Лев Корсунский - Игрек Первый. Американский дедушка

Явившись к вдове, лейтенант застал у нее Толю Маленького и еще одного нетрезвого джентльмена.

— Друг, ты откуда? — миролюбиво спросили пограничника.

— От Колюни, — честно ответил Муха оторопевшим хахалям.

Прихватив заначку, он с чистой совестью отправился в Воробьевку.

Из сочувствия к покойникам лейтенант сделался как бы посредником между ними и живыми людьми. Приносил мертвецам последние новости из дома, выполнял всякие поручения, порой деликатные. Зато невидимки щедро расплачивались с пограничником. Знали покойнички, где разжиться копейкой.

Но Муха хлопотал не из‑за денег. Оказавшись между тем светом и этим, он ощущал свой долг в том, чтобы связать небо и землю. Для чего иначе было даровано ему свыше особенное зрение!

Муха сообщил Игреку то, что узнал от покойников: его приятель Брокгауз на самом деле — полковник Безопасности Судаков. В старые времена — гроза диссидентов. Создал через подставных лиц антисоветский кружок и с блеском разоблачил его. За что получил орден Ленина.

Бесхитростный Игрек поделился этими сведениями с самим контрразведчиком.

Судаков не стал отнекиваться. Объяснил, что хотел подлечить нервы, а под своим именем в Воробьевке — неудобно. От ордена Ленина контрразведчик тоже не стал отрекаться, правда, сообщил: удостоился награды за то, что поймал японскую шпионку.

— Она выдавала себя за киргизку, — поведал полковник.

— Как же вы ее разоблачили? — полюбопытствовал Долговязый.

Контрразведчик беззвучно пожевал губами, решая, стоит ли выдавать мальчонке государственную тайну.

— У японок волосы на лобке не растут. Я увидел, что косоглазая в парике…

Наивный Игрек обомлел.

— У шпионки парик был…

— Конечно, на лобке, — подтвердил поддельный Брокгауз. — Мне это показалось подозрительным.

Игреку хотелось спросить, как чекист углядел потайной парик, но он постеснялся.

— За парик вас наградили орденом Ленина? — с благоговением спросил дылда.

— За разоблачение агента японской разведки! — строго поправил мальчика полковник. И добавил со вздохом: — Самое трудное в этом деле было то, что у киргизок пизды тоже лысоватые.

— Как вас теперь называть? — спросил Долговязый, слегка ошалев от многообразия жизни.

— Как угодно, — с любезной улыбкой отвечал многоликий контрразведчик, — у меня есть еще с десяток имен.

Для профи не составило труда выведать у Мухи все, что открылось тому о загробной жизни, включая подробности самоубийств Колюни и Мальчикова. Кое — кому из бывших диссидентов, не доживших до нынешних времен, передал Сергей Павлович через Муху приветы и наилучшие пожелания.

— Как они могут мне насрать? — осведомился контрразведчик у Мухи полушутя.

Честный пограничник пожал плечами. Врать не хотел. Про то, что мертвые хватают живых, тоже умолчал.

Сведения, которые лейтенант Мухин сообщил полковнику, получить тот мог только от самих диссидентов.

В этом чекист не сомневался. Существование параллельного мира, населенного его врагами, огорошило Судакова.

Конечно, и на том свете собраны самые крепкие, бескомпромиссные чекисты. Они разберутся с диссидентами, вышибут из них мозги. Но то, что приходится дышать с мерзавцами одним воздухом, угнетало полковника.

— Есть у них тюрьмы или лагеря? — спросил он у Мухина.

— Не видал. Психушка есть.

— Какая?

— Наша.

Судаков рассудил, что в таком случае и лагеря у призраков есть. Но кто в них сидит? По приговору какого суда, не земного же?!

Сергей Павлович взял у пограничника подписку о неразглашении, но не сомневался, что тот разгласит тайну жизни и смерти, хранить которую следовало крепче любой государственной тайны.

Полковник поздравил себя с вербовкой первого агента на том свете. И сам же радостно выдохнул:

«Служу Советскому Союзу! — А, поразмыслив, прибавил: — И на том свете буду служить!»

Исчезновению Мухи из Воробьевки не придали особенного значения. Он вообще был какой-то странный. Может, стал невидимкой.

Рассуждавшие в таком духе сами не знали, как близки были к истине. Пребывая в черной меланхолии, Муха боролся с искушением отправиться в параллельный мир. Дорог туда вело немало: петля, отравление, утопление… Единственное удерживало пограничника на этом свете: важность его миссии быть связующим звеном между тем светом и этим.

Обезьянник Службы безопасности, куда поместили Муху, вполне его устраивал, потому что и там невидимок было видимо — невидимо.

— Что у нас творится с покойничками? — сразу справился полковник Судаков, наведавшись к задержанному.

— Навалом их тут.

— Надо дезинфекцию провести!

Глава шестая

В жизни Игрека произошло важное событие, поначалу им незамеченное. Время от времени Кукушка со злорадством порывалась покуковать полковнику Судакову. Всякий раз он, заткнув уши, покидал прорицательницу после первого же «ку-ку».

Приняв успокаивающую микстуру, Сергей Павлович пребывал на койке в расслабленном состоянии, отгоняя прочь непрошеные мысли о том, что на одной койке с ним улеглись несколько отъявленных диссидентов.

Полковник имел благое намерение соблазнить Алевтину, чтобы избавить Игрека от нравственной зависимости, от нее.

Судакову пришлось отказаться от своего плана только из‑за проклятых диссидентов. Вообразив, что мерзавцы будут вертеться у него под ногами в интимные моменты и скалить зубы, контрразведчик сразу увял. Он и спать стал беспокойно, ожидая от бывших зэков подлых проказ.

Сергей Павлович пытался с ними договориться по-хорошему, но те трусливо отмалчивались. Ни звука не услышал полковник Судаков в ответ на чистосердечное раскаяние и предложение дружбы. Злопамятные попались подонки. Контрразведчик понял: если не вступит в контакт с покойниками, сойдет с ума. И будет помещен в ту же Воробьевку.

Сойти с ума в обратную сторону не удастся, и ждет его дорога в окно или под потолок. В другой жизни он, наконец, разберется с невидимыми поганцами!

Сергей Павлович бодрился, но на самом деле встреча с душами врагов страшила его. Будет ли он на том свете полковником безопасности? В живом виде Судаков обладал перед призраками хотя бы телесным преимуществом…

Понимая, что вес тела имеет значение в схватках борцов или боксеров, но не при встрече с враждебными невидимками, Сергей Павлович все-таки упрямо цеплялся за свою жизнь, чтоб сохранить столь привычную и любимую плоть.

Полеживая в койке после приема успокоительных капель, полковник Судаков меланхолически рассуждал:

«Вся мощь великой державы не может обеспечить безопасности бойца невидимого фронта от других бойцов невидимого фронта…»

В голове контрразведчика стало путаться. Спасительная микстура умеряла душевную боль Судакова.

«Наверно, призракам даже на атомную бомбу насрать! — без паники философствовал Сергей Павлович. — Вот кто третью мировую войну развяжет! Служба безопасности должна создать разветвленную агентурную сеть на том свете, чтобы иметь возможность вовремя предотвратить агрессивные выходки враждебных элементов…»

Слова сами находили друг друга. Оставалось только перенести их на бумагу. И послать… к чертовой бабушке.

Сергей Павлович с горечью вынужден был признать: если докладная записка о необходимости создания агентурной сети на том свете ляжет на столы московских генералов, верного служаку пожизненно упекут в Воробьевку. С правом носить полковничьи погоны на пижамной тужурке.

— Радуетесь, скоты, из за своей неуязвимости? — бодро обратился Сергей Павлович к призракам. — А если мы вас отравляющими веществами? — Судаков лихо испустил громкий срамной звук.

На него охотно откликнулись в других палатах. Пуская ветры, люди бессознательно стремились отвратить от человеческого сообщества незваных призраков.

— Передохли, сволочи? — с победоносным видом осведомился полковник Судаков. И узрел Ознобишина, памятником возвышавшегося над его койкой.

Скорбный вид доктора был красноречив:

«Еще один свихнулся в Воробьевке! Теперь ты наш навек! Доигрался на свою жопу! Ее ждут большие испытания! Что же тебе вколоть для начала, дорогуша?»

Полковнику Судакову нестерпимо захотелось хоть одному человеку открыть душу.

— Иннокентий Иванович, какое есть средство борьбы с призраками?

— Перекреститься!

— А если они неверующие?

— «Галочку» в жопу.

Судаков оторопел.

— Но у них нет жопы!

— А у вас?

Кукушка нашла свою жертву, когда та потеряла всякую способность к спасению.

Пребывая в черной меланхолии, полковник Судаков впал в дрему.