Сьюзен Льюис - Горечь моей надежды
– А Отилия? Там есть кадры с ее участием?
– К сожалению, есть, и они в высшей степени откровенные. Другие подробности полиция разглашать не намерена.
– Думаю, это те подробности, которые нам всем лучше не слышать, – мрачно прокомментировала ведущая в студии.
– Полностью согласен. Кстати, похоже, что старший следователь Гулд готов сделать заявление.
В кадре тотчас возник крупный седовласый мужчина лет пятидесяти: пронзительные, близко посаженные глаза, резко очерченные скулы, исполненный уверенности голос.
– Со смесью сожаления и облегчения могу сказать вам, – заявил он, – что сегодня мы обнаружили некоторое количество улик и вещественных доказательств совершенных преступлений. Главным образом это намеренно поврежденный компьютер и фотографическое оборудование и все, что с ними связано. Это означает, что поиски Отилии Уэйд продолжаются как здесь, в доме и на прилегающем к нему участке, так и повсюду в нашем регионе.
– Что вы можете сказать про водителя серебристого «Рено», который выехал от дома в воскресенье вечером?
– Мы все еще надеемся его обнаружить, – ответил Гулд.
– Скажите, а правда, что социальный работник, которая вела эту семью, временно отстранена от работы? – выкрикнул другой голос.
– Думаю, что так и есть, однако вам лучше задать этот вопрос социальным службам, а не полиции.
– Но она тоже дает показания?
– Разумеется, и она очень нам помогла. Теперь прошу меня извинить, – проигнорировав залп обрушившихся на него вопросов, он шагнул вслед за офицером по связям с общественностью в дом и закрыл за собой дверь.
Мэгги судорожно вздохнула.
– По крайней мере, тело не найдено, – сказала она. – Хотя кто знает, к лучшему это или нет.
– А я считаю, что он ее замочил, – с жаром заявила София. – Вы видели его снимки? Он такой противный. От такого можно ждать чего угодно.
– Да, но где он в таком случае спрятал тело? – тихо спросила Мэгги.
– Похоже, сейчас покажут Алекс, – сообщил им Энтони.
– Кажется, она возвращается домой, – вещал с экрана репортер. – Да-да…
Камера задергалась, изображение запрыгало. Репортерская орда как по команде устремилась к темно-серому «БМВ», который показался на дороге, что вела к склону холма от деревни. Как только машина остановилась рядом с домом, несколько полицейских тотчас же оттеснили репортеров назад. Задняя дверь автомобиля открылась, и из нее вышла женщина-полицейский – высокая, в темно-синем костюме, с коротко стриженными волосами и неулыбчивым лицом. Вслед за ней, пошатываясь, показалась Алекс – усталая и испуганная. На нее тотчас, грозя сбить с ног, обрушился шквал вопросов.
– Вы считаете себя ответственной за случившееся?
– Вы могли бы это предотвратить?
– Вам было известно о сексуальном насилии над ребенком?
– Это правда, что вас отстранили от работы?
– Почему социальные службы отказываются давать комментарии?
– Бедняжка, – прошептала Мэгги со слезами в голосе. София сочувственно взяла ее за руку.
Сопровождаемая детективом и полицейским в штатском, Алекс прошла сквозь толпу к входной двери. На крыльце, втянув голову в плечи, чтобы не попасть в объективы камер, она стала рыться в сумочке в поисках ключей.
Между тем голос за кадром продолжал:
– За эти дни Алекс Лейк вызывали для дачи показаний уже в третий раз. Однако, каков бы ни был результат расследования, уже сейчас можно сказать, что мы имеем дело с вопиющим случаем халатности со стороны социальных служб и, в частности, молодой женщины, которую вы сейчас видите на своем экране.
– Как только у них язык поворачивается говорить такое! – возмутилась Мэгги.
– Да он просто гнусный ублюдок, – ответила София. – А она молодчина! Лучший социальный работник в этом городе! Второй такой, как Алекс, больше нет. Я уж насмотрелась всяких.
– Тсс! – призвал ее к тишине Энтони.
Алекс скрылась в глубине дома. Женщина-детектив вернулась к машине. Ведущая в телестудии обратилась к репортеру:
– Скажите, возможно ли, что Алекс Лейк тоже будет предъявлено обвинение?
– О боже, только не это! – в ужасе воскликнула Мэгги.
– Я попрошу всех детей, которыми она занималась, чтобы они сказали этим козлам, какая она классная! – выкрикнула София.
Мэгги положила ей на плечо руку, и они вместе продолжили следить за репортажем. София страшно скучала по Бритни – та теперь жила со своей теткой. И вот теперь Алекс… София привыкла все принимать близко к сердцу.
– …на этой стадии расследования я пока не слышал ничего о том, что против нее могут быть выдвинуты обвинения, – вещал между тем репортер, – однако в ближайшие дни, если не часы, может произойти все, что угодно.
– Это верно, что угодно, – хмуро согласилась ведущая. – Сейчас мы предоставляем эфир нашему другому репортеру, Эмили Грин. В данный момент она ведет репортаж из полицейского управления Кестерли. Эмили, у тебя есть для нас новые сведения?
– Спасибо, Эрин, свежих новостей нет. Однако рядом со мной стоит сотрудница местной газеты, которая знакома с Алекс Лейк вот уже несколько нет. Спасибо, что вы пришли к нам, Хизер. Насколько мне известно, чуть позже сегодня на веб-сайте вашей газеты будет опубликовано ваше интервью с некоторыми из коллег Алекс Лейк. Возможно, вы расскажете нашим зрителям, что они в нем прочитают?
Хизер Хэнкок ощерилась в камеру акульей улыбкой и заложила за ухо прядь непокорных рыжих волос.
– Социальные работники, с которыми мне удалось поговорить, работают вместе с Алекс Лейк в офисе, который курирует северную часть города. По их словам, у нее всегда имелась привычка смотреть на всех свысока, как будто она слишком хороша для этой работы.
– Но ведь это полная лажа! – возмущенно воскликнула София. – Она совсем не такая!
Между тем Хизер Хэнкок продолжала поливать Алекс грязью.
– У себя дома, в деревне, она увлекалась самодеятельным театром. Я не удивлюсь, если выяснится, что на своей основной работе она не слишком перетруждала себя. Иными словами, очень даже возможно, что некоторые дети, если не все, из числа тех, что находились под ее опекой, не получали с ее стороны должного внимания.
– Чушь собачья! – воскликнула София.
– Никогда в это не поверю, – прошептала Мэгги. – Никогда!
– Скажите, это случайно не та самая репортерша, которая не оставила камня на камне от их постановки? – поинтересовался Энтони.
– Да, она самая, – подтвердила Мэгги. – И если хочешь знать мое мнение, сейчас она просто в очередной раз сводит счеты с Алекс.
Энтони с ней полностью согласился.
– Скажите, а вы уже разговаривали с непосредственным начальством Алекс Лейк? Хотелось бы знать и их мнение, это возможно? – спросила у Хизер Хэнкок репортер.
Взгляд Хизер тотчас сделался колючим, как будто ее только что обвинили в уклонении от священного репортерского долга.
– Боюсь, что пока еще нет. Как вы наверняка знаете, с тех пор как стало известно об исчезновении девочки, северный офис отказывается делать какие-либо заявления. Люди, с которыми мне удалось поговорить, сделали эти заявления по своей собственной инициативе и не для печати.
– Одна из моих коллег, – произнесла между тем репортер как можно более нейтральным тоном, – опросила друзей и знакомых Алекс Лейк, и все они как один высоко оценили ее как человека и профессионала. Однако, по вашим словам, ее коллеги придерживаются о ней диаметрально противоположного мнения.
– Извините, я правильно поняла, что это вопрос? – ледяным тоном уточнила Хизер.
– Отнюдь. Я лишь хотела узнать у вас, откуда столь резкое расхождение во мнениях, – спокойно пояснила репортер.
– Боюсь, что у меня нет этому объяснений. Однако это подтверждает мои слова о том, что она уделяла гораздо больше внимания тому, что происходило в ее деревне, чем своей работе, которая, не будем забывать, предполагает ежедневную заботу о самых ранимых, самых беззащитных членах нашего общества – детях из неблагополучных семей.
– Боже, в чем ее проблема? – простонала Мэгги.
– Да, работа эта именно такая, – согласилась репортер и, повернувшись к камере, произнесла: – Повторяю, это интервью можно будет прочесть после четырех часов дня на веб-сайте местной газеты.
– Спасибо, Эмили, – поблагодарила ее ведущая в студии. – Если в управлении полиции станет что-то известно, мы опять выйдем с тобой на связь. А пока мы снова возвращаемся в деревню Малгров, где у дома Алекс Лейк дежурит наш репортер Энди Безант. Напоминаю, Алекс Лейк – социальный работник, чье имя самым тесным образом связано с расследованием. Энди, скажи нам, можно надеяться, что в ближайшее время она сделает заявление?
– Боюсь, что нет, Эрин, – ответил тот. – Как вы видите, шторы на окнах задернуты, чтобы никто не мог увидеть, что происходит в стенах дома. Пока что она открывала дверь только полиции. Смею предположить, что для общения с полицией у нее имеется мобильный телефон с закрытым номером, потому что она всегда знает, когда их ждать. Никому другому дверь она не открывает. И мне неизвестно, чтобы на данный момент она делала какие-то публичные заявления.
