Скандал с Модильяни. Бумажные деньги - Фоллетт Кен
Поначалу он действительно направился в сторону дома тетки, но потом вспомнил, что на самом деле ему нужно было вовсе не туда; мистеру Глибу он сказал о ней, чтобы тот не пытался встревать и создавать ему проблемы. А потому пришлось задуматься, куда именно он собирался пойти. Он остановился, разглядывая витрину магазина грампластинок, тщательно разбирая буквы на пестрых обложках и пытаясь понять, слышал ли он эти песни по радио. У него был свой проигрыватель, но на пластинки вечно не хватало денег, а музыкальные вкусы родителей не совпадали с его собственными. Мамочке нравились слезливые мелодии, папа слушал духовые оркестры, Билли же полюбил рок-н-ролл. Он знал только еще одного человека, обожавшего рок-н-ролл. Тони Кокса. Тони…
Вот! Он отправился искать как раз Тони Кокса.
И Билли повернул туда, где, по его мнению, должен был располагаться район Бетнал-Грин. Ист-Энд он знал очень хорошо: каждую улицу, каждую лавчонку, все пустыри, оставшиеся после военных бомбардировок, все свалки мусора, каналы и парки, но не имел целостной картины окрестностей. Он прошел квартал снесенных домов и вспомнил, что здесь жила когда-то бабушка Паркер, которая упрямо продолжала сидеть в своей гостиной, пока дома по обе стороны от ее жилища разбирали по кирпичу. Но потом она заболела воспалением легких и умерла, избавив местный совет по градостроительству от заботы, как с ней поступить. Билли нравилось слушать ее историю. Это напоминало что-то из телевизионных сериалов. Вот и получалось, что он знал каждую часть пейзажа Восточного Лондона, но мысленно не мог соединить их в единое целое, в общую картину. Ему были знакомы Коммершиал-роуд и Майл-Энд-роуд, но он понятия не имел, что они ведут в Олдгейт и там сливаются. Но, несмотря на это, ему всегда удавалось найти дорогу домой, пусть порой на это уходило больше времени, чем он ожидал. А когда ему случалось иногда всерьез заблудиться, Старина Билл непременно подвозил его на заднем сиденье своей патрульной машины. Папочку знали все легавые района.
Добравшись до Уоппинга, он снова забыл, куда держал путь, и подумал, что хотел, наверное, посмотреть на корабли. Билли пролез через дыру в ограде. Ту самую дыру, которой они воспользовались с Белоснежкой и Толстяком Томсом, когда поймали крысу и приятели сказали Билли непременно отнести ее домой мамочке, которая, мол, с радостью приготовит ее на ужин. Она, разумеется, вовсе не была рада презенту. При виде крысы мама подпрыгнула чуть не до потолка, уронила пакет с сахарным песком и завизжала. А позже только плакала и повторяла, что люди не должны так жестоко подшучивать над Билли. А они над ним издевались то и дело, но он все прощал, потому что хотел иметь хоть каких-то друзей. Ему это было приятно.
Он немного побродил по округе. У него создалось впечатление, что здесь было больше кораблей в годы его малолетства. А сегодня он увидел только один. Зато судно выглядело очень большим и глубоко сидело в воде, а названия на борту он так и не сумел разобрать. Группа мужчин протягивала трубу от корабля в сторону склада.
Билли некоторое время наблюдал за ними, а потом спросил у одного из мужчин:
– Что это у вас?
Мужчина в матерчатой кепке и в жилетке посмотрел на него.
– Это вино, приятель.
Билли несказанно удивился.
– Целый корабль? Полный вина?
– Да, малец. Шато Марокко. Выдержки примерно с прошлого четверга, – все его товарищи покатились со смеху, но Билли ничего не понял, хотя тоже рассмеялся вместе с ними.
Мужчины продолжали молча трудиться, а потом один из них поинтересовался:
– А ты-то зачем здесь околачиваешься?
Билли на минуту задумался и признался:
– Я уж и сам забыл.
Мужчина внимательнее пригляделся к нему и пробормотал что-то на ухо соседу. Билли расслышал только часть ответа:
– …Чего доброго, еще свалится в трюм с этим пойлом.
Тогда первый мужчина отправился внутрь склада.
Через какое-то время оттуда появился портовый полисмен.
– Этот парнишка? – спросил он у рабочих.
Они закивали, и коп обратился к Билли:
– Ты, часом, не заблудился?
– Нет, – ответил Билли.
– Куда же ты идешь?
Билли хотел сказать, что не идет никуда в особенности, но эти слова ему самому показались неправильными. И внезапно вспомнил:
– В Бетнал-Грин.
– Хорошо, следуй за мной, и я выведу тебя на верную дорогу.
Всегда стремившийся избирать пути наименьшего сопротивления, Билли пошел рядом с полицейским к воротам пристани.
– А живешь где? – спросил коп.
– На Йю-стрит.
– Мамаша знает, где ты гуляешь?
Билли понял, что полисмен был еще одним мистером Глибом, и ему требовалось соврать.
– Да, я иду к своей тетке.
– Уверен, что знаешь, как до нее добраться?
– Конечно.
Они подошли к воротам. Коп еще раз изучающе присмотрелся к Билли, после чего принял окончательное решение:
– Ладно, отправляйся к своей тетке. Только не болтайся больше у причалов – тебе лучше держаться от них подальше.
– Спасибо, – сказал Билли.
Он всегда благодарил людей, если не знал, что еще сказать. И двинулся вдоль по улице.
Теперь почему-то все стало гораздо легче вспомнить. Папочка попал в больницу. Он теперь останется слепым, а виноват в этом был Тони Кокс. Билли знал одного слепца. Точнее, двоих, если считать Косого Тэтчера, который становился слепым, только когда отправлялся в Вест-Энд со своим аккордеоном. А по-настоящему ничего не видел только Хопкрафт, живший одиноко в своей вонючей квартире на Собачьем острове и ходивший с белой тростью. Неужели папе тоже придется носить темные очки и передвигаться очень медленно и осторожно, обстукивая тротуар перед собой такой же палкой? Эта мысль огорчила Билли.
Знавшие его люди думали, что Билли не способен огорчаться, потому что он никогда не плакал. Кстати, так они и поняли его отличие от других детей еще в младенчестве: он мог сам себя поранить, но при этом не плакал. Только мамочка иногда говорила: «Он на самом деле все чувствует, но никогда не подает вида».
На что папочка любил ответить: зато наша мама плачет за двоих сразу.
Когда случались действительно ужасные вещи, как та злая шутка с крысой Белоснежки и Толстяка, Билли только чувствовал, что у него внутри все горит и словно закипает. Тогда ему хотелось совершить нечто неожиданное. Например, заорать. Но не хватало смелости.
Крысу он убил, и это помогло. Он держал ее одной рукой за хвост, а другой долбил по голове куском кирпича, пока она не перестала даже дергаться.
Примерно так же он поступит с Тони Коксом.
Однако он сразу подумал, что Тони Кокс гораздо крупнее крысы. Он больше самого Билли, если на то пошло. Эта мысль поставила его в тупик, и он поспешил избавиться от нее.
В конце улицы он остановился. На первом этаже располагался магазин – один из старых магазинов, где торговали всем сразу. Билли был знаком с дочкой хозяина, хорошенькой девчонкой с длинными волосами по имени Шарон. Пару лет назад она как-то разрешила ему потрогать свои сиськи, но потом сразу убежала и больше ни разу с ним не разговаривала. А он несколько дней подряд не мог думать ни о чем другом, кроме округлых бугорков у нее под блузкой. И о том странном чувстве, которое охватило его, когда он к ним притронулся. Постепенно Билли пришел к убеждению, что это происшествие принадлежало к числу тех радостных событий, какие никогда не случаются дважды.
Он зашел в магазин. За прилавком стояла мать Шарон в полосатом нейлоновом рабочем халате. Билли она не узнала.
Он улыбнулся и сказал:
– Привет!
– Чем могу помочь? – Ее явно смутило фамильярное обращение к себе.
– Как дела у Шарон? – спросил Билли.
– Все хорошо, спасибо. Только ее сейчас нет. Ты с ней знаком?
– Да. – Билли осмотрел полки магазина, заполненные продуктами, посудой, книгами, какими-то безделушками, сигаретами и сладостями. Его так и подмывало заявить: «Она однажды дала мне потрогать себя за сиськи», – но ему хватило ума понять, что делать этого не стоит. – Мы раньше часто играли вместе.
