Полицейский-апаш - Сувестр Пьер
Нини подошла к Жоффруа ля Баррику, который, опустив руки в жирную воду, делал вид, что моет стаканы.
— Как дела, Нини? — пробасил великан.
— Да так, ничего… Ты Поле не видел?
— Нужен мне твой Поле, — буркнул Жоффруа. — Утром, вроде, был здесь, а потом отвалил куда-то. Говорил, в девять опять зайдёт, не раньше… Мрачный он какой-то, морда топором… Дела, видно, у него паршивые.
— Дурак ты, Жоффруа, — пожала плечами Нини. — У Поле всё в полном порядке.
— Может, и так; я же говорю, мне на твоего Поле наплевать. Просто я говорю то, что думаю.
Кто-то из клиентов позвал Жоффруа, и разговор прервался.
Фандор сидел всё это время, уткнувшись в свой стакан с красным вином, и внимательно слушал, что говорят его соседи. Он выбрал удачное место. Неподалёку от него расположились Звонарь со своей высоченной Эрнестиной и старуха Тулуш, которая при дневном свете казалась ещё более морщинистой и отталкивающей, чем обычно.
Фандор поднялся с места, чтобы поприветствовать своего нового знакомца по кличке Бычий Глаз, с которым он вчера ночевал на барже под мостом Сен-Мартен.
— Ну как дела, приятель? — спросил Бычий Глаз.
— Ничего, — ответил Фандор.
Особенно разговаривать им было не о чем.
— Пропустим по одной? — предложил Бычий Глаз.
— Давай, — согласился Фандор. — Только если у тебя есть бабки.
Апаш небрежно и гордо подбросил на ладони несколько монет.
— Эй, мамаша! Утка! — громко крикнул он.
Толстуха вперевалку подошла к столику в сопровождении своего выводка. Заказы всегда принимала она.
Фандор мастерски исполнял свою роль. Правда, он действительно был не при деньгах. Какое там! Пятьдесят сантимов — вот всё, что у него было. Он не торопился тратить их, не зная, заслуживает ли того его собеседник.
Через пять минут ему стало скучно. Он-то пришёл сюда не для того, чтобы играть в кости и калякать ни о чём. Это было тем более обидно, что и Звонарь, и Нини, и Красавчик, который со всем жаром предавался игре в шары, наверняка знали много интересного. Фандор ломал голову, думая, как бы поудачнее завязать с ними разговор, как вдруг случай помог ему.
Под «Голубым каштаном» неожиданно поднялся весёлый переполох, и в следующую минуту он увидел расхристанного субъекта с лохматой бородой, красным лицом, с гитарой в руке и явно навеселе. Фандор сразу же узнал знаменитого Бузотёра, неисправимого, лихого бродягу, имевшего самые подозрительные связи и знакомства, но никогда не участвующего ни в каких мокрых делах. Бузотёр был в большом почёте у завсегдатаев «Голубого каштана». По праздникам он нередко наведывался сюда за скромным гонораром в обмен на свои музыкальные таланты.
— Ура, Бузотёр пришёл, сейчас будем танцевать! — в восторге закричали женщины.
Бродяга уселся на предложенный ему стул и, состроив серьёзную мину, принялся настраивать гитару.
— Ну что, братва, чего вам сыграть? Польку?
Однако предложение Бузотёра не нашло отклика у посетителей.
— Оглушилку! Оглушилку давай! — хором закричали они.
При этом все взгляды обернулись к Звонарю и Эрнестине.
Очень польщённый, но не желая этого показывать, Звонарь засунул руки в карманы и вразвалочку вышел вперёд.
— Ну что, сплясать вам, что ли? — небрежно обратился он к толпе. — Ладно уж!
С этими словами Звонарь сдвинул на ухо кепку и перегнал замусоленный окурок в угол рта. Затем он положил руку на затылок длинной Эрнестины и крутанул её два раза так, чтобы она встала лицом к нему.
— Давай, детка, покажем класс! — властно сказал он.
Бузотёр заиграл что-то в ритме ритурнели, и танец начался. Сначала он отдалённо напоминал вальс с какими-то необычными фигурами, похожими на страстные объятия. Постепенно ритм начал убыстряться. В такт музыке Звонарь то отбрасывал свою партнёршу далеко от себя, то снова ловил её за плечи; то как пушинку поднимал на руки, то, опуская на землю, кружил её, как волчок; потом он подхватил Эрнестину под руку и помчался с ней по кругу бешеным галопом. И наконец, подбросив свою партнёршу на воздух, а затем, ловко поймав её и перевернув вниз головой, он сделал вид, что с оглушительной силой ударяет её об землю.
Кругом раздались бурные аплодисменты. Никто не умел лучше Звонаря и Эрнестины танцевать «оглушилку»! Толпа была охвачена энтузиазмом, со всех сторон звучали одобрительные и восторженные возгласы. Красавчик воспользовался этой весёлой неразберихой, чтобы пощекотать затылок Нини Гиньон, которая отблагодарила его за эту любезность звонкой затрещиной.
— Бесстыжая твоя морда! — завопила она. — Я научу тебя, как руки распускать!
Спасаясь от гнева рассерженной Нини, Красавчик натолкнулся на сгорбленного неопрятного человечка в помятой шляпе. Это был папаша Мош. Увидев его, Фандор сразу насторожился.
«Раз сюда заявился Мош, значит что-то затевается», — сказал он про себя.
Журналист почувствовал, что не зря пришёл в «Голубой каштан». Здесь сегодня собралась вся шайка наверняка для того, чтобы получить распоряжение от своего хозяина — Фантомаса.
Фандор старался затеряться в толпе, опасаясь всё-таки показываться на глаза Мошу, у которого волею случая он двое суток проработал клерком. Его работодатель был сомнительной личностью и вполне мог выдать Фандора как убийцу трёх полицейских, чтобы заручиться в дальнейшем поддержкой полиции и быть у неё на хорошем счету. Тем не менее, подобравшись поближе к Мошу и встав у него за спиной, журналист мог без труда услышать его разговор с Красавчиком.
— Одолжи мне жёлтенький, а? — попросил Красавчик.
Мош отрицательно покачал головой.
— Ну пожалуйста, — не отставал апаш. — Мне же не на выпивку, а для работы нужно.
— Для какой это работы? — осведомился Мош.
Красавчик охотно пустился в объяснения.
— Завтра в Гавр прибывает шикарный корабль с трансатлантического рейса, сплошь набитый богатыми американцами. Я, значит, двигаю в Гавр и поджидаю там корабль с клиентами. Потом сажусь в тот же поезд, что и они и, прифрантившись, прилизавшись, с понтом еду себе до Парижа. А по пути не зеваю: кошельки, сумочки, побрякушки там всякие… Вся эта публика так устанет с парохода, что в поезде быстро сомлеет и даже если заметит пропажу, то поленится шум поднимать.
Папаша Мош кивнул головой.
— Что ж, неплохо придумано, — одобрительно сказал он. — С твоей физиономией как раз такая работка и нужна.
— Только вот в чём загвоздка, — продолжал апаш. — Мне не хватает на билет туда и обратно. Я сейчас на мели.
— Угу, — сказал папаша Мош с отсутствующим видом.
— Ну ладно тебе, одолжи, — уламывал его Красавчик. — Я тебе верну.
Наконец хитрый коммерсант согласился при условии, что, вернувшись, Красавчик отдаст ему тридцать франков.
Схватив деньги, апаш поспешил прочь и случайно налетел на Газовщика, который схватил его за шиворот и угрожающе сжал свой огромный кулак. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не вмешался Бычий Глаз.
— Отпусти его, Газовщик. Парень спешит на работу, а это — святое!
Газовщик, который, в общем, ничего не имел против Красавчика, легко согласился.
Мало-помалу все присутствующие обратились к теме, которая два дня назад так изумила Париж.
— Это байка, или к нам взаправду теперь ездят лягавые из Америки? — спросила Эрнестина.
Звонарь пожал плечами.
— А чёрт его знает. Может, и взаправду. И что это за птица такая — Том Боб? В полку он неизвестен…
В разговор вмешался папаша Мош.
— Напрасно ты так беспечно настроен, Звонарь. Чем меньше лягавых, тем нам спокойнее. Самого-то Тома Боба бояться нечего, да только наши все шпики, как только он приедет, сразу на цирлы поднимутся. А это уже для нас похуже.
— Старая бестия знает, что говорит, — согласилась любовница Газовщика по прозвищу Пантера.
Газовщик снова пожал плечами.
— Всё это — штучки Фантомаса, — произнёс он.
— Да Фантомас в тюряге сидит.
— Ну да, не больше, чем мы с тобой!
