Галина Гордиенко - Сюрприз под занавес
Тамаре стало смешно. В конце концов, Динка не сделала ничего плохого! Кажется. Если ограничилась лишь едой.
Все взрослые лицемеры!
Когда она стала взрослой?
Тамара отбросила со лба племянницы шелковистые, совершенно Лелькины волосы и мягко повторила:
—Что — ты?
Динка подняла на нее ясные голубые глаза и прошептала:
—Честное слово, я во двор не лазила!
«Святая Богородица! Так глупая девчонка вовсе не считает преступлением свою вылазку на кухню за пирогами? Просто боится, что я решу — она нарушила мой запрет и снова гуляла одна?»
Тамара проворчала:
—А то я не знаю! Целый час твоими пятками любовалась. Пока ты болтала. Кстати, с кем?
Тамара взяла щетку, поставила племянницу между ног и принялась расчесывать спутавшиеся за ночь волосы. Динка стояла смирно на удивление. Обычно она ойкала, айкала и уверяла, что так походит. И вообще — волосы можно просто пригладить рукой и перевязать ленточкой.
Все-таки Динка чувствовала себя виноватой! Получается — четыре года не так уж и мало.
С большим трудом выдавив из племянницы признание, что она накормила «бедного голодного дедушку» вкусными пирожками, Тамара решила лично оценить размеры бедствия.
Нужно ведь знать, сколько именно пирожков они с Динкой умяли с утра пораньше? Хорошо, она вечером заметила, куда Вера Антоновна поставила эмалированную кастрюлю с пирогами.
Тамара шикнула на предприимчивое Лелькино дитя: только Динки ей в качестве проводника и не хватало. Для полного и безоговорочного счастья. Она и без того его большой ложкой хлебает. Счастье, то есть. Вот как с поезда сошла, так и давится.
Нет уж, пойдет одна.
Лишь бы ни на кого не наткнуться!
Тамара посмотрела на часы и ужаснулась: половина шестого. Она второй день подряд встает ни свет ни заря. Благодаря родной племяннице.
Ну, Лелька!!!
Оттягивать далее «выход в свет» не имело смысла, и Тамара с тяжелым сердцем пошла к двери. Зевающей Динке она строго-настрого приказала лечь в постель и до ее возвращения не высовывать из-под одеяла носа.
И Крысу тоже спать!
Порядок в комнате таким образом был наведен, больше ничто тут не держало, Тамара на цыпочках выскользнула в коридор и прислушалась.
Тишина казалась полной. Ее нарушали лишь едва слышный шум воды из туалета и тиканье старинных настенных часов из гостиной. Судя по всему, гости и хозяева еще спали.
Нужно поторопиться.
Глупости! Она имеет полное право пойти на кухню. Например, напиться.
Правильно, она хочет пить. И давно.
* * *В кухне мерно урчал холодильник. Сквозь легкие прозрачные шторы в окно заглядывал сумрачный Петербург. Затянутое тучами небо и сегодня не обещало хорошей погоды.
Тамара тяжело вздохнула: а где-то в Крыму люди обгорают на солнце!
Тамара уже забыла, как оно выглядит.
Голубая эмалированная кастрюля стояла именно там, где ее вчера оставила Вера Антоновна — на дальнем столе. Вот только крышка лежала рядом. Динка забыла вернуть ее на место.
«Может, там полным-полно пирожков. Никто и не заметит, что Динка утащила несколько штук, — оптимистично подумала Тамара. — И мне не придется врать. Вера Антоновна и без того смотрит на нас волком. Из-за разбитой пастушки со свирелью. И как она могла упасть, ума не приложу. Еще и Динкина ваза…»
Тамара заглянула в кастрюлю, брови ее поползли вверх, рот приоткрылся. Она не верила собственным глазам — пусто! То есть совершенно пусто. Абсолютно. Если не считать двух крошечных пирожков.
Очень одиноких пирожков. Двух.
Тамара судорожно вздохнула. Она прекрасно помнила, как домработница аккуратно укладывала в кастрюлю остывшие пирожки и при этом старательно пересчитывала их. Тамара пила молоко и слышала монотонный голос Веры Антоновны: «Сорок пять, сорок шесть, сорок семь…»
Точно — счет подбирался к полусотне.
Боже, неужели старый пират сожрал пятьдесят пирожков?! Пусть не очень больших, скорее маленьких, но — пятьдесят?!
Или набил ими карманы? Якобы, в подарок голодному мальчику? Это сколько же раз Динка бегала сюда за очередной порцией?
«Уф-ф-ф… Почему я не проснулась раньше?!»
Тамара приложила к пылающей голове прохладную крышку и в панике закружила по кухне. Она не представляла, что сказать домработнице.
Если только держаться партизаном и насмерть стоять на своем: мол, да — с пеленок грешу отличнейшим аппетитом, слопала четыре десятка и не заметила. И маленькая Динка заглатывала пирожки как удав, ничего не могла с ней поделать. Несчастная малышка совершенно оголодала в Череповце, все позвонки наружу, ребра вот-вот кожу прорвут, дитя лишь консервами питалось, а тут волшебная домашняя выпечка…
«Убью Динку!»
Нестерпимо захотелось пить. Тамара открыла холодильник, вытащила коробку с апельсиновым соком и протянула руку: подноса с высокими стеклянными стаканами на месте не оказалось.
А ведь Вера Антоновна каждого гостя ткнула носом в этот поднос. И каждому указала СВОЙ стакан.
Тамаре, например, достался с вишенкой. Динка выбрала себе с земляникой, неизвестный художник не поленился даже пчел нарисовать над ягодным кустиком. А этот… с именем… взял самый скучный — с узкой золотой полоской по краю.
Тамара завертела головой и обнаружила поднос со стаканами в огромном старинном буфете. Настоящем монстре из темного дуба.
—А говорила — поднос всегда будет рядом с холодильником,— хриплым шепотом предъявила претензии суровой домработнице Тамара. И испуганно оглянулась: не подслушала ли ее случайно Вера Антоновна.
По счастью, Веры Антоновны в дверях не оказалось. Зато на пороге дежурил Крыс. Сидел столбиком и умильно морщил нос. Само собой, надеялся на подачку. Или на ранний завтрак.
Тамара показала бультерьеру кулак и с тоской подумала, что этот жест, похоже, входит в привычку. Дурную.
С другой стороны, Крысеныш с младенчества уважал силу. А уж хозяйский кулак…
Вот — пожалуйста! И сел ровнее, и строгости в глаза подпустил.
Мол, какая жратва, хозяйка? Даже не помню что это такое, клянусь любимым левым клыком. И в голове ничего подобного не держал, обычный утренний променад, зачем придирки?
Так что бог с ней, с женственностью и подобающей настоящей даме томностью во взоре!
Обожающий плотно покушать Крыс невольно перевел мысли Тамары на другие рельсы. Ей внезапно вспомнилось, что вчера вечером она осталась без ужина.
Еще бы. Едва не получила билет на тот свет. В одну сторону!
Тамара заглянула в злополучную голубую кастрюлю. Два оставшихся пирожка смотрелись до неприличия жалко. А уж одиноко! Совершенно одни в огромной пустой кастрюле.
И потом — чем они хуже съеденных собратьев?
Ничем.
Тамара оценивающее осмотрела двух страдальцев и выбрала того, что потолще. С аппетитом надкусила и пошла добывать стакан.
Дверца буфета поддаваться никак не хотела, будто что-то мешало. Или она просто туго открывается? Тамара покосилась на коробку с соком и…
Дальше все происходило одновременно, счет времени пошел даже не на секунды, а на десятые, сотые ее доли. Растянутые, как позже казалось Тамаре, до неимоверного. Каждая — длиною в жизнь. Ее жизнь.
Безобразник Крыс уже не притворялся на пороге невинным агнцем. Наплевав на тающий в воздухе нимб — а ведь Тамара его почти видела! — бультерьер занимался откровенным разбоем: уворовывал второй пирожок, легкомысленно забытый хозяйкой на столе.
Тамара в праведном гневе рванулась к четвероногому преступнику и машинально дернула капризную дверцу еще раз. Хорошо дернула. Изо всех сил.
И присела от ужаса, сбивая стоящий рядом стул и зачем-то прикрывая голову надкушенным пирожком: буквально в паре сантиметров со страшным грохотом упала тяжеленная древняя мясорубка!
Тамара заскулила: если бы она не спешила разделаться с бессовестным Крысом…
Какой идиот сунул мясорубку на буфет?! Да еще так неаккуратно, что струбцина — черт, ну, она крепится к столу!— осталась болтаться снаружи и мешала открыть дверцу!
Кто же смотрит наверх?! Любой решит — дверцу просто заело или что-то попало между створками!
Меж тем насмерть перепуганный бультерьер бросился на полусогнутых спасаться. Он в панике толкнул стол, опрокидывая пустую кастрюлю и коробку с соком. Смел по дороге остальные стулья и вазон с цветущей китайской розой. Оставил за собой позорную цепочку мелких луж, но… Не выпустил из пасти уворованного пирожка!
И зря. Нужно было бросать все. Забыв о желудке.
Удрать Крыс не успел. В дверях уже толпились поднятые с постелей гости и хозяева.
ВСЕ гости. И ВСЕ хозяева. За исключением маленькой Динки.
И в каком виде!
Впрочем, увиденная ими картина совершенно вытеснила из голов собственное неглиже.
Нужно отдать Тамаре — и Крысу! — должное. Пришедшим было на что посмотреть. По всегда тщательно убранной Верой Антоновной кухне будто смерч прошелся.
