Наталья Александрова - Финита ля трагедия
– Так это… – прошептал Павел Петрович, склонившись к уху Надежды.
– Да, – она чуть заметно кивнула, – это похороны.
– Что мы здесь будем делать? Это же неприлично! Мы никого не знаем! Нас отсюда просто выставят!
– Никто нас не выставит! – ответила Надежда вполголоса. – На похоронах всегда масса незнакомых людей! А мы должны кое-что выяснить…
– Что?
– Одну вещь я, кажется, уже выяснила.
Надежда задержалась возле крыльца, где на специальном помосте возвышалась целая гора роскошных венков.
Венки из живых цветов были перевиты черными шелковыми лентами с золотым тиснением. Надежда одну за другой читала надписи:
«Любимой жене от скорбящего мужа», «Дорогой мамочке», «Любимой сестре от безутешного брата», «Дорогой Ариадне Аветисовне от коллег»…
– По крайней мере, мы выяснили, кто такая А. А. Туманян. Точнее, кем она была. Правда, поговорить с ней нам не удастся…
– Простите, – раздался вдруг рядом с Надеждой молодой женский голос, – вы, наверное, мамина одноклассница?
Надежда Николаевна обернулась. Рядом с ней стояла темноволосая девушка с огромными черными глазами. Лицо ее было сильно напудрено – должно быть, девушка пыталась скрыть следы слез.
– Простите, я сама посылала вам приглашение, но забыла, как вас зовут.
– Надежда Николаевна.
– Да, конечно… – девушка смотрела сквозь собеседницу, ломая пальцы, – вы не представляете… вы просто не представляете…
– Да, огромное горе! Я глубоко сочувствую вам. – Надежда произнесла обязательные в таком случае слова.
– Она была совершенно здорова! Кто бы мог подумать!
– А что с ней все-таки случилось?
– Никто не понимает! – Девушка порывисто схватила Надежду за руки. – Но я думаю, что мама просто замучила себя! Извела бесчисленными диетами, косметическими процедурами… конечно, всякая женщина старается хорошо выглядеть, тем более что отец… он всегда нравился женщинам, – при этих словах девушка бросила взгляд на появившегося на крыльце высокого лысого мужчину с такими же, как у нее, выразительными черными глазами, – но все-таки нельзя же так изводить себя… она давно могла бросить работу, но ни за что не соглашалась на это…
– Друзья! – громко произнес черноглазый мужчина. – Кажется, теперь уже все собрались, так что можно ехать на кладбище.
Девушка, как слепая, двинулась к отцу.
– Надя, – проговорил Павел Петрович, – пойдем отсюда. Нехорошо получается, у людей горе, а мы тут вынюхиваем…
– Да-да, – Надежда отступила в сторону, пропуская двух мужчин с огромным венком. При этом она оказалась рядом с мусорным баком. Небольшой, аккуратный пластмассовый контейнер был переполнен. Видимо, в суматохе похорон обычные хозяйственные дела в доме выполнялись кое-как. Из-под приподнятой крышки виднелось содержимое бака. Надежда вдруг сделала стойку, как почуявшая дичь охотничья собака.
Сверху, на груде апельсиновых корок, лежала картонная коробочка.
Красивая золотистая коробочка с характерным черным трилистником и надписью «Ликофарм».
Воровато оглянувшись, Надежда достала из сумочки бумажную салфетку и этой салфеткой вынула из мусора золотистую коробочку. Павел Петрович не заметил ее маневра, он с тоской смотрел по сторонам.
– Ну, мы едем наконец? – прошептал он злым шепотом. – Ненавижу чужие похороны!
– В каком смысле чужие? – опешила Надежда. – Ты разве присутствовал когда-нибудь на своих собственных похоронах и можешь сказать, что они лучше?
– Типун тебе на язык! – разозлился Павел Петрович. – Я хотел сказать, что когда, не дай бог, помирает кто-то из родственников или близких друзей, то конечно, надо отдать долг покойному и прийти, а вот что некоторые люди находят приятного в похоронах незнакомого человека – я не понимаю!
– Интересное дело! – тут же завелась Надежда. – Думаешь, мне это нравится? Но надо же выяснить, от чего эта женщина умерла!
– Ты думаешь, это имеет отношение к нашей истории? – с сомнением спросил Павел Петрович, и Надежда тотчас сообразила, что он устал, хочет есть, пить и принять горизонтальное положение перед телевизором.
Еще она поняла, что ему все надоело, что он в глубине души примирился с мыслью о потере Парижа и хочет только, чтобы его оставили в покое. Надежда же была уверена, что в покое его не оставят, но попробуйте доказать что-нибудь мужчине, когда он устал и голоден? Это чревато неприятными последствиями. Конечно, профессор Соколов – человек интеллигентный и драться не станет, но обругать может. Она, Надежда, ему не спустит, и дело кончится тем, что они окончательно рассорятся.
– Ладно, Паша, едем сейчас домой, – решительно сказала Надежда.
Обрадованный Павел Петрович побежал к машине, тем более что все остальные уже уехали, Надежда же заметила в стороне опрятную женщину скромного вида, в которой сразу же опознала прислугу. Женщина помахала вслед машинам рукой и утерла набежавшую слезу, после чего на лице ее проступила озабоченность, и она направилась к дому, но была по дороге перехвачена Надеждой. На вопрос, от чего же все-таки умерла ее хозяйка, женщина, снова прослезившись, ответила, что от удушья. Вдруг задышала быстро-быстро, лицо посинело, а когда «Скорая» приехала, все уже было кончено, врачи только руками развели. И никакой астмы у нее не было, и на сердце никогда не жаловалась. Вообще вела здоровый образ жизни, очень за собой следила…
Павел Петрович уже сигналил, и Надежда полетела к машине.
По дороге она решила никаких разговоров про историю с папкой не заводить, чтобы не нарваться на грубость. Она велела Павлу остановиться у супермаркета, накупила продуктов, преимущественно быстрого приготовления, и дома, пока утомленный профессор принимал душ, быстренько нажарила готовых котлет, отварила картошки и настрогала салат из огурцов и помидоров. Конечно, не слишком прилично угощать голодного человека полуфабрикатами, но в данном случае имело значение не качество пищи, а ее количество, а также быстрота приготовления.
Сегодня на улице было не так жарко, так что у самой Надежды аппетит был отменный. За едой Павел Петрович несколько оживился, но после обеда осоловел и начал клевать носом. Надежда заварила крепкого чаю с лимоном, подвинула ему целую коробку сдобного печенья и поняла, что разговора снова не получится. Незачем человеку портить настроение. С другой стороны, это же ему надо, мысленно возмутилась Надежда, но тут же поняла, что сейчас Павлу Петровичу ничего не надо, и заторопилась домой, где ожидал ее еще один голодный индивидуум мужского пола – кот Бейсик.
Павел Петрович, позевывая, сообщил, что завтра он с Надеждой встретиться никак не может, поскольку должен принимать экзамены у третьего курса. У Надежды язык не повернулся сказать ему, что появляться в институте для него тоже опасно – парни в черном могут узнать место его работы. Но нужно надеяться на лучшее.
Возле подъезда дежурила соседка Марья Петровна. Увидев Надежду, она направилась к ней с таким решительным видом, что та поняла – расспросов не избежать. Марья Петровна начала издалека. Поговорили о погоде, о том, что ее скотчтерьер Тяпа стал ужасно ленивым – все спит да спит днем, наверное, от жары, потом соседка как бы невзначай поинтересовалась, что это за мужчина живет у Надежды в квартире.
– Да это приятель мужа! – сказала Надежда, чтобы, не дай бог, соседка не заподозрила, что она поселила у себя в квартире своего знакомого мужчину тайно от Сан Саныча.
– Иногородний, что ли? – продолжала расспросы соседка.
– Да нет, здешний, просто ему временно жить негде, – уклончиво отвечала Надежда.
Но не так-то просто было избавиться от Марьи Петровны, когда она этого не хотела:
– Соседи, что ли, залили или пожар был?
– Да нет, – медлила Надежда, с тоской думая, что соседка ни за что не отстанет, – понимаете, он с женой разводится… хотел квартиру снимать, а Саша мне и говорит: «Пусти его к себе пожить, чего же он будет такие деньги платить, когда квартира пустует…»
– А он не пьет? – осторожно спросила соседка.
– Да что вы! – возмутилась Надежда. – Приличный человек, профессор, между прочим, в Электромеханическом институте! А что с полицией такая петрушка получилась, так это он по рассеянности забыл сигнализацию выключить. Но с кем не бывает? А так он человек очень порядочный, в рот не берет, да ведь у него же машина!
– Точно, – протянула соседка, – машина есть… А только если он такой хороший, так отчего же его жена выгнала? Добром-то люди не бросаются!
– Да с чего вы взяли, что выгнала? – подскочила окончательно завравшаяся Надежда. – Просто характерами они не сошлись, теперь квартиру меняют, он и ушел, чтобы не отсвечивать…
– Значит, площадь у него своя будет потом? – Марья Петровна о чем-то напряженно размышляла.
– Ясное дело, будет! – подтвердила Надежда. – Не бомж же он какой-нибудь!
