Игорь Чубаха - Кремлевский джентльмен и Одноклассники
– Видите ли, Алишер Эдгарович, – как всегда говорил Владик, – ваше предложение очень лестно. И все‑таки я вынужден отказаться от итогового восхождения на Куэн – Лунь в обозначенном вами районе.
Признаться, я оказался обескуражен. Путешествовать в компании Наставника оказалось настолько удобно, что все дальнейшие планы экспедиции я строил именно из расчета пешей партии в два человека.
– У каждого свой путь в жизни, – сказал Наставник просто: – вы, Алишер Эдгарович, непременно найдете свой Город Богов, а мне пора возвращаться к суетной жизни. Я уж не говорю о том, что в этом районе я уже лазал.
– Но друг мой! – вскричал я, не в силах сдержать чувств, – куда же вы пойдете, совсем один в этой дикой провинции?
Не успел я договорить, как раздался рев двигателей. Я уже научился с ходу определять вертолетные моторы разных стран, и теперь мог бы поручиться, что это не натовский двухвинтовик, и не санитарная коляска золотопромышленника Закса. Отодвинув жалюзи, мы посмотрели в окно. За скоростным хайвеем, разметывая снег, садился вертолет МИ без опознавательных знаков.
– И помните, Алишер Эдгарович! – сказал мне на прощание Наставник, озабоченно выключая ноутбук из дрянной китайской розетки: – буйная фантазия и здравый смысл лишь разные стороны фальшивой медали, зовущейся жизнью!
Пораженный глубиной этого, последнего изречения, человека, перевернувшего мое мировоззрения, я только, молча, чтобы не дрогнул голос, протянул ему специально купленную пачку «Честерфильда». В знак примирения, и терпимости к чужим пороком, о которой так часто говорил Наставник. Но он только кротко улыбнулся:
– Да ведь говорил же, что не курю я, Алишер Эдгарович! – и вышел в дверь, не забыв в дверях поклониться, как полагается по местным обычаям, кулак к ладони, и сказать шоферам – дальнобойщикам: – Удачи вам, джентльмены!
Таковы были события, знакомство с которыми совершенно необходимо для понимания четвертой главы пятой из моих документальных повестей, каковая глава носит название «Легенды о Шамбале, мракобесие и истина – две стороны одной медали».
Как видите, я ничего не утаил ни от Вас, ни от потенциального читателя. Я очень надеюсь, что теперь очевидна необходимость публикации именно третьей главы моей пятой документальной повести. Ведь именно в ней герой, автор, а вместе с ним и читатель испытывает духовное перерождение. Переход от примитивных представлений о потенциометрии, как основном способе поиска следов древних цивилизаций, и вреде курения к другим, более прогрессивным взглядам, которых я имею честь придерживаться в настоящий момент.
Выбросив эту главу из текста повествования, мы оставили бы читателя в тягостном недоумении, почему, начиная с четвертой главы, автор опровергает то, что на протяжении последних пяти лет неизменно утверждал. Надеюсь, что грамотный редакторский подход к тексту позволит устранить это досадное недоразумение, и пятая из моих документальных повестей, наконец встретит ждущих ее читателей.
С уважением и пониманием. Профессор оториноларингологии, историк, теолог, шамбалист, скалолаз Алишер Эдгарович Курамов
Глава 4
Понедельник. День все еще солнечный
Сейчас Валерка дрыхнет, а через полчаса в апартаменты Тамары ворвется Папин строгий голос, и вот тогда он, Валерка, как миленький побежит в столовку кушать карпа жареного и слушать наставления сразу Василь Аксеныча и Лотты Карловны. В стереоварианте, так сказать.
– Идите в столовую, – сказал я Министру: – там сегодня вкусно. Перекусите, мир сразу красками заиграет. А про суденышко ваше мы подумаем. Как у Принца настроение будет.
Он ушел, а я прикинул, не тряхнуть ли стариной и не пробраться ли на третий этаж прямиком в спальню по наружной стене. Но Сережа Вихорь со школьных времен прибавил сорок кэгэ живого веса, и стены теперь не совсем для меня. Принцу Принцево, а Вихорю Вихорево. Просто занятно было бы застать Валерку Бондаря, безобразно расхристанного после вчерашней попойки.
Папа – человек настырный и за последние три года он племяннику вверил несколько государственных дел. Все их Бондарь загубил с разной скоростью и шиком. Первым делом Папа поручил ему разработку альтернативных источников энергии на территории всей страны. И Валерка потратил уйму денег на командировки в Голландию, где по утрам смотрел на ветряки, а вечером на стриптизерок из амстердамских кабаре. Сырьевиков это в общем‑то устраивало, потому что незачем нашим Сырьевикам альтернативная энергия. И проект скатился с горки на тормозах, а Валерка, приобретший бесценный опыт в Амстердаме, взялся устраивать отечественный Лас – Вегас в Калининграде и Керчи.
Тут ситуация обернулась серьезом, потому что владельцы казино, это не зеленые энергетики, а страсти людские, это не ласковое Солнышко, которое светит всегда. После полугода плодотворной деятельности Валерки комиссия, возглавляемая лично Отцом, прибыла в зоны для азартных игр, расхваленные на весь мир Папой. Отец был тверд и суров, говорят, он едет возглавлять комиссию, когда нервов не хватает управлять страной.
Валерка слетел, но был тут же подобран отеческой рукой. Чисто в качестве фиги в Папину сторону опальный казиностроитель получил в свои руки новехонький завод беспилотных летательных аппаратов[4].
Тот продержался полгода, но вынужден был остановить конвейер, когда оказалось, что молодой директор, обретший за время своей полезной деятельности две привычки – к дорогим сигарам, и к голубым галстукам, велел свернуть сборку беспилотников – шпионов, и изыскать возможность разбрызгивания отравляющих веществ над потенциальным противником. Что запрещено международной конвенцией еще сразу же после Первой мировой войны.
Что делать, если Василь Аксеныч читал своим подопечным на ночь книжку «Защита бойца Красной Армии от химического оружия», сорок восьмого года выпуска.
Отец и Папа, временно прекратив взаимоподначки, рассказали друг другу один про казино, возродившиеся как фениксы из пепла прокета игровых зон, другой про самолеты с ядом, вместо самолетов с высокоточными фотокамерами. Валерка получил месячный отпуск и растворился в воздухе вместе со своими галстуками.
Зря бы я лез через окно. Валерка Бондарь и так еще не проснулся, лежал поперек дивана в одном из своих бежевых костюмов. На лацкане его сиял значок с триколором и самолетиком, похожим на могильный крестик. Полные щеки вздрагивали в такт дыханию. Короче говоря, утро поручика Ржевского.
– Здорово, майор! – сказал он, не открывая глаз, когда я раздернул шторы на окнах.
Знает, что я не терплю фамильярности, потому так и выразился, делая вид, что забыл мое звание. Я включил кондиционер, чтобы проветрить комнату от запаха сигар и перегара, после чего вежливо ответил:
– Привет, мажор…
Он тут же сел и уставился на меня круглыми, рыбьими глазами. Обиды там не было, только искреннее недоумение:
– Я всего в жизни добился собственными усилиями! – сообщил он мне голосом Василь Аксеныча.
Угу. Однажды я говорил с профессором Сорбонны Жаном Ланкри. Профессор не стал бы мне врать, поскольку находился в тот момент в заложниках у группы маоистов, захвативших его прямо на лекции. Так случилось, что мы с Принцем случайно сидели в той же аудитории и имели при себе код дезактивации к адской машине, что лихорадочно пытались активировать террористы. Так вот, скучая, я назвал профессору Ван Хаартману фамилию Бондарь. И месье Ланкри побледнел. И месье покраснел, сжав кулаки, и чуть не уничтожил на месте главаря террористов, бормоча «блат, звонки, мафия, нефтедоллары, бездарность, сдохнуть от всего этого можно».
– У меня фамилия даже другая! – сказал Бондарь, глядя на меня все более проснувшимся взглядом: – и экзамены я всегда сдавал на общих основаниях. Откуда им знать? Ну если кто когда и звонил кому‑то, то без моего ведома…
У первой Папиной жены, с которой они развелись, когда Папа еще не был Папой, имелся брат. И этот брат был беспутный и бестолковый. Но поскольку первая жена тоже была бестолковой и беспутной, Папа испытывает какую‑то смутную нежность к Валерке. Но сейчас Папа зол, на то, что Валерка взялся за проект инновационников с беспилотными аппаратами, и вдвойне Папа зол за то, что Валерка проект провалил.
– Да это твой Принц – мажор! – кипятился тем временем Валерка: – да это ты сам мажор, секретарь, денщик заурядный. Обзываться каждый может с утра пораньше. А ты попробуй, возглавь национальный проект…
Валерке еще никто не поручал национальных проектов, но это его заветная мечта. С наивностью дошкольника он надеется, что на столь высоком посту Тамара немедленно оценит его и поймет, что государственного человека нельзя даже сравнивать с каким‑то заумным бродягой, который и на родине‑то почти не живет, а шлындает по миру в поисках приключений.
