Доктор Фальк. Вино стоит смерти - Игорь Евдокимов
– Это второй человек за день, который бросает тень на Ольгу Константиновну. Гречихина говорила примерно то же самое, кроме, разве что, интрижек Лукьяновой. Зачастую, когда мнения нескольких людей сходятся, это либо означает, что в их словах есть зерно истины, либо – что они заранее знали, что и как рассказывать. Хотя Ольга Константиновна действительно видится первостатейным кандидатом. Видели ее после сообщения о гибели мужа? Ледяное спокойствие!
– Эх, народ нынче не тот пошел, – пожаловался Александр Петрович. – Раньше ведь как было? Убили человека по пьяному делу или в пылу ссоры – так ведь сразу придут с повинной. А сейчас? Есть покойник. Есть пять подозреваемых. И вот ведь, что обидно: все поют так, что хочется им верить. Да только один-то точно виновен.
– Боюсь, вы идеализируете прошлое… – Фальк достал из кармана сигару, задумчиво посмотрел на нее, но разжигать не стал. Курить, конечно, хотелось, однако это желание он относил исключительно к психологической зависимости. Мысль о том, чтобы втягивать горячий дым в столь жаркий вечер, была физически отвратительной. – Что говорят ваши уставы и прочие документы на случай такой ситуации?
– Записать показания, а потом долго их сличать, пока не найдется оговорка, – понуро ответил Сидоров.
– Здравая мысль, по правде говоря…
– Да, только никто никому не противоречил. За весь день мы не узнали ничего существенного.
– Как это? – обиделся Фальк.
– А так! Еще с утра мы знали, что в момент убийства Сиротов находился в зале, а Кулыгин – крал шампанское из винного погреба. С тех пор – ничего нового. Лукьянова и Гречихина алиби друг друга не подтверждают. С Бесединым – та же история. Они с Бесединой валят все на Ольгу Константиновну. Она – на Елену Михайловну. Но все эти утверждения – голословны. Не говоря уже о том, что мы так и не нашли пропавшее вино. Знаете, как это называется? Тупик!
Он допил свой лимонад и покосился на Фалька. Доктор, однако, вел себя довольно странно. Он откинулся на спинку лавочки и сквозь просветы в опутавшем беседку плюще задумчиво изучал вечернее небо.
– Василий Оттович, что с вами? – спросил урядник.
– Чаю? – проскрипел старушечий голос над ухом. Александр Петрович в ужасе взвился со скамейки и обернулся. Сквозь заросли плюща из сгущающихся сумерек на него вопросительно глядела Клотильда Генриховна.
– Господи, нельзя же так человека пугать! – воскликнул он. Фальк, при этом, остался сидеть в той же позе, не замечая возникшего переполоха.
– Клотильда Генриховна, что с ним? – спросил у кухарки Сидоров.
– Василий Оттович думают, – ответила старушка. Урядник готов был поклясться, что только что услышал от нее на три слова больше, чем дано простым смертным.
– А знаете, я бы не отказался от чая, – как ни в чем ни бывало сказал вышедший из ступора Фальк, заставив Сидорова опять подпрыгнуть, хотя на этот раз – значительно ниже.
Клотильда Генриховна кивнула и неслышным призраком посеменила обратно на дачу.
– Василий Оттович, это что такое сейчас было? – спросил Сидоров. – Вы меня чертовски напугали!
– Прошу прощения, Александр Петрович, меня просто посетила одна любопытная мысль, – смущенно улыбнулся Фальк. – Знаете, мне кажется, что теперь у нас есть все необходимые улики, чтобы вычислить убийцу. Единственное, чего я пока не понимаю – это как нам доказать виновность этого человека…
Глава одиннадцатая,
в которой доктор Фальк ставит диагноз, Александр Петрович размышляет о рыбалке, а Лидию все это очень раздражает.
Лидия поднялась на крыльцо знакомого дома с башенкой и деликатно постучала в дверь. После некоторой паузы, ей открыла Клотильда Генриховна.
– Добрый день! – очаровательно улыбнулась девушка. – Клотильда Генриховна, а Василий Оттович дома?
Приличные девушки таких вопросов обычно не задают. Но обстоятельства требовали решительных действий. Дело в том, что Фальк вот уже двое суток пропал без вести. Вернее, она подозревала, что именно это и произошло, ведь ранее доктор не позволял себе забыть о Лидии ни на день. Либо присылал записку, либо приглашал на прогулку или какое-то мероприятие в курзале, либо просто выпить кофе в кондитерской. Теперь же, после их разговора и вручения Василию Оттовичу «Исчисления вероятностей» от него не было ни слуху, ни духу. И Лидия очень сомневалась, что это как-то связано с внезапно открывшемся в нем интересом к математике.
– Лидия, милая, как хорошо, что вы зашли! – воскликнула Клотильда Генриховна. – Повлияйте на Василия Оттовича, умоляю! Mein Lieber Junge [1]уже вторые сутки сидит в своем кабинете и, по-моему, даже совсем не ест!
Возможно, необыкновенная длинна ее речи объяснялась беспокойством за воспитанника, возможно – тем, что кухарка души не чаяла в Лидии, но Клотильда Генриховна устыдилась своего красноречия и привычно добавила:
– Чаю?
– А, кстати, я бы не отказался! Клотильда Генриховна, Лидия Николаевна, доброе утро! – бодро поприветствовал дам урядник Сидоров, поднимаясь на крыльцо.
Кухарка одарила его мрачным взглядом. По мнению Клотильды Генриховны, именно из-за Александра Петровича доктор Фальк впал в нервическое буйство. Впрочем, Лидия ее полностью в этом поддерживала:
– Дайте-ка я угадаю: это из-за вас он заперся дома и уже третьи сутки не выходит на улицу?
– Вообще-то, пока еще только вторые, – парировал Сидоров. – К тому же, доктор сам вызвался мне помочь. И, осмелюсь заметить, до сих пор потчует меня вопросами один загадочнее другого.
– Как же это?
– А вот так! Он вдруг застыл с просветленным видом, словно ему шестикрылый серафим явился, объявил, что все улики у нас есть и он даже знает имя убийцы, но при этом продолжает сидеть с загадочным видом и гонять меня с поручениями. Невольно задумаешься, кто из нас в полиции служит!
Василий Оттович же пребывал в полном неведении и по поводу визита гостей, и по поводу беспокойства Клотильды Генриховны. И была у него на то крайне веская причина – он ставил диагноз убийству Валентина Карповича Лукьянова.
К своей невольной детективной деятельности Фальк относился с тем же тщанием и вниманием к деталям, что и к врачебной. Каждая из найденных улик становилась для него симптомом. Да, стоит признаться, довольно противоречивым, но, с другой стороны, с симптомами часто так. Ему предстояло отсеять все несущественное или ложное, и найти-таки гипотезу, которая увязывала все значимые детали воедино. Вот только гипотеза отчаянно не желала быть найденной. И это сводило Василия Оттовича с ума.
Его рабочий стол был просто завален документами и заметками. На нескольких листах бумаги он записал все показания и нанес на
