Кира Медведева - Убийство из тюбика с кремом
Я думаю, что, пока она была жива, ей не уделяли и тысячной доли этого внимания.
Сквозь толпу протолкались врач и санитар. Посмотрев на девочку, врач даже не стал наклоняться, чтобы пощупать пульс или послушать сердце. А просто распорядился вызвать милицию. Что опять-таки пришлось сделать мне, потому что всем остальным было некогда. Любопытствующая журналистская братия была слишком занята, чтобы отрываться.
Я вышла из зала. От всего увиденного меня сильно мутило. В фойе сидел врач и курил.
— Что это? — спросила я его.
Он посмотрел на меня долгим взглядом.
— Смерть, — сказал он спокойно.
— А отчего? — спросила я, поражаясь его спокойствию.
— Это покажет вскрытие, — равнодушно ответил он.
— Я смотрю, что вас это ничуть не взволновало? — обиделась я.
Врач опять долго смотрел на меня. Потом сказал:
— Сегодня с утра одного самоубийцу мы вынули из петли, второго долго отскребали от асфальта, он спрыгнул с двадцатичетырехэтажного дома, еще у меня было сегодня четыре аварии, в результате которых мы получили один труп, шесть жутко покалеченных и парочку легко раненных. Еще один сгорел на пожаре. А уж про все остальное я просто не говорю. Я так развлекаюсь, — он прищурился от дыма и посмотрел на меня пристально, — в среднем пять дней в неделю последние пятнадцать лет.
Он помолчал, погасил в пепельнице окурок, встал и пошел встречать милиционера, который появился в дверях.
Я успела еще раз зайти за кулисы, прежде чем оттуда всех выгнали. В углу рыдал старик вахтер.
— Это ее дед, — проговорил Ниро, подойдя ко мне. — Внучка только сегодня приехала из деревни. И напросилась посмотреть конференцию. Судя по всему, она ничего не знала, что происходит.
Я так внезапно устала ото всего, что еле держалась на ногах.
— А что случилось?
— Какой-то человечишка, совсем молодой кстати, до начала конференции разложил на столе образцы — все думали, что он из фирмы. Вел себя, — тут мой любимый от злости пнул стоящий рядом стул, — самым наглым образом, у всех на виду, представляешь? Если бы мы не опоздали…
— А девчонка при чем? — не поняла я.
— Она стащила со стола образец, — ответил Ниро. — Мне уже сказал мой человек, только у него не хватило сообразительности предупредить меня раньше. Так что девчонка, на свое горе, просто польстилась на дармовщину, дура.
— А где же тот? — просипела я, сил говорить у меня почему-то не было. — Который раскладывал на столе образцы продукции.
Ниро досадливо махнул рукой:
— Немец говорит, что он не имеет к фирме никакого отношения, а его самого задержал кто-то перед входом. Требовал несусветного возмещения убытков и грозился физической расправой. В общем, ничего особенного, но в итоге промурыжил минут десять перед входом в Дом кино. Так что про этого молодого человека нам ничего не известно.
— Кого ты имеешь в виду, того, кто раскладывал, или того, кто задержал?
Ниро оторопело взглянул на меня. Он явно думал о чем-то своем, и мой вопрос дошел до него не сразу.
— Обоих, — ответил он и выбежал из-за кулис.
Я последовала за ним. Тем более что милиционер выгонял всех оттуда. В фойе сгрудилась толпа зевак. Как же быстро у нас расходится весть о всяких несчастиях. Ниро нигде не было видно.
Я вышла из здания. Его машины тоже не было на месте. Если бы я его не знала так хорошо, я бы сильно обиделась. А так решила, что стоит дожидаться здесь, а если он не появится в течение нескольких часов, то просто ехать домой. Народ жужжал как пчелиный рой. И не собирался расходиться. Я заметила Ханса, сидящего на лавочке. Его окружили журналисты и задавали какие-то вопросы, а он совершенно безучастно смотрел в никуда и не отвечал ни на один из них. По выражению его лица было отчетливо видно, что он считал свою карьеру однозначно законченной.
Я подошла поближе.
— У вас крем на щеке, — прошептала я.
Он так же безучастно посмотрел на меня… не было даже похоже, что он меня узнал. Я отошла. Потом он вдруг вскочил, распахнул свой «дипломат», из которого посыпались коробки с образцами и исками, вывалил всю эту кучу на пол и стал топтать ногами.
Телевизионщики, которые выискивали очередную жертву, тут же принялись это снимать. Лучшего цирка они не могли придумать. Выдохшись, немец пнул банку с кремом ногой в угол и пошел к выходу. Проходя, он натолкнулся на меня. Поднял глаза на мое лицо. И вдруг в нем мелькнуло узнавание.
— Я больше… не жить, — сказал он и прошел мимо.
Ну что ж, ему можно было посочувствовать, хотя нельзя сказать, что он сделал что-то для спасения фирмы. Скорее он сделал все для того, чтобы ее утопить. У меня даже мелькнула мысль: а что, если он подставляет собственную фирму? Уж не действует ли он заодно с теми юристами? И чем больше я думала, тем больше эта мысль укреплялась во мне. Разыграть такой спектакль — это надо ухитриться. Правда, я никак не могла решить для себя, как же они продумали, что этим тюбиком с кремом кто-то воспользуется. Не могли же они предвидеть внучку вахтера, которая только сегодня появилась в Москве. Во мне росло подозрение, что этот тюбик предназначался явно кому-то другому…
В размышлениях я провела больше часа. В фойе сновали милиционеры. В какой-то момент прошли санитары с телом. Репортеры угомонились и стали расходиться. Они сегодня собрали обильную жатву.
Я продолжала сидеть в опустевшем фойе. Еще через полчаса вернулся Ниро. Он выглядел виноватым.
— Прости, Рыжик, я совсем забыл про тебя.
— Конечно, кто уж я такая, что обо мне все время помнить.
— Ну, прости, прости. Хочешь, я скажу, что я тебя люблю?
— Нет, — отрезала я и пошла к машине.
Ну, как так можно, чтобы меня просто забыли, как галоши в трамвае? Ниро пытался несколько раз заговорить со мной, но я обиженно молчала. Потом мне это надоело, и я плюнула.
— Ну вот как с тобой можно жить? — спросила я.
Ниро виновато пожал плечами, вздохнул:
— Ну, ты же сама хотела, чтобы я занялся этим расследованием. А когда я работаю…
Он стал разводить руками и выпустил руль.
— Веди машину, — забеспокоилась я. — И разговаривай языком, а не руками.
— Слушаюсь, — ответил Ниро.
— Так куда ты помчался?
— Я подумал, — опять он пожал плечами, — что тот мальчик должен дождаться результата и наверняка где-то прячется поблизости. И мы с Арно быстренько осмотрели все окрестности.
— А Арно — это кто?
— Я попросил его приехать на пресс-конференцию на всякий случай… видишь, он был с самого начала. — Мы подумали об одном и том же.
— И что?
Опять пожатие плеч.
— Как ни странно, но без результата. Либо мальчик провалился сквозь землю, либо он достаточно умен и не стал дожидаться конца.
Как я и ожидала, в вечерних новостях мы увидели весь этот похоронный цирк. Останкино не пожалело эфирного времени, чтобы отобразить происки зарубежных фирм.
Смонтировали так, что начиналось все с того, как немец размазывает на себе весь этот крем, плавно переходило на конвульсии девочки и завершалось топтанием исков и образцов продукции. Изображение шло без звука и сопровождалось дикторскими комментариями. Мол, пускай буржуи и считают нас страной третьего мира, но то, что происходит, совершенно недопустимо. Диктор еще раз порекомендовал всем телезрителям ни в коем случае не пользоваться продукцией фирмы «Милена», а всем пострадавшим обратиться к ней с иском. Он сказал также, что сегодня группа энтузиастов образовала общество по защите прав потребителей от продукции фирмы «Милена».
— Интересно узнать, — пробурчал Ниро. — Кто же эти энтузиасты? Уж не наши ли дорогие юристы?
Он выключил телевизор, в котором заговорили про погоду, и потянулся к телефону.
В результате пятиминутных разговоров с тремя разными лицами он так и не выяснил, кто же является инициатором. Он разочарованно вздохнул и сказал, что сегодня еще слишком рано и никто ничего не знает.
В общем, денек выдался довольно неудачным. В завершение всего позвонил владелец фирмы «Милена» и осведомился у Ниро, как могло такое получиться? До Бонна, где расположен главный офис «Милены», вести с московской пресс-конференции долетели быстро.
Человечище хотел зарычать, что, не посоветовавшись с ним, тот дал добро на пресс-конференцию. Но взял себя в руки и спокойно рассказал, что ничего конкретного пока не известно, за исключением того, что продукцию фирмы «Милена» кто-то подделывает. Причем подделывает с явным намерением нанести ущерб тем, кто ей пользуется. И что на сегодняшний день это вся информация.
Услышав это, владелец пришел в неописуемую ярость и сказал Ниро, что это идиоту понятно. И что вся репутация Ниро высосана из пальца, если он не может узнать ничего больше.
Ниро не стал с ним спорить и повесил трубку. Обиженным тоном маленького ребенка он пересказал мне содержание разговора с владельцем фирмы. После чего отправился на кухню, соорудил неимоверных размеров сандвич из половины французской булки, разрезанной вдоль, наложил на нее вареное мясо, помидоры, колбасу, полил все это соусом и с остервенением начал поедать. Справился он быстро.
