое-какие основания у нее, конечно, были, хотя в целом все это глупости.

— Глупости?

Некоторое время Глаша молчала, словно прикидывая, рассказывать мне или нет.

— Помнишь героя моих книг, сыщика Гава?

Лицо Аглаи приобрело отрешено-мечтательное выражение погруженного в приятные воспоминания человека.

— Такой типаж не забудешь, — усмехнулась я. — Кстати, я давно хотела тебя спросить — зачем ты сделала главного героя кривоногим, длинноруким, волосатым и похожим на обезьяну? Чтобы уйти от стереотипного образа частного детектива?

— Ни от чего я не хотела уходить. Просто он таким и был.

— Кто он?

— Колька Сугавов. Светкин жених. Он хотел, чтобы мы называли его Ник, но, с моей подачи, все звали его Гав.

— Жених той самой Светки, с фотографии?

Аглая кивнула.

Ситуация постепенно начинала проясняться. Теперь я понимала, откуда у Глаши появилось такое недоверие к моральным и нравственным качествам лучших подруг.

— И ты увела Гава у Светки. Я угадала?

Глаша поморщилась.

— Мужчина — не ишак. Против воли его не уведешь.

— Но морковкой перед носом все-таки надо помахать. Вряд ли парню ни с того, ни с сего приспичило бросить свою невесту.

— Разве я виновата в том, что мужчины так и липнут ко мне? С Колькой я вела себя точно так же, как с другими ухажерами, и если у него поехала крыша, моей вины в этом нет.

— А тебе самой он нравился — волосатый, обезьяноподобный и с кривыми ногами?

— Ты не понимаешь, — мечтательно вздохнула Аглая. — В Гаве за километр чувствовался настоящий мужик. Густая черная шерсть на груди, в которую можно было зарыться, как в ковер, мускулы, как сжатые пружины, острый звериный запах от подмышек… Это тебе не малохольный красавчик с рекламы одеколона. С ним я чувствовала себя как… как…

Глаша запнулась, не в силах подобрать адекватное сравнение.

— Как горилла в период случки? — с невинным видом подсказала я.

Аглая бросила на меня косой взгляд, гадая, что стоит за моими словами — ирония или искреннее желание помочь.

Я, хоть и с некоторым трудом, сохраняла на лице серьезное и заинтересованное выражение.

— Звучит несколько грубовато, но, в целом, верно, — признала Глаша. — В любви он был как зверь. Дикая, животная, всесокрушающая страсть.

— Настоящая идиллия, — восхитилась я. — А почему ты не вышла за Гава замуж?

— Замуж? За рядового милиционера? О чем ты говоришь!

— Да уж, российский мент — это действительно не подарок, — согласилась я. — И чем все закончилось?

— Это был настоящий кошмар, — Аглая блаженно зажмурилась от воспоминаний, как объевшаяся сливок кошка. — Светка накатала предсмертную записку на пять страниц и наглоталась снотворного. К счастью, ее вовремя нашли и откачали. Гав терзался от чувства вины, и в то же время был не в силах побороть всесокрушающее влечение, которое он испытывал ко мне, а я…

Честно говоря, если не брать в расчет постель, где он был бесподобен, я относилась к нему совершенно равнодушно. По сравнению с интеллектуальной элитой, среди которой я вращалась, Николай был, как бы помягче выразиться… несколько неотесан. Из тех парней, что путают Бодлера с борделем, Сартра с сортиром, а Ван Гога с Ван Даммом. В конце концов мы расстались, естественно, по моей инициативе.

Гав, как безумный, преследовал меня около полугода, но у меня к тому времени появился новый любовник, один кинорежиссер, подающий большие надежды. Убедившись, что мы с Николаем расстались, Светка снова стала со мной общаться, мы даже вместе съездили в Ниццу, где я и встретила Пьера.

— И с тех пор ты не видела Гава?

— Ни разу. В Москву меня что-то не тянет, а на милицейскую зарплату во Францию тоже особо не накатаешься. Впрочем, из милиции его выгнали.

— Выгнали? За что?

— Боюсь, в этом была доля и моей вины, — притворно сокрушаясь, вздохнула Аглая. Чувствовалось, что роль роковой женщины весьма ей импонирует. — После того, как я в очередной раз отвергла его ради режиссера, Николай безобразно напился и в таком виде отправился на задержание.

В результате его напарник погиб, а Гав вместо бандита подстрелил сидящую на лавочке старушку. За убийство его не упекли его лишь чудом: вскрытие показало, что бабулька, испугавшись стрельбы, скончалась от инфаркта за несколько секунд до того, как Гав всадил в нее пулю. Не знаю, правда это или нет — патологоанатом, выдавший это заключение, был Колиным приятелем. В тюрьму Гав не сел, но из органов его с треском выперли. Чем он потом занимался — не знаю.

— С ума сойти, — оценила я. — У тебя жизнь — почище чем детективный роман.

— То ли еще будет, — заговорщицки подмигнула мне Глаша.

Утро следующего дня было почти точным повторением предыдущего: Аглая блистала отсутствием, а Пьер собирался на работу.

Впрочем, Глашино исчезновение меня не удивило: еще вчера она предупредила, что с утра у нее назначена важная встреча. Мое знакомство с Андресом было Аглае только на руку — теперь ей не нужно было заботиться о том, чтобы развлекать неожиданно свалившуюся на голову гостью.

— Я последовал твоему совету, — сказал Пьер.

— Какому именно?

— Узнать, не въезжал ли во Францию некто с фамилией, начинающейся на "Гав".

— Как я поняла, ответ был отрицательный?

— Совершенно верно. Все туристы с подходящими фамилиями по окончанию визы выехали из страны. А откуда ты знаешь, что из этой затеи ничего не получилось?

— Потому что фамилия прототипа сыщика Гава — Сугавов. Николай Сугавов.

— Сугавóв, — сделав ударение на последнем слоге, повторил Бриали. — Как ты узнала?

— Спросила у твоей жены, — объяснила я, гадая, рассказывала ли ему белобрысая лисичка о том, что она знакома с Аглаей, и как Глаша отбила у нее жениха. — Тебе приходилось когда-нибудь слышать эту фамилию?

— Нет, — покачал головой Пьер, и по выражению жадного интереса на его лице я поняла, что он говорит правду. — Что это за тип?

— Кажется, бывший милиционер, в смысле полицейский.

— У него что-нибудь было с Аглаей?

— Понятия не имею, — соврала я. — Поинтересуйся у нее.

— Нет. Я уже объяснял, почему не могу расспрашивать Глашу.

— Тогда узнай еще у кого-либо, кто может быть в курсе, — забросила я пробный шар. — Наверняка, ты знаком с какими-нибудь русскими подружками своей жены.

— Представь себе, нет. Аглая шутила, что не доверяет подругам и никому не позволит отбить меня у себя. В Россию я не ездил, а сюда она подруг никогда не приглашала.

Ситуация становилась все более интригующей. Если Бриали не врал, он понятия не имел, что Света и Аглая знакомы. Неужели злопамятная "лисичка" решила отплатить Аглае той же монетой, отбив у нее мужа? Судя по всему, подобное поведение весьма характерно для лучших подруг.

Любопытно, знает ли Света о том, что ее бывший жених тоже находится на Лазурном берегу и работает на Аглаю? Скорее всего, нет, иначе она постаралась бы довести это до сведения Пьера. Обвинив Глашу в связи с бывшим любовником, "лисичка" могла бы подтолкнуть Бриали к разводу, а потом занять ее место.

Непонятно только, что делать мне в такой ситуации. Меньше всего мне хотелось ранить чьи-то чувства и провоцировать конфликты, а это означало, что всю компрометирующую информацию следовало держать при себе. Пьер просил меня присмотреть за Аглаей и удержать ее от неразумных шагов, которые она могла бы предпринять в отношении Ива Беара. Именно этим я и стану заниматься, а за странными хитросплетениями любовных взаимоотношений буду просто наблюдать со стороны, исключительно из писательского любопытства.

Была в этой истории еще одна странная нестыковка. "Лисичка" могла утаить от Бриали свое знакомство с Аглаей, но скрыть свое русское происхождение ей бы не удалось. Русский акцент во французской речи был прекрасно известен Пьеру — он каждый день слышал его у себя дома, и он не спутал бы Свету с чешкой или полькой. Почему же в таком случае он попросил именно меня перевести ему бумаги, обнаруженные в тайнике Аглаи?