Дарья Донцова - Филе из Золотого Петушка
Я молча наблюдала за простодушной девчонкой. Она совершенно не удивилась, найдя на кухне постороннюю женщину, значит ли это, что У Великого Дракона, которого, кажется, зовут Димой, часто бывают гости? И кем эта трещотка приходится хозяину? Любовницей? Тогда она патологически не ревнива.
Положа руку на сердце, скажите, дорогие мои, обнаружив рано утром на кухне у своего мужика неизвестную бабу, что вы подумаете? Вот-вот, а эта девочка ведет себя так, словно ничего особенного не происходит, будто мне положено находиться тут.
– Чем у него так воняет? – спросила девчонка. – Чувствуете? Просто смрадом несет!
Внезапно мне стало жарко. Девица тем временем выскользнула в коридор.
– Ну и вонища, задохнуться можно, ну и…
– Не открывай шкаф, – заорала я, вылетая в прихожую, – не трогай!
Но она уже дернула за ручку. Полированные створки разошлись в разные стороны, стала видна палка, на которой, сдвинутые в одну сторону, висят пиджаки, рубашки, джинсы…
– Димка! – удивленно воскликнула девушка. – Ты чего туда залез? Ой!
Я тоже машинально посмотрела в шкаф, поэтому не успела подхватить рухнувшую на пол девицу, она мгновенно потеряла сознание, да и кто бы устоял на ногах при виде открывшейся картины? Дракон выглядел ужасно.
Тело парня скрючилась в углу, руки безвольно повисли вдоль торса, они отчего-то казались очень длинными. Голова была откинута назад, на лицо с открытым ртом, вываленным языком и выпученными глазами лучше было не смотреть, шею Димы обхватывал шнурок, которым кто-то безжалостно задушил его.
Преодолевая липкий ужас и старательно пытаясь не свалиться около девчонки, я захлопнула шкаф. Потом попыталась вытащить девицу на лестницу, но не тут-то было. Маленькая, хрупкая с виду, она оказалась каменно-тяжелой, просто неподъемной. Чувствуя ужасную дурноту от запаха разлагающегося тела, я влетела в туалет, вытряхнула из пластмассового стаканчика щетку, набрала туда холодной воды и вылила ее девчонке на лицо:
– Ну-ну, открой глаза!
Веки ее дрогнули, глаза открылись.
– Дима, – прошептала девушка.
– Вставай, пошли скорей отсюда.
– Но Дима…
– Давай, давай, – потянула я ее за руку, – ну, вот так, шагай вниз.
Глава 6
Покачиваясь и держась за стенку, девчонка сползла вниз, во двор. Я втолкнула ее в «Жигули», отъехала в соседний двор и налетела с вопросами:
– Ты кто?
– Марина, – растерянно ответила она, дрожащими пальцами пытаясь привести волосы в порядок.
– Диме кем приходишься?
– Сестрой, – прошептала Марина, – двоюродной, мы вместе в Москву приехали.
– Откуда?
– Из Гольцева.
– Это где?
– Ну, далеко, за Уральскими горами. А Дима – умер?
Я подавила тяжелый вздох и ответила:
– Да.
– Почему? – забормотала Марина, вжимаясь в сиденье. – Отчего он в шкаф залез?
– Его туда засунули после убийства.
Неожиданно Марина посерела и затряслась, словно суслик, в недобрый час попавший под снег.
– Это вы его.., да? Вы? А теперь и меня хотите? Специально ждали? Знали, что я по понедельникам еду приношу?
– Не пори чушь, – обозлилась я, – ну-ка, посмотри, разве моими руками можно задушить сильного, молодого парня? Я пришла к Диме за десять минут до тебя.
– Вы клиентка? – порозовела Мариночка. – Голову красить, да?
Ее простенькое, глуповатое личико с вздернутым носиком и круглыми, слегка навыкате голубыми глазами портили ярко мелированные волосы. Такой девочке больше бы подошли русые косы, на худой конец хвостик с простой, не рваной челкой, но ей очень хотелось выглядеть модной, отсюда и эта невероятная окраска.
– Нет, я не клиентка.
– А кто? – снова побелела Марина. – Бандитка? Киллерша?
Беда с этим поколением пепси! Получив все блага прогресса, они начисто отучились думать.
Я протянула руку и взяла с заднего сиденья книгу.
– Смотри.
Дрожащими пальчиками Марина схватила томик и прочитала:
– «Кошелек из жабы». Это что?
– Детективный роман, – пояснила я, – хороший, вмиг со склада улетел. Коммерческий директор его два раза допечатывал, страшно доволен остался, ему нравится, что книга приносит прибыль. Он, директор то бишь, со мной теперь даже в коридоре издательства раскланивается.
– А вы тут при чем? – вытаращилась Марина.
– Переверни книгу, на обороте дана фотография автора, правда, плохая, и сведения о нем.
Марина послушно перевернула детектив. Пару минут в машине стояла тишина, потом она с невероятным удивлением воскликнула:
– Но ведь это вы! Арина Виолова!
– Да! Только меня зовут Виола Тараканова, а на обложке указан псевдоним.
– Круто, – покачала головой Марина, – первый раз писательницу вижу. Дайте автограф! Ну вот эту книжечку подпишите, я хвастаться буду, что с вами знакома. Сколько она стоит?
– Обязательно подарю ее тебе, – заверила я ее, – только сначала выслушай меня.
Марина замерла, прижимая к себе книгу. Как могла, я объяснила ей ситуацию. Девушка охала и восклицала:
– Во блин! Во дела! Ну и ни фига себе!
– Понимаешь теперь, что Дима был моей последней надеждой? Его убили из-за того, спрятанного! – закончила я рассказ.
Маринка судорожно вздохнула.
– Что же теперь делать?
Я пожала плечами:
– Искать.
– А что?
Хороший вопрос.
– Пока не знаю, но надеюсь на твою помощь.
– Но я-то чего могу?
– Расскажи все, что знаешь про Диму, ты ведь, наверное, хочешь, чтобы убийцы твоего брата были наказаны.
– Ясное дело! – с жаром воскликнула Марина.
– Тогда попытайся припомнить мельчайшие подробности, может, что-то натолкнет меня на правильный путь!
Мариночка судорожно вздохнула.
– А курить у вас можно?
– Сколько угодно.
Девушка осмотрелась и воскликнула:
– Сумку-то я у Димки забыла!
Я порылась в бардачке и вытащила помятую пачку сигарет.
– Сойдет?
Мариночка скривилась.
– Другого-то все равно нет! Давайте.
Я с нетерпением ждала, пока она раскурит сигарету. Ей-богу, некоторые представительницы женского пола такие жуткие копуши, что их так и хочется толкнуть кулаком в спину: «Быстрей, быстрей».
Похоже, Марина из этой породы. Сначала она томительно долго рылась в пачке. На мой взгляд, совершенно неоправданно, сигареты-то все похожи, как яйца. Потом принялась разминать сигарету пальцами, нюхать, затем долго возилась с прикуривателем. Наконец по салону зазмеился голубой дымок, и Марина начала рассказ.
Им с Димой не повезло с самого детства. Их матери, родные сестры, имели детей вне брака.
Впрочем, дело это не редкое, многие женщины обзаводятся потомством, не имея штампа в паспорте, но все-таки основная их часть может назвать имя отца младенца. А вот Людмила и Катерина даже не представляли, кто папаши их деток.
Слишком много мужчин прошло через крохотную двухкомнатную квартиру, где обитали веселые сестрички, вся жизнь которых состояла из череды пьянок и гулянок. Можете представить, как они «гудели», если соседи, сами ведущие беспорядочный образ жизни, начали пачками таскать заявления к участковому.
В конце концов и Людмила, и Катерина допились до смерти, угостились фальшивой водкой и оказались на небесах, оставив на земле своих детей: Диму и Марину.
Крохотное Гольцево, родина брата с сестрой, место унылое. Там имелся небольшой металлургический завод, на котором работало все население от мала до велика, из учебных заведений были лишь школа и ПТУ, ковавшие кадры все для того же предприятия. Молодежь, получив девятилетнее образование, плавно перетекала в училище, потом становилась к станкам, и все. Дальнейшие интересы молодых крутились вокруг семейной жизни. По большому счету, Гольцево, хоть и считалось промышленным центром, являлось просто большой деревней, где все про всех было известно. Если вы покупали новый телевизор или пылесос, то могли быть уверены, что языкастые, глазастые соседи сразу начнут перемывать вам кости.
Любое ваше телодвижение тут же становилось известным, любая мелочь самозабвенно обсуждалась, вырваться из замкнутого круга было практически невозможно. Кто посмелей, тот пытался найти счастье в Екатеринбурге, но школа в Гольцеве давала такие отвратительные знания, что ее выпускники не имели никаких шансов в городе, да и одиннадцатилетку тут заканчивали единицы.
Дима и Марина были из их числа. Под удивленный шепоток местных сплетниц они получили аттестаты о полном среднем образовании.
– Вон оно как, – вздохнула директриса, вручая их брату и сестре Горбуновым, – другая мать тянет своего ребенка прямо зубами, а толку ноль.
Вы же сами ухитрились одиннадцатилетку окончить.
В словах директрисы слышались неприкрытое раздражение и зависть. Ее собственный сын еле-еле доплелся до девятого класса и сейчас валял ваньку в ПТУ. Поэтому ее и душила злоба на этих оборванных, голодающих детей, которым на роду было написано сгнить возле матерей-алкоголичек. А они! Вы только поглядите! Получили аттестаты без троек! Не в силах справиться с собой, директриса не утерпела и произнесла перед своими лучшими учениками напутственную речь.
