Дарья Донцова - Чудовище без красавицы
Подруга перестала улыбаться:
– Нет, извини, таких денег у меня нет, хочешь, бери тысячу до лета.
– На фига мне одна тысяча, – вскипела Аня.
– Ладно, – мирно согласилась Федулова, снова открыла сейф и вернула на место купюры.
Анечка бросила взгляд внутрь железного ящика, увидела там стопки тугих пачек и сорвалась:
– Вот ты как! Сколько деньжищ! А мне дать не хочешь!
Лена очень спокойно заперла «кассу» и пояснила:
– Это не мои.
– А чьи? – злилась Аня.
– Павла.
– У вас разные кошельки? – не останавливалась Аня. – И не ври, ни за что не поверю. Я очень хорошо знаю, кто у вас в доме хозяин.
– Эти средства предназначены для бизнеса, – терпеливо продолжала Лена. – Считай, что их нет.
– Но они есть! – заорала Кленова. – Значит, ты меня снова толкаешь на аборт? Сама родила, а мне не даешь.
Лена сломала шариковую ручку, которую вертела в руках во время разговора, и довольно зло ответила:
– У тебя, Анна Федоровна, крышу ураганом снесло или сама отъехала? Что за чушь ты несешь? Если твой муж без конца делает тебе детей, то это его дело думать о том, как потом содержать ребенка. Почему мой Павел должен дарить вам квартиру?
– Я в долг прошу, – возразила Аня.
Лена отмахнулась:
– А то я не догадываюсь, что ты никогда их не вернешь! С каких доходов? Нет уж, тысячу я готова пожертвовать, но двадцать пять не могу. Кстати, я сама родила школьницей, а у Павла в кармане гуляла вошь на аркане, но об аборте мы даже и не думали, просто хотели ребенка. Ты же пять раз на стол ложилась, что-то я сомневаюсь, что о малыше мечтаешь. Если хотят наследника, то ничего не помешает.
Аня вскочила:
– А ты меня не поучай! Ишь нашлась самая умная! Жадничаешь просто, сидишь на мешке с деньгами… Значит, не дашь?
– Нет, – отрезала Лена. – Все, незачем больше на эту тему разговаривать!
Аня вспыхнула и кинулась к двери. Лена не стала останавливать бывшую одноклассницу. Больше они не встречались.
– Вот какая жадобина, – возмущалась Аня, – не захотела помочь!
Я молча смотрела на бабу. Парфенова номер два. Поставила лучшую подругу в идиотское положение, а потом на нее же и обиделась.
– С кем Лена еще дружила?
Аня хмыкнула:
– Ну, дружила! Громко сказано. Она как Никитку родила, только им и занималась. Бывали у нее, правда, Катька Виноградова и Машка Говорова. Они в одной группе учились. Но сама я к Ленке два года носа не казала, а она мне и не звонила, вот что деньги с людьми делают, разом калечат, почище трамвая.
Внезапно она залилась слезами.
– Телефоны Виноградовой и Говоровой у вас есть? – спросила я. Что-то в Лениной книжке не нашлось этих фамилий…
– Откуда? – всхлипнула Аня. – Я их только у Ленки встречала.
– В каком институте она училась?
– Московский областной архитектурно-художественный, – выдавила Аня. – На улице Комолова. Я там же училась, только Ленка – на отделении живописи, а меня не приняли, пришлось поступать на народные ремесла, в разных корпусах занимались.
И она вновь горько заплакала, то ли из жалости к себе, то ли из зависти к заклятой подруге.
Понимая, что говорить больше не о чем, я встала и пошла к двери.
– Погодите, – остановила меня Аня и ткнула пальцем в фигурку, – она правда просила передать ее мне?
Секунду я смотрела на оплывшую девицу, потом отчего-то ощутила острый укол жалости и ответила:
– Да, мне кажется, она любила вас.
Аня опустила голову на липкую клеенку и завыла, словно наемная кликуша. Я пошла на выход, спотыкаясь о тазы, велосипеды и поломанную мебель, выставленную жильцами в коридор.
В институт я явилась к двум. Дневные лекции закончились, и основная масса студентов разбежалась кто куда. Я прошла по чисто вымытому полу до двери с надписью «Учебная часть» и заглянула внутрь. Тощенькая девица в мешковатом, вытянутом свитере подняла голову от компьютера.
– Можно войти? – вежливо поинтересовалась я.
– Пожалуйста, – приветливо ответила девчонка.
– «Справочник для поступающих в вузы», – сказала я, усевшись перед ней.
– Что? – не поняла девочка.
– Ну, я редактор «Справочника для поступающих в вузы», Виола Тараканова.
– Очень приятно, Галина Киселева, – представилась девица. – Хотите кофе?
Получив кружку с «Нескафе», я тяжело вздохнула:
– К сожалению, в предыдущем издании допущено много ошибок, не хотелось бы их повторить. Сколько у вас факультетов?
Галочка принялась подробно перечислять. Я старательно записывала сведения на клочке бумаги. Когда поток информации иссяк, я вновь вздохнула:
– Ну спасибо. Да, кстати, мы еще выпускаем кучу всяких календарей, справочников, буклетов… Просто поток идет, поэтому частенько нанимаем художников, может, посоветуете кого, только, знаете…
– Что? – спросила Галя.
Я откровенно ухмыльнулась:
– Шеф у нас мужик со странностями, между нами говоря, совсем дурной… Можете догадаться, почему мы всегда в художниках нуждаемся?
– Нет, – ответила девица, – понятия не имею.
– Представляете, он берет на работу только девушек с именами Маша и Катя и лишь тех, кому от двадцати двух и до двадцати пяти. Как стукнет двадцать шесть, все, гонит на улицу. Ну не придурок ли?
– А начальство все с прибабахом, – Галя живо подхватила тему, – у нас тут один всех блондинок ненавидит. Девчонки накануне сессии массово перекрашиваются.
– Такая замечательная к нам женщина хотела наняться, – гнула я свое, – но… Лена, Федулова ее фамилия. Талантливая, умная, воспитанная! Не взял, кретин! Подавай ему Машу или Катю! Кстати, Федулова у вас училась, говорила мне, что на курсе у нее было полно девушек с такими именами. Может, взглянете, вдруг кто соблазнится. Наш идиот почти две тысячи баксов в месяц платит!
Худышка защелкала мышкой.
– Жаль, что вашему начальству имя Галина не по вкусу. А то я бы побежала за такие деньги куда угодно. Сама наш институт окончила, только устроиться живописцу ой как трудно! Вот, сижу тут за копейки, да и то боюсь, что выпрут. А в каком году Федулова окончила вуз?
Я произвела в уме простые расчеты.
– Поступала, наверно, в 1992-м, небось самой молодой оказалась, она школу экстерном окончила.
– Тут много таких, – ответила Галя и уставилась на экран. – Точно, Федулова Елена Игоревна, группа девять, мастерская профессора Зыкина Маврикия Маргиленовича.
– Как вы сказали? – удивилась я. – Зыкин Маврикий Маргиленович?
Галя засмеялась:
– Здоровское имечко, да? Сразу и не выговорить, жуть! И ведь злится, если кто путается. А что такого, коли язык сломать можно. Вон на кафедре рисунка работает Хабибуллин Модрузин Нудриддинович, и что? Сделали из него Михаила Николаевича, он не обижается, ясно же, нормальному человеку такое ни за какие пряники не выговорить. Кстати, Маши в этой группе не было, а Кати даже две. Виноградова с Куликовой…
– А есть их координаты?
– Конечно, – ответила Галя, – только сведения за 1997 год, они дипломы позащищали и ушли…
Я посидела еще минуть десять, жалуясь на мифическое начальство, потом убежала, сунув в сумочку бумажку с телефонами и адресами. Путь лежал в супермаркет «Победитель». Вы скорее всего встречали эти магазинчики с яркой сине-красной вывеской… Сейчас, когда продуктами не торгует только ленивый, хозяевам приходится пускаться на всяческие ухищрения, чтобы заманить покупателей. Вот в «Гаргантюа» сделали для посетителей бесплатные туалеты, в «Кругозоре» дают всем кофе, правда, отвратительный, растворимый, зато совершенно даром, а в «Победителе» поставили у касс телефонные аппараты – звони сколько душе угодно! Но есть маленький нюанс, все эти блага доступны лишь покупателям магазинов, не посетителям, которые вошли просто полюбопытствовать, а дорогим, любимым клиентам, оставившим в кассе денежки…
Войдя в «Победитель», я схватила с полки стаканчик самого дешевого йогурта и подошла к кассирше. Женщина мило улыбнулась:
– Четыре двадцать.
Я расплатилась, взяла чек и отправилась к кабинкам. Сидевшая возле них служительница мельком бросила взгляд на маленькую бумажку, где стояло «Спасибо за покупку», и ничего не сказала. Я вошла в будочку, села на стул и принялась терзать аппарат. У Кати Виноградовой отозвался дребезжащий мужской голос:
– Да!
– Можно Катю?
Человек помолчал, потом сдавленно поинтересовался:
– Какую?
– Виноградову, художницу, – спокойно уточнила я, совершенно не волнуясь.
Наверное, коммунальная квартира, или вообще телефон не домашний, а может, в семье просто несколько женщин, носящих такое отнюдь не редкое имя…
– Ее нет, – пояснил парень, кашляя.
– А когда позвонить лучше?
– Ее совсем нет, – заходился собеседник.
– Как совсем? – оторопела я. – Уехала? Куда? Надолго?
– Навсегда, – отозвался мужик.
Я окончательно растерялась:
– Что вы имеете в виду?
– Катя умерла.
