Увидеть огромную кошку - Барбара Мертц
– Ну вот, то, что надо, – заключила я. – Нефрет, не достанешь ли ты... Неважно, моя дорогая, сядь и выпей вина – ты по-прежнему бледна.
– От злости, – бросила Нефрет. Она окинула Рамзеса холодным взглядом хирурга, пытающегося решить, где именно нанести разрез скальпелем. Затем обратила такой же холодный взгляд на Давида. – Ты тоже так выглядишь?
Давид схватился за воротник, как будто опасаясь, что она снимет с него рубашку.
– Как кто? – осторожно спросил он.
– Неважно. Вероятно. Мужчины! – Нефрет взяла бокал, который я ей вручила, и передала Рамзесу.
– Не думаю… – начал он.
– Никакого виски, – отрезала я.
Рамзес пожал плечами и осушил бокал. Вообще-то там было довольно неплохое шпатлезе[75], заслуживающее более уважительного отношения, но я не стала ни комментировать, ни возражать, когда Эмерсон, вопросительно взглянув на меня, снова наполнил бокал.
Отчистив медицинские инструменты и приведя себя в порядок, я выпила виски с содовой, которое Эмерсон приготовил для меня, и уселась.
– Похоже, – повторила я, – беспокойство полковника Беллингема за свою дочь не было беспочвенным. Лучше тебе рассказать нам, что именно произошло, Рамзес, чтобы мы могли точно оценить сложившееся положение.
– Чёрт возьми, – рявкнул Эмерсон. – Я отказываюсь оценивать ситуацию или втягиваться в неё.
– Прошу тебя, Эмерсон. Позволь Рамзесу продолжить.
Сехмет заползла к Рамзесу на колени и принялась мурлыкать.
– Существо просачивается, как пушистый слизняк, – сказал Рамзес, глядя на него без какой-либо благосклонности. – Хорошо, матушка. История не займёт много времени.
Я не предполагала, что это соответствует реальности, поскольку краткость никогда не была сильной стороной Рамзеса. К моему удивлению, он сдержал слово.
– Мы с мисс Беллингем стояли на середине лестницы и разговаривали, – начал Рамзес. – Внезапно она повернулась и указала на сады. «Посмотри туда, – воскликнула она. – Разве это не мило!» – Или что-то в этом роде. Я не видел ничего и никого, подходящего под определение… э-э… «милого», но, натурально, когда она убежала, я последовал за ней. Она бежала очень быстро. Я не смог поймать её до того, как она углубилась в сад. Было темно. Казалось, что газовые фонари погасли...
– Или были разбиты, – перебила я. – В порезах остались осколки стекла.
Рамзес искоса посмотрел на меня.
– Я знал, что ты заметишь. Продолжим. Она стояла неподвижно, вглядываясь в тени под большим экземпляром Euphorbia pulcherrima[76], когда я заметил её. Она начала говорить мне, что кто-то её преследует, но я оборвал её, поскольку был рассержен таким безрассудным поведением. Я пытался убедить её немедленно вернуться, но тут кто-то выскочил из-за куста и сбил меня с ног. Нет, матушка, я не успел разглядеть его ни тогда, ни позже; он, естественно, носил маску, и вокруг было, как я уже говорил, очень темно. Я упал и ушибся довольно сильно, но не в такой степени, как он, по моим предположениям, надеялся, потому что почти сразу сумел подняться. Мне удалось отразить его первую атаку с минимальным ущербом для меня. Он отступил, а затем мисс Беллингем начала кричать – на мой взгляд, с некоторым запозданием. Он убежал. Она упала в обморок. Я поднял её и вернулся.
Он допил вино, и я недоверчиво спросила:
– Это всё?
– Да.
ПРИМЕЧАНИЕ ИЗДАТЕЛЯ: Читателю может почерпнуть много полезного, сравнивая версию Рамзеса с другим описанием, которое встречается в одной из рукописей в недавно обнаруженной коллекции документов семьи Эмерсон. Авторство фрагмента пока не установлено, но можно достаточно обоснованно заключить, что он создан либо самим мистером Рамзесом Эмерсоном в манере художественной литературы (в подражание матери), либо кем-то, кто пользовался бо́льшим доверием, чем его родители – вероятно, в таких случаях, как нижеописанный. Выдержки из этой рукописи в дальнейшем будут обозначаться «Из рукописи H».
***
Они стояли на верхней площадке лестницы, примыкавшей к террасе, и глядели на Шариа Камель, заполненную даже в этот час извозчиками и повозками, ослами и верблюдами, а также случайным автомобилем. На другой стороне оживлённой улицы газовые фонари садов Эзбекие мерцали в тёмной листве, как упавшие звёзды. Долли Беллингем о чём-то болтала; он мало обращал внимания на её слова, но ему нравился мягкий голос с причудливым иностранным акцентом. Интеллектуальная беседа не относилась к достоинствам Долли. Но голос, большие карие глаза и нежные ручки...
Затем Рамзес понял, что эти маленькие нежные ручки хватают его за рукав, а мягкий голос говорит то, что заставило его обратить на девушку всё своё внимание.
– Давай убежим и заставим их искать нас. Разве не весело?
– Убежим? Куда?
– Ну, скажем, прогуляться по этим красивым садам. Они, должно быть, просто великолепны по ночам.
– Ну да, но вряд ли это место для…
– С вами я буду в полной безопасности, – пробормотала она, цепляясь за его руку и глядя ему в лицо.
– Э-э…да, конечно, – согласился Рамзес в некотором замешательстве. – Но ваш отец…
– О, он будет на меня сердиться. Но мне всё равно, я всегда смогу его уговорить. Вы ведь его не боитесь, правда?
– Нет. Но моя матушка тоже не одобрила бы этого, а вот её я боюсь.
– Пугливый котёнок!
– Прошу прощения?
Он ожидал, что она продолжит умолять его, и начал получать удовольствие от происходящего. (Не забывайте, что в этой игре он был новичком.) И Долли застала его врасплох, когда воскликнула: «О, смотрите!» – и бросилась вниз по лестнице, оборачиваясь и смеясь над ним. К тому времени, как он пришёл в себя, она уже опасно лавировала сквозь транспорт, заполнивший улицу.
Рамзес решил было, что уже поймал её, но она грациозно увернулась от руки, которую он пытался положить ей на плечо, и метнулась прямо в тёмный вход. Привратник перехватил его, когда он попытался последовать за ней; ругаясь почти с таким же красноречием, как и отец, он шарил в кармане в поисках монеты. Задержка дала девушке достаточно времени, чтобы ускользнуть от него, но
