Джоржет Хейер - Никотин убивает…
— Одно могу сказать, я надеюсь, что полиция вообще сюда не пожалует! — вздохнула Стелла.
— Я тоже так думаю, — заверил мистер Рамболд.
Но уже в понедельник рано поутру Бичер тихонько вошел в спальню мисс Гарриет Мэтьюс с серебряным подносом, на котором лежала одинокая визитная карточка.
На карточке значилась фамилия суперинтенданта детектива Ханнасайда, из отдела уголовных расследований Скотленд-ярда. Мисс Гарриет мучительно застонала и уронила карточку, словно та была куском раскаленного железа…
— Я их пригласил подождать в библиотеке, мисс Мэтьюс, — виновато сказал Бичер…
Глава четвертая
В кресле у камина расположился приятный на вид человек средних лет с сильной проседью, широко расставленными глазами и добродушным лицом. Второй — тщедушный мужчина с тонкими усиками и очень худой шеей — замер на диване. Третьим был сам доктор Филдинг.
Когда мисс Гарриет Мэтьюс вошла в комнату, опираясь на руку Гая, доктор Филдинг встал навстречу и замогильным голосом произнес:
— Мисс Мэтьюс, мне очень жаль, но события оказались гораздо более серьезными, чем я предполагал ранее. Позвольте вам представить суперинтенданта Ханнасайда из Скотленд-ярда. А вот инспектор Дэвис из местного отделения полиции.
Мисс Мэтьюс посмотрела на суперинтенданта с выражением отвращения и ужаса, словно на извивающегося боа-констриктора.[2] Поздоровалась она еле слышным шепотом. Местного инспектора она вообще проигнорировала.
— Ну что ж, добрый день, — добродушно сказал Ханнасайд. — Мы с инспектором Дэвисом приехали задать вам пару вопросов насчет смерти вашего брата, мисс Мэтьюс.
— Господи, только не говорите, что он был отравлен! — воскликнул Гай. — Я не верю в это! За каким дьяволом кому-то могло понадобиться его травить?
Ханнасайд мельком посмотрел на него.
— Именно затем, чтобы выяснить это, я и приехал.
— В это невозможно поверить! — фальцетом выкрикнул Гай.
— И тем не менее, боюсь, что в этом у нас не остается сомнений! — вмешался Филдинг. — Химик-аналитик обнаружил в теле никотин.
Гай удивленно заморгал:
— Никотин? Но ведь дядя не курил?
— Именно. Точно так же сказал нам и доктор Филдинг! — кивнул Ханнасайд.
— Бог мой, значит, это все-таки не утка! — с явным облегчением воскликнула мисс Гарриет.
— Утка? Какая утка? — изумился Ханнасайд.
— Если бы яд был в утке, то мы все отравились бы! Все ведь ее ели! И кроме того, у меня есть доказательства того, что я заказала на ужин еще и две телячьи котлетки, другое дело, что мой бедный брат их так и не откушал!
— Дело в том, что мисс Гарриет беспокоилась, как бы ее брату не навредила жирная утка, которую он ел накануне вечером, — пряча улыбку, объяснил Филдинг.
— Вот как, — сказал Ханнасайд. — Нет, мисс Мэтьюс, это была не утка, нет. А можете ли вы вспомнить, что еще ел и пил ваш брат накануне смерти?
Гарриет принялась подробно перечислять блюда, которые подавались в тот вечер на стол, но Ханнасайд утомленно махнул рукой:
— Нет, нет, попозже, мисс Мэтьюс! Он брал с собою что-нибудь в постель? Например, стакан бренди или "эссенциале"?..
— Нет, он не брал в постель ничего еще с детства…
— А что-нибудь от бессонницы он принимал?
— Нет, пожалуй, он не мучился от бессонницы, — сказала Гарриет. — Я бы сказала, что сон у него был неплохой.
Ханнасайд повернул лицо к Филдингу в немом вопросе.
— Я ему ничего не выписывал. Самое большее, он мог принять аспирин. В общем, ничего не могу сказать по этому поводу.
— Нет, он не стал бы пить аспирин, — усомнилась Гарриет. — Он вообще не одобрял всякие медикаменты…
— Значит, по вашим словам, между ужином и сном он ничего не ел и не пил? Виски с содовой или еще что-нибудь?
— Нет, ничего такого! — заявила мисс Мэтьюс. — Правда, он часто пил виски примерно за полчаса до сна… Не всегда, нет, но довольно часто. Поднос с виски приносили в гостиную часов в десять. Я всегда считала это дурной привычкой, поскольку это позволяет молодежи засиживаться, пить виски, курить и понапрасну жечь электричество…
— А вы, мистер Мэтьюс, не можете припомнить, не пил ли ваш дядя виски в тот вечер?
— Виски? — нахмурился Гай. — Позвольте, позвольте…
— Да, он пил! — вдруг неожиданно вскрикнула мисс Мэтьюс. — Он выпил буквально глоток и не захотел разбавлять его содовой! Вот как было дело! Теперь я вспомнила! Помнишь, еще сифон был закупорен, помнишь, Гай?
— Разве это было в тот вечер, когда он умер? переспросил Гай. — А впрочем, что это я, ну да, конечно, именно в тот самый вечер, пожалуй…
— А виски ему наливали вы, мистер Мэтьюс?
Гай слегка побледнел.
— Да, обычно это делал я.
— И когда же примерно он выпил свою порцию?
— Да черт его знает! Не знаю. В обычное время. Где-то в половине одиннадцатого.
— Вы засекли момент, когда он пошел спать?
— Нет, я был в это время в бильярдной с моей сестрой.
— Мой покойный брат всегда поднимался к себе в спальню ровно в одиннадцать, если только у нас не было гостей, — сказала Гарриет. — Мы все в нашей семье воспитаны в уважении к режиму дня, понимаете? Но я хочу отметить, что Грегори всегда подолгу ходил по своей комнате, прежде чем лечь в постель.
— Итак, вы ничего не знаете о том, что он делал после того, как поднялся к себе наверх, и когда он на самом деле лег в кровать и заснул?
Кажется, мисс Гарриет была здорово оскорблена.
— Нет уж! Конечно, нет! Что вы думаете, я за ним шпионила?
— Я вовсе это не имел в виду, — мягко заметил Ханнасайд. — Просто вы могли услышать, что он делал в своей комнате, случайно услышать, вот и все.
— О нет, в этом доме все стены сделаны на совесть, и потом, моя комната далеко от его спальни.
— Ага, понятно. А чья комната примыкает к его спальне?
— Ну, вообще-то комната моей невестки, но между ними есть еще ванная, — сказала Гарриет.
Ханнасайд повернулся к Гаю.
— А в котором часу вы легли спать, мистер Мэтьюс?
— Понятия не имею, — небрежно отвечал Гай. — Что-то между полдвенадцатого и двенадцатью. Да, наверное, так.
— Вы не заметили, горел ли еще огонь в спальне покойного мистера Мэтьюса?
— О нет, боюсь, не заметил. Но моя сестра — она, может быть, и приметила. Она ушла к себе примерно в это же время.
— Так, в этом случае мне надо переговорить с мисс… с мисс Стеллой Мэтьюс, — сказал Ханнасайд, сверяясь со своим блокнотом. — А также, если позволите, с миссис Мэтьюс…
— Моя мать обычно не выходит до завтрака, однако, если вы настаиваете, я ее позову, — неохотно сказал Гай, после чего развернулся на каблуках и вышел из комнаты.
Миссис Мэтьюс сидела перед трюмо и расчесывала волосы, когда появился Гай. Она улыбнулась ему, глядя в зеркало, и ласково сказала:
— Милый, что случилось, ты еще не уехал на работу?
— А, черт, тут такие дела пошли! — возбужденно выпалил Гай. — Неужели ты не слышала? Тут появился шпик из Скотленд-ярда, у всех все вынюхивает, расспрашивает, черт-те что!
Гребешок миссис Мэтьюс застыл в воздухе. Ласковое выражение сползло с ее лица.
— Скотленд-ярд, — тихо повторила она. — Значит, его все-таки отравили…
— Да, они говорят, что ему подмешали никотин. Правда, я никогда не слышал, чтобы кого-нибудь травили никотином, и то же самое мне сказал Филдинг. Суперинтендант Ханнасайд сейчас допрашивает тетю Гарриет, а потом он хотел бы видеть тебя и Стеллу. Он уже задал и мне, и. тете Гарриет кучу вопросов. Тетя перепугалась насмерть, а мне все эти вопросы показались просто забавными, но все же…
— Так что же сказала Гарриет? — быстро спросила миссис Мэтьюс.
— Господи, да что она может сказать! Она говорила в своей обычной манере. Совершенно не по делу. Единственное, на чем она настаивала, это то, что именно я наливал в бокал дяде виски! — Он нервно рассмеялся. — Действительно, неплохо задумано — подмешать в виски никотин в достаточной дозе. А если ей дать время, так она еще, чего доброго, расскажет полиции о всех наших семейных неприятностях!
Миссис Мэтьюс стала поспешно укладывать свои волосы.
— Я сейчас же спущусь, только оденусь. Пойди скажи, что буду через несколько минут. А, постой! Скажи Стелле, чтобы зашла ко мне, ладно? И еще запомни, милый, что чем меньше ты расскажешь, тем лучше! То же самое касается и Стеллы! А то вы любите болтать обо всем на свете, из-за чего у людей часто складывается о вас искаженное представление. В общем, думайте, что говорите, хорошо?
— Ну да, конечно, — отвечал Гай нетерпеливо. — Неужели ты считаешь, что я стану выносить сор из избы?
— Да тут и нет никакого сора, милый мой! Просто я бы не хотела, чтобы вы говорили так… Так возбужденно, взволнованно, как обычно беседовали с дядей… Понятно? Помягче и поспокойнее — вот и все.
