Брачный сезон - Галина Балычева
— Это что? — опять спросил Димка.
— Джед разбился, — заплакала я.
В этот момент Джед открыл глаза и громко чихнул. Все стоящие рядом, как по команде, отпрянули назад, а супруга Коновалова Евгения Львовна начала оседать на землю.
— Ну, дела, — удивился Иван Петрович, не обратив внимания на жену. — А думали, что он мертвый.
— Что же вы, эскулапы, — возмутился Димка, — живого человека от мертвого отличить не можете?
Мы все кинулись к Джеду.
— Назад! — скомандовал грозный доктор. — Не трогайте больного. У него может быть поврежден позвоночник. А мертвым его никто и не считал, — повернулся он к Димке. — Трупами занимается перевозка, а не «скорая помощь». Серость необразованная, — пробубнил он себе под нос.
От радости, что Джед жив, мы не обиделись на грубого доктора, а даже кинулись его благодарить. Но он не принял нашей благодарности, а велел отойти от больного и не мешать осмотру.
Дед склонился над Маклахеном:
— Джед, дружище, как ты? — спросил он по-английски.
Услышав иностранную речь, лысый доктор неодобрительно посмотрел на больного и покачал головой. Все ему у нас не нравилось.
— Что с тобой случилось? — спросил отец. — Ты упал из окна?
— Нет, — слабым голосом произнес профессор, — на меня что-то упало.
Я обвела глазами присутствующих в поисках Пашки. Тот стоял рядом с Семеном и что-то шептал ему на ухо.
— Павел, ты первым увидел профессора? — окликнула я строителя. — Расскажи, что здесь произошло.
— Да я зашел в дом чайник поставить, — начал объяснять Пашка, — чай мы собрались с Семеном пить. Слышу, кто-то спускается по лестнице со второго этажа. Потом наверх побежал быстро-быстро. Я крикнул на всякий случай, что это я, Пашка, пришел за чайником. В ответ ни гугу. Ну, я чайник вскипятил и понес его к сараю, мы там под яблоней расположились. И тут увидел его, — Пашка указал на Маклахена. — Лежит, в землю уткнулся. Я его зову, не отзывается. Посмотрел наверх, а там окно нараспашку. Ну, думаю, профессор сверзился.
— Что ж ты его не осмотрел, пульс не пощупал? — спросил Димка.
— Я ж не дохтур, — искренне удивился Пашка. — Я побежал за Алексеичем, вас-то никого дома не было. По дороге вот его встретил, — Пашка кивнул на Мишаню.
— Да, — подтвердил Мишка. — Я из Москвы ехал. Вижу, мужик несется с выпученными глазами. «У Самсоновых американец убился», кричит. Я к дому-то подъехал, гляжу — действительно американец убился. Ну, я сразу «скорую» и милицию вызвал.
Отец посмотрел на Мишаню с укором и покачал головой.
— Удивляюсь я на тебя, Михаил, — сказал он. — Ты-то почему не осмотрел Джеда? Сразу милицию, «скорую» вызвал. Ну, «скорую», положим, правильно вызвал. Но милицию-то зачем?
Мишаня виновато потупился.
— Боюсь я покойников, — смущенно ответил он.
Все с удивлением воззрились на громилу с бычьей шеей.
«Кто бы мог подумать?..» — поразилась я мысленно.
Пока мы выясняли подробности происшествия, доктор осмотрел Маклахена и поставил предварительный диагноз: сотрясение мозга и перелом ключицы.
— Надо бы Джеда в Москву отвезти в Склифосовского к Никольскому, — шепнула я отцу. — Поезжай следом за «скорой». Там на месте разберешься, как можно его переправить в другую больницу.
— А может, сразу в Склиф поехать?
— Рискованно, — возразила я. — Вдруг по дороге с ним что-нибудь случится?
Грозный доктор зафиксировал произошедшее как травму в быту и велел нести больного к машине. Димка с Сергеем подхватили носилки и направились было к машине, как вдруг какая-то соседская бабушка заголосила:
— Что же вы, ироды, живого человека вперед ногами несете!
Действительно нехорошо получилось. Стали разворачиваться. Но тут случилась очередная неприятность: Сережка зацепился носилками за садовую скамейку, и те перевернулись. Бедный Джед кубарем скатился на землю и вновь потерял сознание. Все, кто был во дворе, кинулись поднимать потерпевшего.
— Сумасшедший дом! — окончательно вышел из себя старый доктор и, растолкав сгрудившихся вокруг Маклахена дачников, собственноручно, но не без помощи Димки и Мишани положил Джеда на носилки и сопроводил их до машины.
«Скорая помощь» тронулась и покатила по узкому проулку. Следом из ворот вырулил Степка на моем «Фольксвагене». Рядом с ним сидел отец. Он так перенервничал, что сам за руль сесть не смог. Сзади расположились Памела и Сережка, который на всякий случай отправился вместе с ними.
Соседи все еще топтались в нашем дворе и расходиться, как видно, не торопились. На помощь пришел Иван Петрович Коновалов, зычным голосом призвавший соседей расходиться, так как ничего интересного, по его словам, больше не предвидится. Соседи с пониманием закивали головами и гуськом потянулись к калитке.
— Если какая помощь понадобится, зови, Марьяночка, не стесняйся, — говорили соседки.
— Спасибо, непременно, — отвечала я. — Извините за беспокойство.
— Ну, какое беспокойство? Всегда рады помочь.
Когда калитка за последней соседкой закрылась, мы остались вчетвером: я, Димка и Мишаня с Ларисой. Теперь мы стали друзьями по несчастью. Поодаль на лавочке сидели трое наших рабочих. Я и не заметила, когда вернулся Федор Алексеевич. Пашка с Семеном наперебой рассказывали ему о происшествии, случившемся с американским профессором.
— Ну, что, господа хорошие, — взял инициативу в свои руки Димка, — давайте попробуем разобраться в том, что же здесь произошло.
Он позвал рабочих, чтобы те присоединились к нам на террасе.
— Начнем сначала, — сказал он. — Итак, на момент происшествия в доме оставался один американец. Вы, — обратился Димка к Пашке и Семену, — были в саду. Так?
Парни согласно кивнули.
— В котором часу вы собрались пить чай?
— На часы я не смотрел, — начал вспоминать Пашка. — После обеда мы вздремнули, сегодня у нас выходной, а когда проснулись, решили чаю попить.
Дальше Пашка подробно рассказал, о том, как он ставил чайник, как услышал шаги. Короче говоря, повторил то, что уже рассказывал. Правда, теперь по его словам выходило, что он слышал, как кто-то спрыгнул сверху на землю, издав при этом то ли рык, то ли хрип.
— Мистика какая-то, — пробормотала я.
Мы отпустили рабочих, а сами перешли в дом выпить чаю.
— Я вам вот что скажу, — вполголоса начала я. — Все это мне очень не нравится.
— Еще бы, — поддакнул
