Дарья Донцова - Дед Снегур и Морозочка
– Не реви, – зашипела я, – на крик могут твоя мать с братом прийти, и слезами горю не поможешь. Чем тебе Павел плох? Если мечтаешь жить в Москве, то как следует подумай. В Алаеве лучше, чем в столице, воздух чистый, нет напряженного ритма, построите с мужем дом, родите детей.
Клара умоляюще вытянула руки.
– Мне двадцать с небольшим.
– Отличный возраст, – кивнула я.
– Для Алаева я перестарок, – грустно сказала Клара, – приданого у меня нет, красоты тоже.
– Ты очень симпатичная, – покривила я душой.
Девушка горестно вздохнула.
– В Алаеве любят, чтобы женщина была с формами, вот такая, как ты, а у меня сорок шестой размер, вместо груди фига. А в вашей Москве, наоборот, требуются глисты в обмороке, чем тоньше, тем шикарней. Мои объемы слишком большие, а еще в столице нужно иметь сиськи не меньше третьего размера. Я снова в пролете, для Алаева худая, для Москвы толстая, везде уже старая, и в лифчике пусто. Почему я такая страшная уродилась?
По щекам Клары покатились слезы, она принялась размазывать их и поскуливать.
– Но Павел-то вроде готов вести тебя в загс, – напомнила я.
Клара съежилась.
– Павлу скоро шестьдесят, у него три жены умерло, поговаривают, он их работой замучил, сам инвалидность имеет, ему в армии мизинец на левой ноге оторвало, с тех пор он в саду сидит, газеты читает, а баб заставляет деньги добывать. Он жадный, даже электрочайник не купил, живет на краю города, огород у него до горы, гектар целый, на грядках убиваться с ума сойдешь!
– И мать готова любимую доченьку монстру отдать? – недоверчиво спросила я.
Клара опустила голову.
– У нас иметь в семье незамужнюю девку позор, и с чего ты взяла, что я любимая? Карл – вот кого мамка обожает, он ее надежда, потому что мужик, а с меня толку никакого.
– Создается впечатление, что Россия вступила в двадцать первый век, а ваш город остался в семнадцатом! – возмутилась я.
Клара вновь схватила полотенце.
– Чего ни говори, жизнь не изменить. Судьба мне за Павла идти, он лысый, а из носа у него волосы торчат!
Девушка уткнулась лицом в колени и заплакала. Мне стало жаль ее до такой степени, что заныл желудок. Сама жила под гнетом комплексов, с самого детства ощущала себя толстой, неуклюжей бегемотихой. Уроки физкультуры, для которых требовалось надеть гимнастический купальник, превращались для меня в серьезное испытание. Все одноклассницы щеголяли в симпатичной спортивной одежде, а мне она не подходила по размеру, и мать сшила для меня нечто ужасное из темно-синего ситца. Каждый раз, когда я появлялась в зале, наш учитель физры Виктор Львович мерзко улыбался и говорил:
– Сергеева, ты опять одета не по форме. Где откопала помесь наволочки с кальсонами?
И класс радостно гоготал. После такого выступления у меня пропадали все крошечные спортивные умения, толстые ноги делались неподъемными, руки неловкими, голова гирей тянула вперед. Однажды я сказала маме:
– Пожалуйста, поговори с физруком, пусть он больше надо мной не смеется!
Мать, сосредоточенно накручивавшая волосы на бигуди, сердито ответила:
– Разбирайся сама, не приставай ко мне.
Этого вскользь преподанного урока мне хватило, чтобы понять: я никому не нужна. И лишь выйдя замуж за Гри и начав работать в группе у Чеслава, я стала постепенно избавляться от комплекса неполноценности. Не хочу сказать, что окончательно лишилась мечты превратиться в тростинку и победила страх потерять мужа, но, по крайней мере, перестала ненавидеть себя и даже надеваю джинсы.
– Прекрати плакать, – велела я Кларе, – успокойся. Я попробую тебе помочь.
– Как? – безнадежно спросила девушка. – Отрежешь мне попу и пришьешь ее вместо бюста? Или ты водишь знакомство с олигархом, которому срочно нужна жена? Я умею стирать, гладить, готовить, убирать, делать домашние консервы, шью, вяжу, вышиваю крестиком. Думаешь, у меня есть шанс?
После заявления про вышивание крестиком мне стало Клару жалко до слез. Я внезапно ощутила себя сильным человеком, способным помочь слабому.
– Слушай меня внимательно. Сейчас иди спать, и никому ни слова о нашем разговоре, поняла?
– Ага, – кивнула Клара, – а что будет завтра?
Отличный вопрос!
– Все будет хорошо, – опрометчиво пообещала я.
Девушка встала, схватила меня за плечо и с загоревшейся надеждой в глазах прошептала:
– Это правда?
– Конечно, – легкомысленно заверила я.
– Мне не придется выходить замуж за Павла?
– Никогда, – ляпнула я.
– Ты найдешь мне жениха в Москве? – спросила Клара.
– Да, – кивнула я, – непременно.
Гостья кинулась мне на шею, стиснула в объятиях, уткнулась носом в мое плечо и с чувством произнесла:
– Обожаю тебя.
Я погладила девушку по спине. Ну, Танечка, ты попала! Потеряла на время от сострадания разум, пообещала Кларе счастье с три короба, а как теперь это организовать?
Глава 10
Когда успокоенная Клара отправилась спать, я пошла на кухню, с радостью отметила, что там никого нет, открыла шкафчик, хотела снять с верхней полки пакет с печеньем и вдруг услышала громкий окрик:
– Тань!
От неожиданности я дернулась, в спине и плече послышался хруст.
– Почему ты до сих пор не выгнала наглых Терешиных? – возмутился Андрей Сергеевич. – Отчего я, честно заплативший деньги Таисии, должен спать в одной комнате с Карлом, не отдавшим свахе ни копейки?
Я попыталась опустить руку и поняла, что не могу этого сделать, отчего-то при малейшем движении от боли сводит спину между лопатками.
– Сейчас этот хам улегся на диване, – бубнил жених. – Когда я велел мальчишке перебраться на пол, он ответил: «Вчера я дрых на жестком, сегодня ваша очередь». Как это тебе?
– Вполне справедливо, – промямлила я.
– Немедленно повернись, – потребовал Андрей Сергеевич, – и повтори злые, неуважительные слова своему мужчине в лицо!
Я попыталась опустить руку, но потерпела неудачу, в пояснице появилось странное ощущение, словно там застряли ржавые шестеренки.
– Ага, тебе стыдно! – с торжеством возвестил жених.
– Ни капельки! – ответила я. – Ни на секундочку! У меня просто защемило спину.
– Правда? – неожиданно озаботился кандидат в мужья. – Где болит?
– Между лопатками, – сквозь зубы прошептала я, – и еще в пояснице. Ой-ой!
Андрей Сергеевич обошел меня слева и заглянул в глаза.
– Теперь что?
– В ухо стрельнуло, – призналась я. – Ай! Пошевелиться не могу.
– М-да, – крякнул учитель физкультуры, – давно болеешь?
– Минуту назад началось, – простонала я.
– Не ври! – погрозил мне пальцем жених. – Ну Таисия, ну пройда! Взяла и подсунула мне хворую москвичку, третий сорт отвесила! Думала, Андрей Сергеевич не разберется! Понравится ему квартира, а супругу он проверять не станет. Зря она на это понадеялась! Завтра будешь нормы сдавать!
Несмотря на возрастающую ломоту в спине, мне стало смешно.
– Специальные нормы ГТО для жены? Перечисли предстоящие испытания! Наверное, среди них чистка картошки на время, бег с тазом постельного белья и упражнения с шестом для стриптиза в спальне?
Андрей Сергеевич вздрогнул.
– Откуда ты знаешь про палку, вокруг которой пляшет отребье общества?
– Послушай, зачем тебе жена с радикулитом, да еще в придачу и развратная особа, знающая про стриптиз? – вопросом на вопрос ответила я.
Андрей Сергеевич молча развернулся, пошел к двери, но на пороге остановился и заявил:
– Ты обязана компенсировать мои расходы.
– Да ну? – поразилась я. – О чем идет речь?
– Триста долларов за просмотр невесты, плюс билеты Алаево – Москва и назад, питание в столице, проживание, контрамарки в театр, такси, – загибал пальцы физрук, – получается около тысячи баксов.
От возмущения моя рука неожиданно легко опустилась, а боль между лопатками почти прошла.
– Секундочку! Я не просила тебя сюда приезжать! Представь смету Таисии.
– У этой крокодилицы и воды в дождь не выпросить, – сморщился физрук, – вот дрянь! Подсунула протухшую бабу! И что-то мне подсказывает, ты не девственница! Иначе откуда про стриптиз знаешь?
Услышав последнее заявление, я обрадовалась: лишнее доказательство того, что посыпанный нафталином учитель физкультуры никак не может быть шпионом Егора Кирилловича. Если алаевский царь догадался, кто помог бежать из рабства Лене, и прислал в Москву разведчика, чтобы ее отыскать, а заодно и нарыть улики против Софьи, то этот человек должен иметь хоть сто граммов ума! Андрей Сергеевич же просто идиот, решивший выбраться из захолустья. Ну-ка, проверю свои выводы.
Я села на табуретку, с наслаждением пошевелила переставшими ныть лопатками и воскликнула:
– Жил ты у меня бесплатно, ел тоже, в театр не ходил, на такси не катался. Итого, я готова дать тебе пять тысяч рублей.
– Офигела? – возмутился претендент на руку и сердце. – Да, я не сбегал на балет, но ведь хотел! Ладно, уступлю! Четвертак! Отсчитывай двадцать пять косарей.
