Лариса Ильина - Смерть под кактусом

Через четыре минуты Тайка сидела напротив и с аппетитом поглощала мою законную вторую сосиску. Пару минут царило деликатное чавканье, и я гадала, что же заставляет ее жевать молча. Она начала издалека:

— Звонила утром Ринату…

— Из института? — невинно поинтересовалась я, но Тайка в ловушку не попала.

— Ага. Из автомата… Так вот, по происшествию в моей квартире у них никаких предположений нет. Они вообще дело собираются закрыть… То есть они его вовсе не возбуждали… Представляешь?

— Кошмар, — представила я.

— А бутылку твою у Рината на экспертизу не взяли. Нету, говорят, дела, нету экспертизы. Послали его, короче говоря… Представляешь?

— Угу…

— Надо эту бутылку Юрке подсунуть. Пусть он с нее пальцы скатает… Да, Свет? Я тут утром Юрке звонила…

— Из института? — уточнила я.

— Ага… Мне Ринат сказал, что дело Татьяны Антоновны у них забрали. Ничего теперь о ходе следствия не узнаешь… Пусть, думаю, Юрка разузнает. Все-таки Татьяна Антоновна нам не чужая была… Да, Свет?

— Да, — ответила я сердито и, пресекая дальнейшую пустую болтовню, сказала: — Ты прекращай вокруг да около вертеться. Думаешь, я не знаю, чего ты приперлась и чужие сосиски трескаешь? Давай обсудим все серьезно и договоримся раз и навсегда: ты сначала заканчиваешь учиться и только потом начинаешь играть в сыщиков. А не наоборот…

Мегрэнь посмотрела ласково и заглянула мне в глаза:

— Конечно, Светочка, конечно… Давай обсудим. Я как раз и принесла, чтобы обсудить… — Тут эта мимоза нахально вытащила из заднего кармана джинсов сложенные листочки. — Вот…

Я испепелила подругу взглядом и отчеканила:

— Дай мне слово…

— Даю, даю… Честное слово!

И, сдвинув тарелки в сторону, она расстелила на скатерти три тоненьких листка.

На одном из них, как я уже говорила, был план района под названием Вельяминово. Его точное географическое месторасположение определить пока было нельзя, но названия населенных пунктов говорили о том, что это, скорее всего, средняя полоса. Второй листок тоже представлял собой карту, только более крупного масштаба. Это был поселок либо что-то вроде того. Карта изобиловала многочисленными пометками и сокращенными словами, обозначающими либо названия, либо конкретную привязку к месту. Однако самым непонятным был третий листок. Он содержал только цифры, странные символы и аббревиатуру из букв — то прописных, то строчных.

— Ну, — я повернулась к подружке, всецело поглощенной созерцанием загадочных листов, — и что дальше?

— Мне кажется, это место, где жил прадед Татьяны Антоновны. Как его… Сергей Савельевич с супругой Полиной Карповной…

— Ясно, ты уже все метрики наизусть выучила.

— Просто запомнила, память у меня хорошая. Называется оно Вельяминово. Только вот где именно находится это Вельяминово?

— Ну-ка, тащи карту, — сказала я сердито. Правда, мне и самой стало интересно: где находится это самое Вельяминово?

Мегрэнь мигом исполнила приказ, разворошив на письменном столе все бумаги.

Я расстелила карту, и мы дружно уткнулись в нее носами, стараясь найти упоминающиеся на листке названия. Довольно скоро я поняла, что теоретически это сделать гораздо проще, чем практически. Карты разных областей пестрели сходными названиями, и одних только «Лебедево» или «Рогово» в каждом районе было по десятку. Нужных же названий не попадалось вовсе.

— Может, их переименовали? — расстроенно вздох-пула Тайка. Уж очень ей хотелось узнать, где находилось родовое гнездо дворян Георгиевских.

Я пожала плечами. Какая, в сущности, теперь разница?

Тайка продолжала кряхтеть над картой, я встала, вытащила из холодильника бутылку кефира и ушла в комнату. Удобно устроившись в кресле, включила телевизор. Не прошло и пятнадцати минут, как на огонек заглянула подруга, тоже не выдержавшая испытания географией.

— Кефирчик? — умилилась она и сграбастала бутылку. — Люблю…

— Шла бы ты домой, Пенелопа, — ласково сказала я, отбирая свой кефир, — и учила уроки. И больше кушай сахару, он на мозги благотворно влияет.

Подруга почесала в затылке и вздохнула:

— Ну в кого ты такая змея, Светка?

— В тебя. Ты мне ночью все бока пропихала, я словно три раунда на ринге провела. Не будь свиньей, дай подремать, а?

На этот раз Мегрэнь проявила редкостное для нее человеколюбие и удалилась почти без скандала через каких-нибудь сорок минут. Я благостно вздохнула, положила под шею подушечку, вытянула ножки и уставилась в телевизор. Дневные телевизионные программы всегда действовали на меня самым благотворным образом — не прошло и нескольких минут, как я начала клевать носом.

Телефонный звонок нагло прервал торжественную церемонию вручения мне Нобелевской премии с одновременным присвоением дворянского титула. Я открыла глаза. Дамы в вечерних туалетах, хрустальные люстры с позолоченными свечами мгновенно пропали, остался лишь мерзко дзынькающий телефонный аппарат.

— Да? — пробасила я безо всяких политесов.

— Здравствуй, Светик!

Я чуть трубку не выронила. Так разнообразить мою жизнь может только святое семейство Лапкиных.

— Привет! — ответила я, и даже если кто-нибудь очень хотел услышать в моем голосе оптимизм, ему бы все равно это не удалось.

Не услышал его и Юрка, поэтому сразу озаботился:

— Ты чего такая грустная? Как у тебя дела? Я тебе не мешаю?

Я промычала нечто неопределенное, Юрка взбодрился:

— Света, я сейчас с Тайкой разговаривал… Это правда?

— Правда, — согласилась я, ничего не уточняя. — Твоя сестра никогда не врет, ты что, не знал?

Юрка хмыкнул:

— Свет, тогда тебе замки надо менять. И чем быстрее, тем лучше.

— Конечно, Юрочка, — как можно убедительнее сказала я, — обязательно поменяю!

На том мы и попрощались.

Я уютно свернулась калачиком, но сон, словно назло, больше не шел. Поморгав безо всякого результата на телевизор, я встала и пошла на кухню. На столе по-прежнему лежала карта, подруге и в голову не пришло убрать ее туда, откуда вытащила. Я бросила пустую бутылку из-под кефира в помойное ведро, немного помаялась у окна, разглядывая уличный пейзаж, и оглянулась. Карта притягивала взгляд, словно магнит.

— Только гляну, — твердо сказала я, — и сразу уберу на место…

Через сорок минут я оторвала от карты натруженные глаза.

— В природе такого места нет. Если только где-нибудь в Африке. И слава богу! Я этому очень рада. И нечего Тайке забивать себе голову разными глупостями!

Мои многомудрые рассуждения прервал звонок в дверь. И каково же было мое удивление, когда я увидела на своем пороге Лапкина-брата.

— Юрка? Ты чего? — Недоумения в моем голосе было гораздо больше, чем радости, но Юрка к этому давно привык и посему не обиделся.

— Здравствуй, Светик! Сама же сказала, замки надо скорее менять. Вот, я привез… Отличные замки, немецкие. У нас мастер есть, Гаврилыч, так он и то только через пятнадцать минут открыл…

— Господи, да зачем же мне замки, которые открыть нельзя? У тебя мастер пятнадцать минут потратил, а я что буду делать?

— Так он без ключа открывал, — успокоил меня друг детства, без лишних разговоров скинул плащик и полез на антресоли за инструментами.

Мне осталось только покачать головой и удалиться на кухню. Я приканчивала третью чашку чая, когда туда заглянул Юрка.

— Все, хозяйка, принимай работу! — и направился в ванную мыть руки.

Я мельком глянула на новенькие блестящие замки и из вредности спросила:

— Сколько я тебе должна?

Юрка погрустнел, но справился:

— Чашку чая и два куска сахара…

Тут где-то на верхнем этаже громыхнула дверь, и через несколько мгновений в поле зрения оказалась Мегрэнь в тапочках на босу ногу.

— Тю-ю, братик! — симулируя удивление, развела она руками. — А я гадаю, кто это тут долбасит? Как замочки?

— Тебе тоже чаю, языкастая моя? — ухмыльнулась я, и более утонченная натура непременно уловила бы в моем голосе сарказм. — С сахаром?

Но Тайка на сарказм не отреагировала и нахально кивнула.

Поэтому вскоре Лапкины снова сидели на моей кухне, распивали чай и доедали остатки колбасы. Я на чай уже смотреть не могла, сидела в уголочке и гостеприимно дожидалась, когда же гости наедятся, напьются и уйдут.

— Ты ключи-то не забудь оставить, — деловито напомнила брату Тайка. — А ты, Светка, мне сразу запасные давай, а то потом забудешь.

— На тумбочке, по три штуки на каждый замок, — кивнул Юрка. — А третий ключ можешь мне отдать…

— Это еще зачем? — изумилась я. — У меня тут, по-вашему, что, проходной двор?

— На всякий случай… Мало ли что!

Я сердито засопела, намекая, что мое безграничное гостеприимство все же имеет определенные границы. Но не успела я озвучить намек, как Юрка между делом поинтересовался: