Маска, я вас знаю! - Елена Ивановна Логунова
Однажды он уже обезвредил бабку Плужникову, да так, что старушка не появлялась в своей ложе бельэтажа больше суток. А изобретательный юноша всего-навсего нарядился Сатаной и явился бабусе в клубах пиротехнического дыма.
– Просто поднимись к ней, забери мусор и отнеси на помойку.
– Как это скучно. – Сын скривился, но возражать не стал и утопал вниз по лестнице.
– А где все? – Неся на подносе пустые кружки и тарелки, пришел из своего оазиса у плазмы в мою горячую точку у плиты Колян.
– Ты опять все пропустил, – упрекнула я, принимая поднос с посудой.
– Да нет же, я в курсе, – не согласился муж и в темпе аллегро погремел крышками кастрюлек на плите, освежая знание главного – нашей ситуации с продовольствием. – Золотухин выпил яд и умер, жилец Ребровых получил по голове и тоже умер. Можно сказать, они жили долго и счастливо и умерли в один день. А вот ты, Кыся, кое-чего еще не знаешь.
Он выудил из кармана домашних льняных штанов смартфон.
– Я знаю, что я ничего не знаю, – уместно процитировала я того же Сократа.
– Смотри! – Колян сунул мне под нос свой гаджет и пролистал несколько картинок. – Ты видишь? Теперь мы в курсе, кто продырявил мне колесо. Задохлик из второй квартиры, вот же с-скотина!
Я безошибочно узнала интонацию, выдающую внезапное обретение неприятного знания.
«Ах ты, с-сволочь!» – вспомнилось в этой связи из первого акта ночной драмы, из сцены с Челышевыми.
А потом «Ах ты, с-старый дурень!» – из диалога Лосевых.
И, наконец, «Ах, ты с-с… (собака женского рода, скажем так)» – из финала с Золотухиными.
– И ведь я его спрашивал: вам не мешает, что я паркуюсь под вашим окном? И он такой: нет, ни капельки, паркуйтесь сколько угодно. А сам, значит, шилом в колесо мне под покровом ночи, подло, без объявления войны, – запоздало сердился на коварного задохлика из второй квартиры Колян.
Я подняла руку:
– Вопрос!
– Да? – Муж сразу перестал тараторить.
– Откуда у тебя эти фотки с задохликом, дырявящим твое колесо?
– Прислал кто-то на мейл. – Колян закрыл фото, вернулся в почту и снова пожал плечами. – Адрес незнакомый, подписи и комментария нет.
– Когда прислал?
– Ночью еще, но я тогда спал и только днем увидел, а…
– Время, конкретно! – потребовала я.
– Да зачем тебе? Ну, в ноль часов три минуты, это достаточно точно или еще секунды назвать?
– Не язви, тебе не идет. – Я скосила глаза, отследив и догнав промелькнувшую мысль.
Заодно увидела, как в прихожей открылась дверь и в нее заглянул сын.
– Кто не идет, куда не идет? – поинтересовался он. – Лично я ухожу, куда планировал. Докладываю: бабу Свету обезвредить не удалось. Она мне даже не открыла, через дверь сказала, что у нее нет никакого мусора. Вообще ничего лишнего.
– Ага, все только запасное, – пробурчала я недовольно, огорченная тем, что мой план по разоружению зловредной бабки, красиво замаскированный под благотворительность, провалился.
– И, чтобы вы знали, ей кто-то исправно подносит снаряды, – добавил сын напоследок. – На коврике за порогом яблоки в миске стоят, а на ручке двери висит пакет с черешней. Предупредите мирное население, пусть готовятся к ковровой бомбардировке. – И он закрыл дверь.
По лестнице с ускорением прогрохотали шаги.
Я прошла в прихожую, сбросила домашние тапки и сунула ноги в шлепки для непарадных выходов.
– А ты куда? – спохватился Колян. – Предупреждать мирное население?
– Почти. – Я открыла дверь и шагнула за порог. – Потом расскажу. Скоро вернусь.
Я спустилась по лестнице, вышла во двор, свернула в соседний подъезд и постучалась к Челышевым. Звонок у них вечно не работает, вернее, просто отсутствует, чтобы не тревожить громким звуком очередного спящего младенца.
– Что? – выглянув на лестничную площадку, коротко и нервно спросила Катерина. И тут же, оглянувшись, покричала в глубь квартиры: – Я кому сказала, положите это!
– Кать, ты когда и каким образом узнала, что Василий в шахматы на деньги играет? – спросила я быстро и четко, дождавшись, пока многодетная мать снова обратит внимание на меня.
Тянуть не стоило. Весь вид Катерины выдавал хронический дефицит времени и терпения.
– Ночью, в полночь кукушка из часов вылезла – и тут же сообщение на мобильный пришло, – быстро ответила Катька, даже не поинтересовавшись, зачем мне эта информация, и снова отвернулась: – Положите и не трогайте!
В квартире за ее спиной не положили и потрогали, в результате что-то упало и разбилось. Громыхая по неровному дощатому полу, в прихожую с задорным подскоком выкатилось твердое бугристое яблоко.
– Давай потом, а? Ну, я вам сейчас! – Катька захлопнула дверь перед моим носом, но хоровой рев в квартире от этого тише не стал.
Опасливо оглядываясь на дверь, содрогающуюся от ударов изнутри, я быстро поднялась с первого этажа на последний и придавила звонок квартиры Лосевых.
– Настя, открой! – донеслось из-за двери.
– Папа, открой!
– Мара, открой!
Я привалилась плечом к стене и приготовилась ждать, пока Лосевы найдут в своих рядах крайнего, который и станет привратником. Через минуту дверь приоткрылась и мне улыбнулся пухлый беззубый младенец.
– Агу! – сказал он жизнерадостно.
– Привет, заходи, – добавила его мамочка, распахнула дверь и тут же умчалась прочь, унося подпрыгивающего на ее руках ребенка.
Я прошла в прихожую и огляделась, высматривая Маринку.
Та стояла на табуретке в центре большой комнаты, точно под люстрой, и была мрачнее тучи.
– Мара, не надо! – испугалась я. – Хотя бы не сейчас! Наш дом и так уже не выбывает из криминальных сводок!
– Ты это о чем? – управдомша сделала совсем уж зверское лицо и гаркнула: – Ну и сколько мне ждать еще?!
– Не знаю, может, неделю-другую, со временем точно все наладится! – заверила я, одним глазом присматривая за Маринкой на табурете, а другим кося в поисках подходящей к ансамблю веревочной петли.
– Несу, несу! – В кухне загремело, зашуршало, и появился Семен, торжественно транспортирующий зажатую в кулаке электрическую лампочку.
– Никакого толку от тебя, все самой делать нужно. – Маринка цапнула поднесенную стеклянную грушу и со скрипом ввинтила ее в патрон.
Она слезла с табурета, жестом отмела в сторону бестолкового мужа и нормальным голосом спросила:
– Какие сводки, ты о чем?
– О всплеске ЧП в нашем доме, – объяснила я, решив не говорить Лосевой, что ошиблась в оценке ее настроения, сочтя его суицидальным. – Ты обратила внимание, что в один день и час под нашим мирным кровом случилось сразу несколько скандальных разоблачений? Катя Челышева вдруг узнала, что Василий играет на деньги в шахматы, ты – что Семен безответственно ест чебуреки, а Золотухин
