Иоанна Хмелевская - Бледная Холера
Правда, все, что касалось игры, к сожалению, смахивало на электронные манипуляции в казино и наверняка подпадало под какую-нибудь статью уголовного кодекса. Да и некоторые источники информации лучше было не раскрывать. Цап — и достигнутый с таким трудом результат идет прахом.
Кшись, которому пан Теодор доверял безгранично, ввел весь этот хлам в мой компьютер... Значит, и в свой ввел?
Тут пан Теодор опять начал мямлить. В одном сомневаться не приходилось: они с Кшисем напортачили и часть правды о необыкновенной удаче вышла наружу. Явился Тупень, и пан Теодор по рассеянности пустил его в свой кабинет.
— А про то, что у вас на письменном столе, вы и забыли, — сурово произнесла я.
Пан Теодор изобразил искреннее раскаяние.
— Ну... может быть... до определенной степени... Он заявился ни с того ни с сего... А я понадеялся, что он ничего не поймет.
Я сердито фыркнула:
— Не поймет, как же! Все махинации как на ладони! Вся торговля лошадьми по дешевке! Дело даже не в обогащении, он, наверное, шантажа боялся! Вот и примчался посмотреть, что вам известно. В наших материалах-то — клички лошадей!
— Но ведь он дурак набитый!
— Набитый-то набитый, а своей выгоды не упустит. Эти расчеты для него вдвойне важны!
— Были важны, — поправил меня пан Теодор.
— В прошедшем времени. И слава богу! Ну хорошо, и что было дальше? Потом, после того как он проник к вам и все увидел?
— Ничего.
— Как это — ничего?
— А вот так. Вид у него сделался такой равнодушный-равнодушный. Но все равно он попытался отнять у меня материалы.
— Что значит «попытался»?
— Дескать, что это у тебя за ерунда тут валяется, дай-ка почитать...
— А вы?
— Не дам, говорю. А он стал по-хамски бумажки в папку складывать. Все равно, мол, заберу...
— И не забрал?
— Не дал я.
Перед моим внутренним взором предстала страшная картина: Тупень заходится демоническим хохотом и, прижимая к себе папку, бежит к выходу. Пан Теодор в отчаянии гонится за ним, хватает что попало под руку, бросает в злоумышленника, попадает в затылок... Потом пан Теодор вырывает у злодея министра из рук кипу бумаг, сваливает на письменный стол, оставляет труп и выскакивает из дома прямо в объятия таксиста.
Хотя... что подвернулось? Но ведь не кусок же кварца! Не реликвию!
— Пан Теодор, у вас сплошные нестыковки. Оставим пока ваши дурацкие попытки обогащения на пару с Кшисем, только что же здесь произошло на самом деле? Откуда покойный обо всем узнал? Ваша игра не могла быть причиной. Я этому не верю. Даже если бы он обложил вас целой толпой шпионов, даже если бы дневал и ночевал на вашей программке, ни черта бы ему не удалось выяснить. Подумайте сами: исходные материалы – это тридцать пять лет тяжкого труда, это ж какой требуется характер! Кто будет хранить дома материалы тридцатипятилетней давности, кто не выкинет ни одной бумажки?! Я знаю всего лишь двух таких людей. Это Алиция и я, мы обе — ненормальные. Только благодаря нашей ненормальности удалось правильно запрограммировать компьютер! И проверить на прошлых результатах! Кому такое могло прийти в голову?!
Смущение пана Теодора достигло апогея.
— Ну, трудно сказать... Наверное, вы правы... Но не забудьте, он ведь знаток лошадей...
— Отставной козы барабанщик он!!!
— Разве что... Сам не знаю...
— Что же все-таки здесь произошло? Хватит уже скрывать, сейчас полиция набежит. Ну же?!
— Да, он мне действительно угрожал, расспрашивал, скандалил, подлизывался, шлялся по всему дому... Ворвался в кабинет, схватил папку, мне пришлось ее вырывать... Пока я оттирал его от письменного стола, все бумаги рассыпались, он их собрал. Но я ему ничего плохого не сделал, он сам как-то неожиданно успокоился, и мне удалось его вытолкать... Мой таксист узнал его — он видел, как Тупень вокруг дома круги нарезал.
Сведения не показались мне такими уж существенными. Голова была занята делами гораздо более важными, чем какие-то дурацкие подозрения в убийстве.
— Вы кому-нибудь проболтались? — спросила я сурово.
— Никому ни слова! — затрясся пан Теодор. — Ни одной живой душе!
— А если подумать?
Тут пан Теодор окончательно скис.
— Да... может быть... кто-то... От Кшися узнал...
Внутри у меня все так и оборвалось.
* * *
Ох, не напрасно я беспокоилась, глядя, как вокруг Кшися вьются целые табуны женщин!
Но ведь не в тюрьме же он американской провел эти несколько лет! В Штатах тоже большой выбор девушек. Наши красивее, что ли? Перед американками устоял, а нашим соотечественницам покорился? Возможно, все дело в том, что американки — хищницы? Допустим, там его защищал здоровый инстинкт самосохранения, а в родной стране он расслабился. А парень Кшись не бедный и не жадный. Да к тому же чертовски обаятельный! И тут меня словно стукнуло чем-то по темечку... Ведь была же рядом с Кшисем одна дамочка, молодая, красивая... Жена пана Теодора! С которой у последнего произошел разлад...
Да что там разлад. Настоящая драма! От наших общих знакомых я была наслышана о страстях, кипевших меж паном Теодором и его красавицей женой. Еву я знала лично и мнение свое о ней составила в первый же день знакомства. Признаюсь, мнение было сугубо отрицательное. Господи, да ее, мягко говоря, недостатки в глаза бросались. Кому угодно, только не пану Теодору. Он прожил с ней почти десять лет и ничего не замечал. Свое чудо красоты он вознес на самый настоящий трон, из кожи вон лез, угождая и выполняя капризы женушки. К ногам любимой так и сыпалось движимое и недвижимое имущество. А потом произошла катастрофа, подробности которой покрыты мраком неизвестности. Великой любви настал конец. Лично я только обрадовалась. Мне было ужасно жаль пана Теодора. Жадную бабенку я терпеть не могла и только дивилась слепоте мужа. Порой меня так и подмывало вмешаться, но деликатность не позволяла.
Слухи ходили разные. То ли пан Теодор застал свою супругу в постели с любовником, то ли жена обокрала его, обнулив общие банковские счета, то ли на людях обозвала импотентом, то ли за супружеские ласки стала требовать материальных поощрений, достойных миллиардера Онассиса, — догадкам конца-края не было.
Во всяком случае, у пана Теодора открылись глаза. И, осознав, что супругу интересуют только денежки, он быстро перекрыл их поток. Виновника развода официально определять не стали. Тем более что совместное проживание супружеской четы тем самым закончилось.
А надо сказать, что это совместное проживание ничего хорошего пану Теодору не принесло. Однажды пан Теодор чуть не проговорился на эту тему, но вовремя спохватился. Насколько я поняла, красотка Ева воровала у него идеи и продавала их. Может, любовникам, а может, и конкурентам. Скорее любовникам — несть же им было числа. В итоге реализация конкретной идеи выгоды не приносила никакой, и пан Теодор вновь был вынужден трудиться засучив рукава и придумывать что-то новенькое. Может, это был один из методов повышения производительности труда супруга?
Развод состоялся, но предстоял еще раздел имущества — а это вам не фунт изюма. В свое время (в приступе слабоумия, не иначе) пан Теодор нацарапал свою подпись под какой-то бумажкой, а из бумажки следовало, что бывшая супруга имеет право на половину всего имущества бывшего супруга на момент раздела. Безумие, да и только.
Надо сказать, что пан Теодор, которого бесславный конец супружеского союза разорил чуть ли не до нитки, вышел-таки из кризиса и потихонечку-полегонечку стал снова богатеть. А хитрая мадам затягивала раздел. В этом были свои плюсы, поскольку бывший супруг постепенно обрастал жирком, и свои минусы — процедура раздела имущества запутывалась окончательно. К тому же экс-супруга могла ворваться к нему в любой момент с ревизией. Словом, дележка нажитого висела над ним дамокловым мечом.
Положение казалось безвыходным, ко всему прочему, пан Теодор явно был не большой спец по таким делам, да и старые чувства давали о себе знать. Ясно было одно: он не мог долго оставаться в подвешенном состоянии. А что делать, и сам не знал.
Ну хорошо. Но ведь то жена, а то Тупень. А есть ведь еще и Кшись... С Кшисем Ева была знакома. Покушалась ли она на нашу собственность, на наш источник удачи в лице Кшися?
Все это промелькнуло у меня в голове с невообразимой быстротой.
Ну может быть, и не такой уж невообразимой. Это я так, для красного словца.
* * *
Если бы я отбросила свою утонченность и старосветское воспитание, то не исключено, что узнала бы несколько больше насчет Евы и ее участия во всем этом деле. Но на мою беду, вернулся Гурский.
— Что сказала тетка, которая вперлась в квартиру вслед за вами? — без промедления начал он.
Я призадумалась.
— Господи... Что-то вроде: да сделайте же наконец что-нибудь, чтобы она тут больше... Не знаю, что она имела в виду.
