Наталья Никольская - Зловредная жертва
– Пустите водицы испить, – замогильным голосом прохрипел гость.
– Уберите ногу, – стараясь придать голосу побольше суровости, потребовала Ирина.
– Да как же я ее уберу, чучело ты библиотечное, если ты всей мощью своей, откормленной на моих оладьях, ноженьку мою прижала, – проговорил из-за двери знакомый голос.
– Евдокия Тимофеевна, вы? – не поверила Иришка.
– А ну кто же? – проворчала та, – ты не беседуй, а ногу мою выручай!
Уже почти не сомневаясь, девушка открыла дверь. Бабуси не было, а чучело стояло на месте. Но из-за растрепанной, седой шевелюры, смеясь, смотрели на Иру знакомые голубые глаза.
ГЛАВА 4 И БЛИЗИТСЯ МЩЕНИЯ ЧАС
– Ты, внучек, не части, – остановила бабуся гневную тираду Игоря, – ты как та баба-яга, меня в ванную запусти и накорми, а потом уж пытай. Спать, так уж и быть, не буду, некогда. А вот версии с тобой пообрабатываю непременно.
Ирина, не дожидаясь решения мужа, повела его бабушку в ванную, стараясь, чтобы ни Игорь, ни баба Дуся не заметили брезгливого выражения, никак не желающего сходить с ее лица при виде прикида почти родственницы.
Спустя время, все трое сидели за столом в кухне. Старушка молча и с аппетитом хлебала борщ, молодежь терпеливо ждала. Бабуся доела все до последней крошки, мякишем хлеба тщательно промокнула остатки борща и потребовала чаю. Заговорила она только после третьей чашки.
– Ну, что новенького? – тоном крупного начальника спросила она.
– Нет, это ты расскажи, где пропадала, – разозлился Игорь, – у меня подзащитный в беде, а я должен сломя голову метаться по всему Тарасову, загулявшую бабушку искать!
– Ничего не сделается твоему подзащитному, – остановила его бабуся, – вытащим, с моей и божьей помощью.
Уверенность, звучащая в ее голосе, заставила Игоря забыть об обиде. Бабуся рассказала, что улики, свидетельствующие о пребывании Модеста в подвале, действительно, доказывают, что он там был. Но только это. То, что он часто бывал в подвале – факт. Оказывается, бабе Асе не давала покоя ее допенсионная педагогическая деятельность. Эта дама вообще видела смысл своей жизни в порицании и поучении, а уж когда она могла это делать, да еще получать зарплату от государства… Вот были блаженные времена! Завуч кулинарного училища – это вам не шутки!
Часто, горестно вздыхая, вспоминала она времена, когда имела полное право отчитывать этих наглых, полуобнаженных девиц, в достаточном количестве поставляемых ей училищем. Совершенно спокойно она могла отловить любую из них в коридоре и громко высказать все, что о ней думает. Или влепить двойку на экзамене. Или вызвать родителей. А теперь… Муж сбежал от нее на третьем году жизни. Единственный сын с женой скрывались где-то на Кольском полуострове, нанося изредка визиты вежливости и прикрыв амбразуру единственным сыном – Модестом. А к Модесту придраться было сложно. Тирании Сашеньки ей явно не хватало. Широкая душа завуча кулинарного училища требовала размаха. И Ася Гордеевна нашла применение своим нерастраченным педагогическим талантам. Ее жертвами стали тихие бомжи, мирно обитающие в подвале ее дома. Взбунтоваться они не могли, так как боялись нажить себе сильного врага и потерять жилье, поэтому, скрепя сердце и чувство собственного достоинства, они терпели педагогическую тиранию бывшего завуча.
Модест частенько спускался в подвал и уводил зарвавшуюся бабушку домой. Ему было жалко бомжей и стыдно перед соседями. Видимо, именно поэтому он скрыл от Игоря причину своих визитов в подвал. Для него доброе имя любого члена семьи было делом чести. Но открыто воевать с бабой Асей он боялся, поэтому просто пытался отвлечь ее, заинтересовать чем-то другим. Что не особо удачно у него получалось. А в последнее время старушка как помешалась. Она обнаружила у одного из подопечных поэтический дар и решила во что бы то ни стало вывести в люди и прославить его.
Но самое интересное было в том, что небезызвестный Садиков объявил настоящую войну поэту Валере. Рикошетом эта война била и по остальным обитателям подвала. Поэтому они боялись его еще пуще, чем Асю Гордеевну. Та хоть пытала добрые намерения. А Борис Ильич постоянно грозил беднягам каталажкой и прочими не менее страшными бедами. И не только грозил. Ужаснее угроз были мелкие пакости, которыми в большом количестве одаривал их злобный пенсионер.
Он не жалел денег на установку амбарных замков на дверь подвала. В отсутствие жильцов устраивал в их обиталище „генеральные уборки“, а попросту выкидывал нехитрый скарб на помойку, как-то разбил о пол подвала ящик пустых бутылок. А однажды даже подкинул им дохлую, полуистлевшую кошку.
Бомжовый вопрос был единственным, в котором не могли сойтись взглядами баба Ася и Садиков. И пенсионер люто и открыто ненавидел тех, кто отдалял его от подруги.
Вот эти сведения и принесла Игорю на блюдечке с голубой каемочкой баба Дуся. Конечно, конкретных сведений, могущих помочь следствию, было маловато, в основном они раскрывали психологический портрет убиенной, но и в этом море информации талантливый сыщик мог выудить вполне внушительную рыбку. Что и не замедлил сделать Игорь.
– Значит, следы пребывания Модеста в подвале вполне можно оправдать и даже найти свидетелей, которые могут подтвердить то, что он часто бывал там. Это хорошо, – глубокомысленно заключил Игорь. – Далее. Фигура Садикова приобретает новое звучание в связи с появлением поэта. У нас появляется слабенький, но мотив – соперник. Конечно, версия убийства из-за ревности скорее забавна, чем реалистична, но в нашем деле ничего нельзя сбрасывать со счетов. Это только Малышев работает с примитивными, избитыми версиями, – не смог он не кинуть камешек в огород приятеля.
– Мне тоже этот Садиков дюже не симпатичен, – поделилась наблюдениями бабуся, – еще стервознее будет, чем Аська, хоть и мужик.
– Нет, ты скажи, как везет некоторым! – позавидовал Игорь, – первое наблюдение – и такие результаты! И повезло ведь нарваться именно на тех бомжей, которые обитали раньше в нашем подвале. Нет, определенно фортуна на стороне дилетантов.
– Не поняла, что ты сказал, но чувствую – недоброе, – поджала губы бабуся. – И вовсе я ни на кого не нарывалась. Чтобы этих свидетелей выловить, работу провела. Пол-дня бродила, выведывала территорию, где им положено бутылки собирать. Тут ведь, милок, все просто. Каждая бригада – на своем участке побирается, как в колхозе. Нормальный колхозник не будет урожай собирать не на своем поле, и здесь так же. Осталось только выведать, где наши работают. Хорошо, что соседки из Аськиного дома приметы Махи мне дали. А уж с такими выразительными кудрями найти ее оказалось вовсе не трудно. Вернее, не ее, а их территорию по бутылкам. А там меня быстро один и подобрал.
– А как вам удалось войти в доверие? – искренне поинтересовался Игорь, – мне известно, что эти люди не любят раскрывать душу перед первым встречным.
– Опять фольклор помог, – похвасталась бабуся, – до чего же великое дело – слово народное!
* * *Работа с бомжами, проведенная бабусей, заинтересовала Игоря. За отсутствием хорошей версии не следовало пренебрегать ничем. Особенно ему хотелось поговорить с поэтом Валерой.
– Как бы не спугнуть, – раздумывал он вслух, обжигаясь горячим, только что сваренным кофе.
– Что он тебе, – карасик, чтобы его спугивать!
– Но вы же известны ему в качестве такой же обездоленной обитательницы дна, – пояснил Игорь, – если он узнает, что вы работаете на детективное агентство, то может замкнуться и ничего не сказать.
– Да я сдалась им, – махнула рукой бабуся, – как поняла, что фторитет завоевала, так и ляпнула, что не бомжиха я, а агент сыска. Сначала ржали, потом чуть не покалечили, а потом пообещали, что помогут мне эту падлу найти, кто Аську замочил, если в милицию их таскать не буду. Уж больно им жилище свое прошлое жалко.
– Евдокия Тимофеевна, – поморщившись, попросила Ирина, – я понимаю, что вы еще не вышли из роли, но выражайтесь, пожалуйста, языком воспитанных людей. От этих ваших словечек просто уши болят.
– Ладно, – махнула рукой бабуся, ничуть не обидевшись, – это я передаю их частные слова, чтобы понятнее было. Ведь ежели я сказала бы культурно, дескать, они торжественно поклялись помочь покарать нехорошего злодея, поднявшего руку на пожилого человека, то было бы не убедительно, что они правда хотят его покарать. А тут все понятно.
– Ира, не провоцируй бабу Дусю на пустые разговоры, – подосадовал Игорь, а то к утру не разберемся.
– Вообще могу уйти, – мгновенно вспыхнула девушка.
Так как никто ее не удерживал, она гордо удалилась, стараясь топать погромче. Чтобы о ее существовании все-таки не забывали, она принялась выразительно громыхать тазами в ванной. Игорь поморщился и жестом пригласил бабусю в кабинет, где шум был не так слышен.
