Наталья Александрова - Звонок с того света
– Я же просил, кажется, чтобы ты не пускала ее в постель! – ворчал муж. – Она мне мешает, и вообще шляется по саду, а потом – на чистую наволочку. У меня такое чувство, что я сплю в парке под кустом или в сарае!
– Оставь нас в покое! – огрызалась Алиса. – Дэзи – единственное родное мне существо, без нее я бы не выдержала в этой глуши!
– Ты прекрасно знаешь, что я много и тяжело работаю! – вспылил Сергей. – И хотя бы когда я здесь, кошка может не валяться у меня на голове! Могу я хотя бы отоспаться за выходные? Сама дрыхнешь всю неделю до полудня!
– А что мне еще остается делать? – зашипела Алиса. – Я скоро свихнусь здесь совсем от скуки!
– Ну-ну, доктор сказал, что тебе тут будет привольно и спокойно. Проживешь лето и осень, окрепнешь, потом поедем в город...
– Да! – неожиданно твердо ответила Алиса. – Ты прав, всегда и во всем! Дэзи, пошла вон!
И женская узкая рука выбросила кошку на балкон, Надежда едва успела откатиться в сторону. В панике она подумала, что кошка заорет сейчас благим матом, Алиса выскочит за ней и увидит, что Надежда подслушивает. Какой позор!
И Надежда Николаевна, приличная интеллигентная дама, опустилась на четвереньки и заторопилась отползти как можно дальше от хозяйской спальни.
Она завернула за угол и оглянулась. Кошка и не думала орать, она спокойно умывалась в пятне света.
«Умница какая!» – умилилась Надежда.
Балкон тут, за углом, и заканчивался, осталось одно окошко. И к величайшей радости Надежды, оно было открыто. С трудом протиснувшись в узкую комнатку, Надежда поняла, что это чулан, где сложены разные вещи – матрасы, одеяла, неиспользованная садовая мебель. Окно было открыто хозяйственной Марианной Васильевной, чтобы не пахло в кладовке затхлостью.
Надежда бодро скакнула к двери. В коридоре никого не было. Радуясь, что не заперла изнутри дверь своей спальни, Надежда взяла в руки шлепанцы, босиком прокралась к себе и только за дверью облегченно перевела дух.
Как ни странно, от пережитых волнений Надежду внезапно заклонило в сон.
Она плюхнулась на кровать, натянула одеяло, закрыла глаза...
И почти сразу подскочила от истошного крика.
Крик доносился откуда-то снизу.
Он вибрировал, нарастал, наполнял весь дом, достиг немыслимой, душераздирающей высоты и внезапно оборвался.
И наступившая после этого тишина показалась Надежде еще оглушительнее, чем крик.
От этой тишины Надежда окончательно проснулась и подскочила на кровати.
В окна сквозь плотные серебристые шторы проникали лучи утреннего солнца. Значит, она все же спала, причем довольно долго.
О том же самом говорили часы на стене – они показывали семь часов утра.
Но этот крик...
Может быть, он Надежде приснился?
Но в ушах у нее еще звенели его отголоски, и за дверью спальни раздавались торопливые шаги и тревожные голоса.
Надежда Николаевна почувствовала знакомое покалывание в кончиках волос.
Обычно это покалывание говорило ей о том, что где-то совсем рядом происходит что-то загадочное и криминальное. То самое, без чего в последние годы жизнь казалась ей пресной и скучной, как диетическая еда в профсоюзном санатории.
Она нисколько не удивилась – примерно чего-то такого она и ожидала. Если уж следовать канонам детектива, то сейчас она найдет где-нибудь в библиотеке тело неизвестной блондинки. То есть, судя по крику, тело уже нашли. Только, кажется, у них нет библиотеки. Ну, значит, тогда в столовой...
Надежда встала с кровати, накинула халат и выглянула в коридор.
Теперь она отчетливо расслышала доносящиеся снизу, с первого этажа, приглушенные голоса и всхлипывания.
Надежда запахнула халат и бросилась к лестнице.
С лестничной площадки она увидела собравшихся в холле обитателей дома. Здесь был Сергей в темно-синей шелковой пижаме, Марианна Васильевна в скромном фланелевом халате в цветочек, был даже Петр Афанасьевич в барской домашней куртке малинового шелка с вязаными петлями. Он восседал в своем инвалидном кресле, и Надежда невольно задала себе вопрос, кто же его прикатил в этой суматохе.
Но посреди всей этой живописной группы в центре холла на черно-белых плитках пола распласталась тонкая женская фигура в бледно-сиреневом шелковом пеньюаре. Полы пеньюара разметались по полу, как крылья подстреленной птицы.
Несомненно, это была Алиса.
В первый момент Надежда вообразила, что хозяйка мертва, но потом она увидела, как мелко дрожат ее плечи, как судорожно вздрагивает узкая спина, и поняла, что Алиса безутешно рыдает и что, несомненно, именно она издала тот оглушительный вопль, который поднял на ноги всех обитателей имения.
– Алиса, золотко, что случилось? – робко осведомился Сергей, подойдя к жене и наклонившись над ней.
Эти слова сыграли роль детонатора, вызвавшего в душе Алисы новый взрыв эмоций.
– Что случилось? – воскликнула она. – И ты еще спрашиваешь!
Она вскочила с пола и трагическим жестом показала на какой-то бесформенный комок, валявшийся на блестящих плитках.
Этот комок можно было принять то ли за смятую, небрежно сброшенную кофточку, то ли за половую тряпку. Но, приглядевшись, Надежда поняла, что это Дэзи, лысая кошка Алисы, кошка экзотической породы сфинкс... точнее, то, что осталось от этого дорогого избалованного существа.
– Ее убили! – воскликнула Алиса звенящим голосом. – Ее убили и подбросили сюда! Это все из-за тебя, из-за тебя!
– Солнышко, прошу тебя, успокойся! – проговорил Сергей и попытался обнять жену за плечи. – Прошу тебя...
Но Алиса отшатнулась от него как от зачумленного и резко, истерично выкрикнула:
– Не прикасайся ко мне! Это ты виноват!
– Да при чем же здесь я?! – недоуменно протянул Сергей.
– Тебе важно только доказать свою невиновность, мои страдания тебя ничуть не заботят! – без всякой логики бросила ему в лицо жена. – Тебе нет до них никакого дела!
– Что ты говоришь... – Теперь в голосе Сергея звучала злость.
– Я знаю, что я говорю! – Алиса отступила на шаг, оглядела мужа с ног до головы. – Ты вбил себе в голову эту дурацкую идею – поселиться в этой глуши, в этом медвежьем углу!
– Но мы обсуждали это с тобой! – оправдывался Сергей. – Мы вместе приняли это решение! И это вовсе не глушь, не медвежий угол, это чудесные места... И потом... – Тут Сергей оглянулся на Надежду и на всех остальных и замолчал, только скрипнул зубами.
– И в этих чудесных местах ты умудрился со всеми перессориться! Это Игнат, я уверена, это он! – орала Алиса.
Голос у нее был неестественно высокий, с истерическими всхлипываниями.
– Может быть... – согласился Сергей мрачно, на щеках у него ходили желваки. – Если хочешь, я вызову милицию...
– Если хочешь?! – передразнила его Алиса. – Значит, это только мои капризы? Значит, ты считаешь, что ничего серьезного не произошло?! Что я устраиваю шум на пустом месте?!
– Нет, я вовсе так не считаю...
– Не нужно никакой милиции! – воскликнула Алиса. – Как будто твоя милиция вернет мне Дэзи! Они будут только шляться по дому, совать всюду нос и говорить, что ничего не произошло, что из-за какой-то кошки нечего поднимать шум... Ты теперь рад?
– Чему это я должен быть рад? – искренне удивился Сергей.
– Ты всегда ненавидел Дэзи, ты желал ей смерти! – выпалила Алиса. – Если бы ты не выбросил бедное животное ночью на улицу...
Надежда невольно вспомнила, что ночью-то кошку выбросила на балкон сама Алиса. Если уж не хотела отпускать животное, то заперла бы в холле. Хотя когда это кошку можно было посадить под замок? Кошки ведь ходят где вздумается и гуляют сами по себе...
Как бы там ни было, но Алису жаль, не дай Бог увидеть любимую кошку мертвой! Надежда сделала было шаг ближе, чтобы утешить Алису или хотя бы выразить соболезнование, но та посмотрела на нее с такой ненавистью, что Надежда попятилась.
– Дорогая! – попытался остановить жену Сергей. – Прошу тебя, успокойся! Все же в доме посторонние люди!..
– Вот именно! Ты назвал полный дом посторонних людей! Их чувства для тебя важнее, чем мои!..
Она резко развернулась, сиреневый шелк взметнулся, обвив ее тонкий стан. Алиса заломила руки и скрылась за одной из дверей.
Сергей огляделся, заметил Надежду, растерянно развел руками и, ничего не говоря, удалился. Марианна Васильевна вооружилась совком и унесла кудато останки несчастной Дэзи.
В холле остались только Надежда и Петр Афанасьевич.
– Кто такой этот Игнат? – спросила Надежда, подойдя к старику.
– Местный житель, – ответил тот, пожевав губами. – Абориген, так сказать. Возомнивший себя обиженным и оскорбленным.
– А что, были причины?
– Было бы желание – причины оскорбиться всегда найдутся, особенно у человека пьющего. Знаете, такие люди особенно обидчивы...
И старик рассказал Надежде Николаевне краткую, но драматичную историю из категории взаимоотношений новых русских с местным населением.
