Тест на доверие - Галина Владимировна Романова
Маша вышла на улицу из отдела, поискала взглядом брата. Его нигде не было. Перед входом четверо полицейских что-то оживленно обсуждали, одна служебная машина отъезжала, другая заруливала во двор. Мишки не было. Значит, уехал домой пораньше. Или к девушке своей. Или еще куда-нибудь. Позвонить – нет? А вдруг у него свидание? И тут она с жалобами на Подгорного… Нет. Не надо звонить.
Она вдруг вспомнила о злополучной бумажке для заметок с номером Валериного телефона. Из-за нее она вернулась в кабинет и нарвалась на разгневанного Подгорного. Бумажка теперь лежала в кармане ее куртки.
– Валера? – уточнила она, услышав знакомый голос. – Это Лунина.
– Узнал, – порадовал бывший коллега. – Это твой новый номер? Могу сохранить?
– Можешь. А еще можешь помочь мне в одном деле.
Она быстро шла по мокрому асфальту в сторону любимой столовки, расположенной в ста метрах от отдела. И хотя сверху не сыпало дождем, ветер, трепавший ее волосы и забирающийся за воротник ветровки, был обжигающе ледяным. У нее даже коленки покрылись мурашками. Точно-точно! Она чувствовала.
– В каком деле? – ответил он без прежней настороженности.
– Помнишь тачку, что мне тетка подарила?
– Еще бы не помнить! Ты как голливудская звезда на ней подкатила к отделу. У полковника чуть приступ не случился, когда он в окно выглянул. Хорошо, по форме была, а если бы в мини…
– Валера, мне надо ее продать, – перебила она поток его воспоминаний. – Надо что-то купить. Какие-то колеса. Ногами очень тяжко по Москве.
– Понимаешь, да, что нереально? Такой «таз» стоит баснословных денег. Но кто их заплатит? В Москве надо продавать. У нас бесполезно. А чего ты не хочешь на нем там ездить? Тоже начальство не поймет?
– Запросто.
– Так паркуй в соседнем дворе. Никто не узнает, на чем ты приезжаешь в отдел или на место происшествия. Это в нашем городишке не спрячешься, а Москва большая.
– Слушай, а ведь вариант! Чего я раньше не додумалась?
Маша потопала у входа в столовку, отряхивая ботинки от воды и налипших опавших листьев. Потянула дверь на себя. Ее обдало теплой ароматной волной свежей выпечки. Она шумно сглотнула. Проголодалась так, что, кажется, сейчас барана съест. Кстати, баранину тут подавали.
– Одна голова хорошо, а две лучше, – приятно рассмеялся ей на ухо Валера. – Я бы тебе ее и перегнал. Согласна?
Еще как она была согласна! У нее времени кататься туда-обратно не было вовсе.
– В общем, я тебе кину на почту доверенность, пригони, как сможешь. Адрес нашего с Мишкой проживания я тебе сообщу.
– Я его знаю, Маша, – порадовал Валера. – Если я не звонил и не надоедал тебе, это не значит, что не интересовался твоей жизнью. Я уже говорил, что люблю тебя?
– Говорил, – закатила она глаза.
– Повторять не буду. Ты просто помни об этом. И жди меня…
Отключившись, Маша сняла ветровку. Швырнула на стул и пошла к раздаточному отсеку. В этом общепите было самообслуживание. Наставила на поднос столько тарелок, что еле унесла от кассы. Успела съесть харчо, приступила к плову, когда на телефон ей позвонили с незнакомого номера.
– Старший лейтенант Лунина? Капитан…
Капитан «какой-то там» (имя и фамилию она прослушала, потому что сказано было не совсем внятно) принялся уточнять: она ли ведет дело самоубийцы Лебедева, которое передали из их отдела?
– А что хотел, капитан?
Звонок был частным, она могла себе позволить некую вольность.
– Тебе надо подъехать, Лунина, на адрес… – Он продиктовал ей адрес. – ЧП там. Срочно надо выехать.
– Что за ЧП?
Вот прямо сейчас побежит – волосы назад! Для начала после звонка неизвестного ей капитана она позвонит в дежурную часть соседнего отдела и уточнит: что за ЧП, было ли оно на самом деле или ей звонит мошенник и…
– Труп там. По ходу, отравление.
– Кого труп? – Она все еще не верила в то, что капитан настоящий.
– Труп мужа свидетельницы Натальи Голубевой. Она работает в киоске на бульваре… – Капитан снова не очень внятно назвал адрес того места, где умер Лебедев. – Понимаешь, скорая приехала и констатировала смерть от яда. Она сразу нам в отдел позвонила, орет, что у нее есть важная информация. А нам эта информация теперь, сама понимаешь, Лунина, вовсе ни к чему. Тебе сейчас должен твой начальник позвонить. Но, чтобы сэкономить время, я решил с тобой сам связаться. Ты, говорят, вцепилась в это дело. Так что поезжай…
Слушать она его перестала, как только услышала фамилию свидетельницы. Она должна была сегодня доехать до нее, говорить с ней. А Подгорный – самовлюбленный засранец – заставил ее писать пустой отчет. Два часа измывался! И вот вам – здрассте! В семье Голубевой трагедия.
Подгорный, словно уловил волны ее гнева, позвонил через пару минут после незнакомого капитана.
– Тут такое дело… – принялся он нудить. – Понимаю, что отпустил тебя, но надо на адресок один съездить.
И он слово в слово повторил рассказ капитана «какого-то там».
– Ты где сейчас?
– В сороковой столовке.
Маша уже успела купить пару контейнеров и пакет и паковала сейчас недоеденные пирожки и бифштексы.
– Будь там. Сейчас подъеду и заберу тебя. Чего тебе по Москве пешком мотаться? – пожалел ее майор Подгорный.
Благодетель! Она чуть не фыркнула в трубку, но сдержалась. Никита злопамятный, не простит.
Ветровка чуть просохла, пока она ужинала в столовке, и надевать ее было не так противно. Да и машина Подгорного уже стояла на парковке возле здания. Так что мерзнуть ей не пришлось.
Кинув пакет с контейнерами на заднее сиденье, она села рядом с майором, пристегнулась и, осмелев, скомандовала:
– Едем…
Глава 8
Ее квартира превратилась в проходной двор! Каждый метр ее жилплощади, каждый предмет мебели, который она любила всем сердцем, подбирала и расставляла с любовью, трогали теперь чужие руки. Ощупывали, переворачивали, рассматривали. Наблюдать за всем этим ей было противно. И она точно знала, что, как только останется одна, примется за уборку. За самую тщательную в своей жизни уборку. Пусть она заберет у нее последние силы и здоровье, но она вылижет всю квартиру до блеска. Снимет шторы и забросит их в стирку. Поменяет постельное белье. Соберет все вещи Аркаши и выставит их на балкон.
Он хотел их сам собрать, но не успел – умер. Вот ирония судьбы, а!
Наташе хотелось и плакать, и смеяться одновременно, стоило ей вспомнить подробности сегодняшнего вечера, закончившегося так трагично…
Аркаша сегодня непривычно задержался. Обычно к ее приезду он
