Галина Романова - Принцип Отелло
– Зря споришь, милая, – чуть жестче, чем прежде, проговорил Вадик. – Ма дело говорит. Если ты бросишь работу, то в бюджете образуется брешь. А сдавая жилье, мы ее восполним, и только.
– И только? А с чего вы решили, что я брошу работу?! – взорвалась наконец она, плюнув на все на свете приличия. – Кто принял за меня это решение?!
– Я, – последовал лаконичный ответ мужа. – Я принял за тебя это решение. Я вправе его принять, потому что я твой муж. Ты не хочешь быть домашней хозяйкой? Миллионы женщин о подобном мечтают.
– Я не в их числе! Почему вдруг на подъеме своей карьеры я должна становиться домашней хозяйкой? С какой стати?
– Потому что ты должна стать матерью! – тоже повысил голос Вадик. В доме матери он мог не шептать, здесь стены были толстыми. – Так я решил!
– А что, деточка, у тебя какие-то проблемы с деторождением? – вклинила свекровь тот самый вопрос, который, видимо, вертелся у нее на языке с самого начала.
Василиса закусила губу, чтобы не разреветься.
Чего они к ней пристали? Что им от нее нужно? Ребенка? Так она не станет его рожать… от Вадика. Не потому, что считает его плохим человеком, а потому, что тот сам еще ребенок, не выбравшийся из-под маминого каблука. Потому она и предприняла в свое время все возможные шаги для защиты себя от нежелательной беременности.
– Не ваше дело, Мария Федоровна, – стараясь говорить спокойно, произнесла Василиса.
– Вадик! Ты позволяешь своей жене унижать меня? – взвизгнула свекровь.
И тут Вадик, до сего момента молчаливо взирающий на рыбьи останки в своей тарелке, медленно приподнялся со стула. Вытянул руку над столом… и ударил по щеке ничего такого не ожидавшую Василису. И добавил потом монотонно, будто по бумажке читал:
– Не смей так разговаривать с матерью, дрянь. Ты будешь рожать, я сказал! А ту спираль, что ты без моего ведома в себя вставила, если понадобится, я из тебя коловоротом вытащу. Все! Ни слова больше!
Это было сказано в адрес Василисы, не в мамин. Потому что Мария Федоровна тут же с упоением начала рассказывать о том, как ей стало известно о подлой выходке снохи, которая водит мужа за нос вот уже несколько лет. Оказывается, кто-то из знакомых свекрови работает в женской консультации, в которой наблюдается Василиса. Однажды в их приватном разговоре и всплыла страшная тайна.
И так далее и тому подобное минут на десять-пятнадцать. Фамилии Сигитова и Глебова тоже всплывали. Им тоже вменялось в вину ее мнимое бесплодие. «Нежелательные беременности от холостых мужиков кому же нужны?» – без конца задавалась вопросом Мария Федоровна.
Василиса ее не слушала почти, не веря ни одному ее слову. Наверняка старая стерва сама наведалась в женскую консультацию и подкупом или каким иным подлым способом выудила из персонала содержимое медицинской карточки Василисы.
Плевать! Ей было уже плевать на все! Надо было просто встать и уйти от них навсегда, да ноги не слушались. Щека от пощечины горела сильно, а от обиды еще сильнее.
Как он посмел?! Кто дал ему право бить ее?! Она за всю свою жизнь ни одного тумака не получила, даже от вечно злой бабки, без конца проклинавшей мать Василисы, что бросила ей на руки девку. Никто и никогда не посмел ее тронуть пальцем! А все почему? Потому что на ее защиту сразу вставали ребята – Саня, Арчи и Димон. А теперь…
Теперь Сани не было рядом. Арчи укатил за сотни верст жениться. А Димон в Испании. Защитить ее, получалось, было некому. Пришлось изыскивать способ защищаться самой…
Единственное, что у нее получилось, так это выбраться тихонько из-за стола в тот момент, когда мама с сыном очень живо, на небывалом подъеме обсуждали тему их переселения в дачный поселок. Осторожно, чтобы не привлекать их внимания, одеться в прихожей и выскользнуть затем на лестничную клетку.
Вниз по лестнице Василиса летела, боясь, что ее окликнут, догонят, заставят вернуться. А она не могла, не хотела ни видеть их, ни слышать. Особенно гортанный смех Марии Федоровны, упивающейся теперь своей победой, был ей омерзителен.
Да и Вадик тоже хорош. Жевал весь вечер под самонадеянный речитатив своей мамочки. Он что, не понимает, что это все? Это же крах их совместной жизни! И если с Марией Федоровной Василиса могла бы еще сойтись в поединке (и даже выиграть смогла бы, пожалуй), то двоих ей не осилить.
А они ж теперь объединились: мама и сын. Они теперь – сила против нее. Не просто же так он ее ударил. Вадик место своей жене указал, на котором ей надлежало сидеть и не высовываться.
Не-е-ет, дорогие родственники! Ничего у вас не выйдет. Она не станет ни с кем съезжаться, рожать кому-то в угоду, жить в утлом домишке за городом, сдавая собственную квартиру чужим людям. Брешь, видите ли, у него в бюджете появится. Теперь-то уж точно. Теперь-то она с ним точно…
Вот появись в тот момент Сигитов на ее пути, вот возьми он и возникни прямо из ниоткуда, Василиса непременно упала бы ему на грудь и попросилась бы к нему жить все равно в какой роли. Кем бы он захотел, тем бы она и стала для него. И пусть ее чувства по отношению к Саньке совершенно еще не были готовы для совместного с ним проживания, она бы…
Но Сигитов не объявился. Окна его квартиры, под которыми она просидела в машине полтора часа, так и оставались темными. Настроение схлынуло, обида на мужа притупилась. Чуть ближе к полуночи Василиса даже начала подумывать, что не так уж и не правы ее родственники, настаивающие на рождении ребенка. Может, оно и в самом деле пора?
Вернулась домой если не виноватой и покорной, то не разгневанной это точно. Походила по комнатам, с удивлением заглянула в спальню. Вадика нигде не было. Ну и что сие значит?
– Вадик остался ночевать у меня, – шепотом объявила ей по телефону Мария Федоровна. Шептала она, стало быть, чтобы не разбудить милое чадо. – Нехорошо ты, деточка, поступила. Убежала, даже ничего не сказала. Кто так делает? У меня все же праздник сегодня.
– Извините, – буркнула Василиса и, поспешив проститься, повесила трубку.
Итак, Вадик в ответ на ее поспешное бегство ответил бунтом, оставшись у мамы. Он знал, как Василиса не любит, если он не ночует дома. Знал, как давит ее одиночество, пускай даже и в родных стенах. Наказал вторично, выходит. И Василиса сникла окончательно.
Проснулась с головной болью, с дикой обидой на весь мир, включая противного Сигитова, который если и пытался чего-то добиться своим исчезновением, то явно свой шанс упустил. Кое-как накрасилась, завтракать не стала и раньше положенного явилась на работу. Загружу себя, решила, может, хандра и схлынет. Обложилась бумагами… на том дело застопорилось. Ну, не могла она ничем заниматься и ни о чем другом думать, как только о жизни своей надломленной.
А она надломилась у нее, да! Все очень плохо! Сегодня-то без эмоций, при свете дня, в окружении снующих по офису коллег она была способна здраво мыслить.
Эти двое… нет, эта женщина – Мария Федоровна которая – загоняла ее своей поганой метлой в угол, в котором от рождения сидел ее сыночек. Он безропотно смотрел ей в рот, не желая и не умея с ней спорить. Теперь того же свекровь пыталась добиться от снохи. Подготовительные маневры провела неплохо, наведавшись в женскую консультацию и в офис к Глебову. Убийственными аргументами обросла по самые уши, добила ими Вадика, и теперь…
Теперь у Василисы было два пути: либо попытаться вытащить из омута материнской любовной неволи собственного мужа, либо расстаться с ним. Третьего варианта не имелось. Вопрос о совместном проживании с Марией Федоровной даже не ставился. Вот уж что было совершенно исключено!
Чей-то голос, окликнувший Василису по имени, вырвал ее из размышлений. Надюшка из бухгалтерии вошла к ней, глянула на мрачное осунувшееся лицо коллеги и вздохнула, сыпанув соли на рану:
– У тебя случайно не токсикоз?
– Нет! – испуганно отшатнулась Василиса. – С чего ты взяла?
– Выглядишь неважно.
Надюшка удалилась, а следом заглянул Виталик из отдела комплексных поставок.
– Привет, – подмигнул он игриво непонятно с чего. А затем сказал загадочно-презагадочно: – А тебя там ждут…
– Кто?
Сердце ухнуло в коленки, перестав стучать: Санька! Господи, он понял, что ей плохо, он все понял! И тут же отрезвляющей волной шибануло в голову: нет, наверняка Вадик. Пришел просить извинения за свое вчерашнее непотребное поведение. Слава богу, а то она уж и не знала, как ей жить теперь дальше.
– Муж? – уточнила Василиса у Виталика.
– Нет, не муж. Какой-то лохматый тинейджер…
Она сорвалась с места и, не дослушав его игривых намеков, помчалась в фойе.
Ну конечно, Санька! Объявился, мерзавец. Срок ее наказания за несговорчивость истек, вот он и явился.
Каким же оглушительным было ее разочарование, когда возле вахты вместо Сигитова обнаружила совершенно незнакомого паренька, с явной маетой посматривающего по сторонам.
