Галина Полынская - Что у принца под короной
Благодаря выходному дню, в метрополитене не было часпиковой давки и дурдома, даже получилось присесть.
– И кем мы представимся? – крикнула мне в ухо Тая, как только поезд начал движение. – Кто мы такие? Откуда знаем о происшествии трехлетней давности?
– Как всегда будем смотреть по ситуации.
– Какая ситуация, Сена? Мы ломимся к людям в дом воскресным вечерком! Нам с порога, сразу же надо что-то заявить о себе.
– Ну давай заявим, что мы сотрудники детективного агентства, занимаемся расследованием внезапных смертей, объединенных в одно дело.
– А если они сами заказали свою родственницу, как братец Осадчий? Перепугаются, начнут заметать следы…
– Тай, три года срок не малый, если они в чем-то виноваты, то свое уже давно отпугались и все следы замели, раз продолжают оставаться на свободе.
Ливанова согласно угукнула и присосалась к банке. И практически молча пила ее вплоть до самой Киевской! Молча! Такая вот нечаянная радость.
Дом 36 на улице Большой Дорогомоловской оказался внушительной сталинской пятиэтажкой, с кучей сверкающих бутиков на первом этаже и одноподъездным входом со двора. Ну и конечно полный комплект камер, домофонов и охраны – как же без этого. Но, на удивление, все кордоны миновали быстро, пожилой консьерж даже не стал созваниваться с владельцами квартиры, просто спросил, куда идем. Мы честно ответили и покатились себе дальше. Поднявшись на третий этаж, я отважно позвонила в нужную нам дверь. Открыли сразу, даже не спрашивая, кто там. Мы толком и не успели напустить на себя детективный вид, как взорам нашим предстала красота неописуемая лет двадцати пяти – двадцати семи. Высокий белокурый, синеглазый, с идеальной фигурой, в легких домашних брюках и желтой майке красавец вогнал нас обеих в мгновенный ступор одним своим возникновением пред нашими носами.
– О, я думал, это Оля, – произнес неземной красавец божественным голосом. – Здравствуйте, а вы к кому?
И одеколончиком еще каким-то чудодейственным от него пахнуло… чтоб уж окончательно таких вот матрешек, как мы с Тайкой добить… Представляя, в каком стрессе в данный момент находится моя любвеобильная подруга и что толку от нее будет мало, я старательно взяла себя в руки, откашлялась и доброжелательным тоном налогового инспектора произнесла:
– Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, вы являетесь родственником Одинцовой Эммы Валентиновны?
На прекрасном лице (интересно, почему такой загорелый? В солярий что ли, ходит?) возникло легкое замешательство. Он оглядел мою персону, перевел взгляд на мою застывшую подругу с позорно отвисшей челюстью и вытаращенными глазами и снова посмотрел на меня.
– Вообще-то, я ее сын, а в чем дело?
– Мы из детективного агентства, нам надо с вами поговорить. – Всегда наслаждаюсь реакцией публики, когда произношу фразу «мы из детективного агентства». – Мы можем войти?
– Да, конечно, – и чудо-чудное приглашающе взмахнуло крылом.
По возможности незаметно, я изо всех сил наступила на ботинок неподвижной Ливановой. Это вернуло ее в реальность, она захлопнула хлеборезку, вернула глаза обратно в глазницы, судорожно сглотнула и походкой Железного Дровосека потопала в квартиру. Пока мы раздевались, успели представиться и узнать имя хозяина квартиры, звали его ни как-нибудь, а Герман. Прямо вот Герман и все тут… Он препроводил нас в зал и предложил усаживаться в кресла. Квартирка, да и интерьер со всеми эти антикварными богатствами, ламбрекенами и гамадрилами… пардон – гардинами, просто валили с ног простого обывателя. Нет, ну такого не может быть в реальности! Чтобы такой вот Герман в таких апартаментах… это что-то из области сериалов, ей богу! Где тут скрытая камера? Укажите пальцем! Только Герман открыл рот, намереваясь, видимо, задать нам какой-то вопрос, как в дверь позвонили.
– Надеюсь, на этот раз все-таки Оля.
Он пошел открывать, а я попыталась ускоренными темпами привести Ливанову в чувства.
– Тая! – зашипела я рассерженной коброй. – Немедленно возьми себя в руки! Ты бы знала, как ты выглядишь со стороны! Еще немного и потечет слюна из глупой приоткрытой пасти!
– Нет, ну каков красавец, да? – обрела дар речи Тая. – Я таких еще не видала!
– Мы много чего еще в этой жизни не видали, – я посматривала на дверь, ожидая возвращения хозяина апартаментов. – Дыши глубже, такой Герман все равно не про нашу честь!
– Чего это вдруг? – насупилась Тайка. – Чем мы плохи?
– Мы всем хороши! Но к таким юношам надо в очередь записываться и не известно, дойдет ли эта очередь до нас прижизненно! К тому же у него уже какая-то Оля имеется…
– Может это его бабушка, – сморозила Тая очевидную глупость.
Герман вернулся с невысокой стройной женщиной в возрасте «где-то в районе сорока», однако, выглядела она превосходно, очень ухоженно, видать посвящала себе немало времени, сил и средств. Едва зайдя в комнату, она уставилась на нас с такой ненавистью и ревностью, что мне стало, мягко говоря, не по себе.
– Это Оля, – представил Герман, – а это… это…
– Сена и Тая, – представила я, – мы из детективного агентства «Фараон».
При словосочетании «детективное агентство», на тщательно накрашенном лице Ольги возникло замешательство, жгучая ревность во взгляде сменилась растерянностью. С ядовитой улыбочкой Таисия наблюдала эту метаморфозу.
– Мы хотели бы поговорить с вами о смерти Одинцовой Эммы Валентиновны, – продолжала я, оценивая красивый, ровный загар Ольги, такой же, как у Германа.
– А… а в чем дело? – она присела на диванчик с гнутыми львиными лапами, Герман остался стоять, подпирая стену.
– Вы могли бы рассказать нам подробности обстоятельств ее смерти? – Когда я входила в детективный образ, я так сильно начинала сама себе нравится, что просто слов не найти.
– А в чем все-таки дело? – к женщине похвально быстро вернулось самообладание, взгляд сделался жестким и подозрительным.
Да уж, вот это мегера! Классическая причем! От такой если живьем уйдешь, то только в одних трусах, да босиком по снегу.
– Дело в том, что по Москве прокатилась волна внезапных и очень странных смертей, – насчет волны я, конечно, немного преувеличила для пущей важности момента, – их объединили в одно дело, и наше детективное агентство занимается поиском убийцы.
– Убийцы? – Брови Германа поползли кверху. – Но при чем тут мы и мамина смерть?
– Мы бы тоже хотели это выяснить, – вставила свои «две копейки» Тая.
– Моя сестра покончила с собой, – металлическим голосом произнесла Ольга. – Ни о каком убийстве и речи быть не может.
Сестра? О, значит это тетя и племянник? Но что-то родственными отношениями как-то мало попахивает.
– Покончила с собой? В душевой бассейна? По-моему, мало подходящее место для самоубийства.
– Мама была очень эксцентричной женщиной…
– Она была с большим приветом! – резко перебила Ольга. – Называй уж вещи своими именами! От нее постоянно можно было ожидать чего угодно, она нас всех измучила своими дикими выходками! И если бы нее ее самоубийство, то остаток жизни Эмма провела бы в психиатрической клинике!
– А в чем это выражалось? – заинтересовалась я. – Расскажите, пожалуйста. И какие у Эммы могли быть причины для суицида?
Ольга сцепила руки «в замок», противно громко хрустнула пальцами и начала рассказывать. Разница в возрасте у сестер оказалась существенной – почти восемь лет в пользу Ольги. Детей Эмма иметь не могла, поэтому в двадцать три года, будучи замужем за коллекционером и антикваром Всеволодом Марковичем, усыновила Германа. Кстати, Всеволод Маркович был старше своей супруги аж на тридцать два годика, но, видимо, нешуточное финансовое благополучие как обычно сыграло роль молодильного яблочка. Вот интересно мне, что это за профессия такая престижная и денежная – антиквар-коллекционер? И где на такое обучают, в каком именно техникуме? Итак, по словам Ольги, сестра всегда была немного с придурью, но с годами придурь стала усугубляться. Самое печальное, что в семье нет-нет да и вылезала наследующаяся по женской линии шизофрения, вот и стали возникать подозрения, что Эмму не миновал недуг. Ко всему вдобавок, она являлась творческой натурой, писала стихи и пьесы, ничем другим никогда толком не занималась и от глубокого погружения в творчество, чердак у нее начинал протекать все сильнее и стремительнее. Тут Ольга приостановила повествование и зыркнула в сторону Германа.
– Гера, свари нам всем кофе!
Это прозвучало, как приказ. Видать, Гера у нее по одной половице ходит, у такой тетушки особо не забалуешь. Герман послушно ретировался варить кофе, а Ольга продолжила повествование, сделав голос на полтона ниже. В общем, шло время, пожилой супруг не молодел, а старился, уже с трудом антикварил и совсем плохо коллекционировал, а приемный сын подрастал, расцветал и превращался в красавца редкостного экстерьера. И когда Герману стукнуло шестнадцать, приемная маман попыталась его совратить. Подросток ничего не понял, напугался нешуточно и не придумал ничего лучше, как обо всем рассказать отцу. От таких новостей очень пожилого папеньку грохнул инфаркт с летальным исходом. Отшумели пышные похороны, и Эмма осталась сравнительно молодой и очень богатой вдовой. И продолжила обхаживать приемного сына, нешуточно в него влюбившись. Герману, надо полагать, не очень сильно нравилось такое поведение приемной мамы, более того, он считал его диким. Вскоре тетя Оля тоже решила попытать счастья, справедливо полагая, что Гера не является ей родственником вообще ни с какого боку. И у нее все получилось! Все-таки женщиной она являлась опытной, достаточно молодой, привлекательной… ну в общем, у них закрутилось-завертелось. Отношения от Эммы удавалось скрывать несколько лет, но однажды она все-таки застукала тетю и племянника за весьма неродственными утехами. Скандал разразился страшный. Тут уже не сестры сцепились, а две влюбленные, ревнивые женщины с непростыми характерами.
