Ольга Степнова - Беда по вызову
— Чуть-чуть, — прошептал я.
— А это как? — она игриво улыбнулась.
Наверное, по закону жанра требовалось шлепнуть ее по попке и сказать «вот так».
— А это так, что вечерами теперь я буду страшно занят. Придется писать планы уроков, представляешь? Это нужно для анализа моей работы и какой-то там отчетности.
В учительской было оживленно. Анна Ильинична, учитель русского языка и литературы, металась как птица в клетке, красиво воздевая руки:
— Они циники! Циники! Я попросила проанализировать стихотворение Пушкина «Я вам пишу». Знаете, что сказал Козлов? — От досады она закусила перламутровую губку. — Баба мужика киданула, он и обломился!
Я заржал. Но, почувствовав всеобщее молчаливое неодобрение, заткнулся. А что, по-моему, точнее не скажешь. Сразу видно — пацан произведение читал и суть уловил. Я бы поставил щуплому Ваньке Козлову из 9 «а» пять баллов.
— Зайдите к директору, Петр! — менторским тоном произнесла Анна и я, швырнув на стол журнал, с большим удовольствием направился к Ильичу. Вспоминая, где бы я сейчас мог быть, я с радостью окунался в эту школьную канитель. Наверное, раньше времени пришел к миропониманию стариков, которые в жизни ценят только жизнь.
Ильич сидел за компьютером, и скрюченным пальцем правой руки сильно бил по клавиатуре. Клава жалобно трещала от переизбытка его эмоций. Троцкий завороженно наяривал в какую-то игрушку-стрелялку. Компьютер появился у него недавно, а с ним также сканер и принтер. Это была спонсорская помощь какого-то родителя.
— Слушай, — не отрываясь от экрана, пробубнил Ильич, — разберись там аккуратненько, что за история с Брецовым Владимиром опять. Какие-то поджоги, жалобы, пытки. Ничего не понял, звонили из инспекции.
— Разберусь.
— И еще, слушай, — он замолк на минуту.
— …ять!
Послышались электронные звуки компьютерного взрыва.
— …ять!…ять! Вчера физрук уволился. Козел. В начале учебного года. Что делать, не знаю. Жопа. Давай подключайся. Десять часов в неделю у старших классов. А? Ну?…ять! Как?
— А планы не надо писать?
Ильич даже замер на секунду. Опять рвануло.
— А на…я мне твои планы?
— Тогда давайте.
Ильич кивнул, атакуя виртуального врага. Если так дело пойдет, я скоро буду вести все уроки в этой школе. Универсальный солдат. И какой бескорыстный!
— А! Слушай! Он еще это говно вел — основы безопасности жизнедеятельности. Разберись там, из чего ноги растут. Может, почитаешь, разберешься?
— Разберусь.
Инспекция по делам несовершеннолетних находилась на улице Колхиани. Кто такой этот Колхиани и почему в смурном сибирском городе улицу назвали его именем, я не знал. Но именно на этой улице находилась наша районная милиция. Ехать туда по понятным причинам мне не хотелось. Хоть и далеко этот медвежий угол от райского местечка депутата Грача, и вряд ли меня ищет Интерпол, но, думаю, всероссийским розыском меня удостоили. Нужно как-то узнать, что натворил мой Вовочка. Вован.
Нашу школу курировала инспектор по делам несовершеннолетних капитан милиции Маргарита Грачевская. В школе она появлялась раза три в неделю и я решил ей позвонить.
— Не дергайся, Дроздов. Вечером буду, — сказала она и я облегченно вздохнул. Нужно было еще посмотреть спортзал и понять, как вести эту физкультуру. Проще всего, конечно, кинуть им мяч и приказать поиграть в баскетбол. Но парни со скучными лицами, перемалывающими жвачку, станут лениво перекатывать мяч, а с девицами одновременно приключатся месячные. Поэтому, решил я, развлеку их завтра по-своему. Сложнее будет с этим ОБЖ — основы безопасности жизнедеятельности. Что это за гусь? Раньше, кажется, предмет назывался начальная военная подготовка. Изучали газ зарин, заран, и как не пропасть при атомном взрыве. А сейчас, что, объяснять как отличить гексаген он сахара?
Ритка приехала в школу, когда закончилась вторая смена. Она ездила на Оке, которая трещала двумя цилиндрами и которую я всегда боялся собой задеть, чтобы не помять. Ритка мне нравилась. У нее были веселые глаза с прищуром и полное отсутствие женской озабоченности. То есть, чувствуя себя нормальным мужиком, можно было не терзаться, что ты обязан жениться. Смеясь, она рассказала замечательную историю.
Наш Вовка стоит на учете, как только научился ходить и говорить. Подвигов на его счету много. Но вот недавно стали поступать жалобы от родителей, что детей невозможно выпустить погулять на улицу. Группа взрослых парней развлекалась тем, что подкрадывалась сзади и поджигала детям пяти-шести лет волосы. Дети пугались, орали, но успевали вовремя сбить пламя, и до серьезных ожогов дело пока не дошло. Все они, единодушно, как на организатора, указывали на Вовочку, которому стукнуло уже 16. Ритка решила предотвратить трагедию и вызвала Вована в инспекцию.
— Уж я его колола, и час, и два, и три. Бесполезно. Ушел в глухую несознанку. Тут, каюсь, не выдержала, позвала ребят из уголовки. Они его отметелили. Бесполезно. Я уже руки опустила и хотела Вовку отпускать. Но часов в шесть вечера Вовочка вдруг взмолился:
— Тетя Рита, все вам расскажу, только отпустите домой поесть!
И дал полные признательные показания. Ритка осталась довольна. Но через два дня начальству поступила жалоба. От Вовочки. В письменном виде. Суть была в том, что Маргарита Георгиевна жестоко пытала его… голодом.
— Ну я бы поняла еще, если бы он расстроился, что его побили. Но, что поесть не дали! — смеялась Ритка. — Петь, пусть он жалобу заберет, я, честное слово, пытать его больше не буду. Только бить.
Я заверил Ритку, что проблем не будет, хотя в душе был полностью согласен с Вованом. У каждого с едой свои отношения. «Люблю повеселиться, особенно пожрать!» — любил приговаривать Сазон.
Весь вечер я возился с гнутым бампером «Аудюхи» во дворе школы. Арон носился вокруг меня, пытаясь стащить инструменты. Поужинали мы пирогом с капустой, который все-таки притащила Татьяна. На этот раз она проникла в мой сарай глубже еще на метр.
— Осень! — вдруг воскликнула она. — Это так скоротечно! Такие краски, такое освещение! Нужно скорее выходить с мольбертом и рисовать, рисовать!
Арон вдруг громко завыл на лампочку. Правильный мальчик. Жаль, что я не такой непосредственный.
На следующий день я дал премьеру физкультуры. Вместо надоевших пробежек и прыжков я им забабахал урок карате. Парни визжали от восторга, а девицы позабыли про критические дни.
— Пацаны! — сказал я в конце урока, — И девушки! Мир — это большой тренировочный зал, куда мы пришли, чтобы стать сильными. Это не я сказал. Это сказал индийский философ Вивекананда. Кто может сто раз отжаться на одном кулаке? Никто. Только я. Учитесь, пока я жив. Сила каратэ — не в ударе. Сила каратэ — в умении концентрироваться. Свободны, дети!
Дети радостно замахали пятками, целясь друг другу в нос.
ОБЖ я тоже провел как мог. Я не стал их учить пользоваться презервативами. Я объяснил как добыть огонь без бумаги и спичек под дождем.
* * *В моем 10 «в» сегодня самый настоящий новенький. Он бледненький, худенький и в очочках. Примерно такой, каким получил меня в свое распоряжение дед, только постарше. Боюсь, мои орлы его заклюют. Вчера, во дворе, я слышал как его мамаша объясняла кому-то по мобильному, стоя у своей Тойоты:
— Я перевела Славика в другую школу! Да, здесь гораздо дешевле. На ремонт сдали всего 500 рублей. В принципе, можно было дать и меньше. Здесь нет таксы, прикинь, да? В той пятой гимназии просто офанарели. Они анализируют роман «Это я — Эдичка!». Я не хочу, чтобы мой ребенок анализировал Эдичку Лимонова за мои десять тысяч трудных российских рублей. Данный герой не знал, куда сунуть свой член. А когда, наконец, сунул — оказалось, что это — политика. Вот там ему и место. А платить за это я не хочу. Во всяком случае — столько.
Этот Славик сел за последнюю парту и пытался там что-то записывать. Как хороший мальчик. Но потом плюнул, и даже швырнул тетрадью в близнецов Карелиных. Будет из парня толк.
В столовой ко мне подсела неугомонная Лиля.
— Петь, сегодня педсовет!
Я с ужасом вспомнил, что не написал никаких планов, даже приблизительных.
— Черт, что-то у меня колено заныло, наверное, шарахнулся.
Я захромал к стойке с грязной посудой.
— Петь, так ты придешь?
Я почесал голову вилкой.
— Лиль, если вдруг меня не будет, скажи, я сидел в библиотеке, прорабатывал материал. А потом у меня температура вдруг подскочила. Воспаление коленной чашечки. Ударился сильно.
— В библиотеке?
— Нет, в спортзале. Где до этого вел физкультуру. А потом уже пошел в библиотеку.
— Тогда лучше в филармонию.
— Почему? — округлил я глаза.
— Слово красивее.
Но педсовет не состоялся. Кто-то сообщил в милицию, что школа заминирована. Налетели машины с мигалками, двор оцепили, и парни в камуфляже вывели всех за территорию школы. Последним вышел Ильич. Под мышкой он тащил системный блок компьютера. Успел полюбить свое сокровище. Мне эта катавасия не понравилась, но я все же прихватил с собой Рона и толкался в тени деревьев, пока всех не впустили обратно. Никакой взрывчатки, конечно, не нашли. Но оставшиеся уроки были сорваны. Педсовет тоже.
