Лоуренс Блок - Взломщик, который цитировал Киплинга
– Приобретатель, сэр. Не коллекционер. Грубый, некрасивый человек, который окружает себя прелестными вещицами в надежде, что они хоть как-то будут скрадывать его собственное внутреннее уродство. У него есть библиотека, мистер Роденбарр, потому что это соответствует его представлению об изящном. У него есть книги, некоторые из них заслуживают внимания, потому что без хороших книг нет библиотеки. Но вряд ли его можно назвать коллекционером, и уж, конечно, Киплинга он не коллекционирует.
– Тогда зачем же...
– Зачем ему нужна эта книга? Потому что она нужна мне, мистер Роденбарр. Все очень просто.
– А!
– Вы помните Спайнинг Дженни?
– Кажется, был такой танец, которым все увлекались в свое время?
Он странно поглядел на меня:
– Так назывался станок. Первый прядильный станок, способный производить нити из хлопковой пряжи. Сэр Ричард Аркрайт собрал его в 1769 году, получив соответствующий патент. Так были заложены основы современной английской текстильной промышленности.
– Ах, верно! – сказал я. – Промышленная революция и все такое.
– И все такое, – согласился он. – Джесси Аркрайт утверждает, что он является потомком этого сэра Ричарда. Я склонен верить ему в этом не больше, чем во всем остальном. Фамилия его, кстати, означает «строящий ковчег», так что не исключено, что в дальнейшем он наймет какого-нибудь специалиста в области родословных и заставит его возвести генеалогическое древо Аркрайтов к Ною.
– И, значит, он купил книгу, чтобы вам она не досталась?..
– Однажды я приобрел кое-что, перейдя при этом ему дорогу. Вероятно, таким образом он предполагает отплатить мне.
– И он ее не продаст.
– Конечно, нет.
– А другого экземпляра не существует?
– В течение последних пятидесяти лет о другом экземпляре ничего не было известно.
– А вам все еще нужен этот самый экземпляр?
– Больше чем когда бы то ни было.
– Как удачно, что сегодня утром бы случайно заглянули в «Барнегатские книги»!
Он пристально посмотрел на меня.
– Вы назвали меня по имени, прежде чем я успел вам представиться, – продолжал я. – Вы пришли в магазин не к мистеру Литзауеру, а ко мне. И не потому, что я продаю подержанные книги, а потому, что когда-то я был взломщиком. Вы полагаете, что я по-прежнему остался взломщиком.
– Я...
– Вы не верите в то, что человек может измениться. Вы не лучше полиции. «Украв раз, человек уже не перестанет красть», – вот как вы рассуждаете, правда?
– Простите, я ошибся, – сказал он, опустив глаза.
– Нет, – сказал я. – Вы не ошиблись.
Глава 5
Не знаю, который был час, когда я забрался в постель, но каким-то чудом мне все-таки удалось выбраться из нее вовремя, чтобы открыть магазин к десяти тридцати. Без четверти одиннадцать я позвонил по номеру телефона, указанному на визитной карточке Дж. Редьярда Велкина. Послушав целую минуту монотонно повторяющиеся гудки вызова, я набрал 411 – справочную, чтобы узнать номер телефона клуба «Мартингал». За подобные справки взыскивают плату, и было бы разумнее, потратив лишь минуту, отыскать нужный мне номер в справочнике «Белые страницы», однако накануне ночью я заработал целое состояние и был не прочь поделиться своим богатством.
Телефонист на коммутаторе клуба сказал, что, как он считает, мистера Велкина нет сейчас ни в одном из помещений «Мартингала», но что он тем не менее попробует вызвать его по внутренней системе связи. Прошло некоторое время. Телефонист сообщил с сожалением, что, как он и предполагал, мистер Велкин не откликнулся на вызов, и спросил, не хочу ли я оставить для него телефонограмму? Я решил, что не хочу.
В магазин вошла пара верзил. Один из них выглядел потенциально вороватым, и я поглядывал за ним, пока он просматривал биографии великих людей и художественную литературу. Кончилось это тем, что он удивил меня, потратив несколько долларов на покупку томика исторических эссе Маклоя.
Каролин появилась через несколько минут после полудня и положила на прилавок бумажный пакет.
– Сандвичи с фелафелом, – сообщила она. (Фелафел – новая и очень вкусная начинка для питы.) – Мне сегодня хотелось принести нечто необычное. Тебе нравится фелафел?
– Да, конечно.
– Я пошла на то самое место на углу Бродвея и Двенадцатой улицы. Никак не могу понять, араб он или израильтянин, владелец этого заведения?
– А это так важно?
– А как же! Терпеть не могу оказываться в неловком положении. Я уже было собралась пожелать ему счастливого Рош Ашана – еврейского Нового года, как вдруг спохватилась: может быть, это то, что он меньше всего хотел бы услышать? Ну так я быстренько забрала сдачу и слиняла.
– Осторожность никогда не мешает.
– Угу. Вчера вечером ты лишил себя ужасно вкусного угощения. Я съела половину тушеного мяса, остальное убрала в заморозку и стала смотреть новую передачу с тремя весельчаками-ведущими. Я выключила звук, и от этого стало только лучше, но я все равно не выдержала и в итоге легла очень рано. Зато здорово выспалась и чувствую себя великолепно.
– Именно так ты и выглядишь.
– Чего не скажешь о тебе: ты выглядишь ужасно!
Это и есть то, что делает с человеком содовая в ночном клубе?
– По-видимому.
– Может, ты переспал. Иногда это случается.
– Мне об этом говорили.
Зазвонил телефон. Я подошел и поднял трубку в задней маленькой комнате-офисе, полагая, что это Велкин. Однако это была слегка запыхавшаяся женщина, желавшая узнать, не вышла ли уже новая книга Розмари Роджерс. Я объяснил ей, что занимаюсь исключительно только бывшими в употреблении книгами, и порекомендовал позвонить в книжный магазин «Брентано». Она спросила: «А какой номер их телефона?» Я потянулся за телефонным справочником, чтобы поискать там этот номер, но вовремя пришел в себя и положил трубку.
Я вернулся к своему фелафелу. Каролин сказала:
– Что-нибудь не так?
– Да нет. А почему ты спрашиваешь?
– Ты подпрыгнул на три фута, когда зазвонил телефон. Кофе хороший?
– Великолепный!
– Фелафел?
– Восхитительный!
По понедельникам и средам ленч покупаю я, и мы съедаем его в ее салоне. По вторникам и четвергам Каролин приносит ленч в книжную лавку. По пятницам мы с ней заходим куда-нибудь, а кому платить по счету – решает брошенная монета. От всего этого, разумеется, можно отказаться даже в самую последнюю минуту, если кому-то из нас предстоит деловой ленч, как это было, например, недавно у меня с Белкиным.
– А ты знаешь, – сказал я, проглатывая фелафел, – я не тратил времени зря сегодня утром.
– А я ничего такого и не говорила.
– Я провел кое-какое исследование. По поводу святых покровителей.
– Правда? Так кто же мой святой покровитель?
– Я не думаю, что он у тебя есть.
– Почему, черт побери?
– Не знаю. Я просмотрел множество различных книг и нашел несколько неполных списков. Не знаю, существует ли где-нибудь официальный всеобъемлющий список всех святых покровителей. – Я пошарил вокруг себя и нашел блокнот с занесенными туда ранее каракулями. – Я ведь рассказывал тебе о Божественном Иоанне, да?
– Да, но я уже забыла, что именно. Что-то о магазине?
– Покровитель книготорговцев. Он родился в Португалии в 1495 году. Был пастухом, но потом превратился в пьяницу и азартного игрока.
– Правильно сделал. Но затем он переключился на содовую в ночных клубах и превратился в святого.
– В книгах ничего не сказано о содовой в ночных клубах. В сорок лет он прошел через кризис, характерный для середины жизни, и переехал в Гренаду. В 1538 году он открыл магазин...
– Чтобы продавать книги?
– Вероятно, но были ли тогда книжные лавки? Едва ли в то время существовали наборные шрифты. Так или иначе, через два года он основал орден Братства госпитальеров, а через десять лет умер, и его портрет висит над моим столом: можешь взглянуть, если есть желание.
– Особого нет. И это все, что ты выяснил?
– Никоим образом. – Я взглянул в свои записи. – Ты спрашивала, существует ли святой – покровитель взломщиков. Так вот: Дисмас – это святой – покровитель воров. Он сам был добрым вором.
– Да, я о нем знаю.
– Кроме того, он еще и один из покровителей заключенных. Вместе со святым Иосифом Кафассо. Интересы воров и заключенных частично совпадают, но не так кардинально, как ты, может быть, думаешь.
– И к тому же, заключенные нуждаются в дополнительном святом покровителе, поскольку они по-настоящему в беде.
– Не лишено смысла, умница. Взломщик – по сути, тот же вор, что ни говори. Поэтому-то, похоже, и не требуется особого святого покровителя для взломщиков, хотя всегда остается святой Дунстан.
