Кэрол Дуглас - Красный замок

Но никакое импровизированное оружие уже не понадобилось: Медведь с шипением извивался на полу, как раздавленная змея.

– Что случилось, Нелл? – в ужасе спросил мой защитник.

– Он вошел со мной в комнату. И напал на меня. Глаза были такие нехорошие, что я не могла отвести взгляд. Напоил меня алкоголем против воли. Расстегнул застежки на платье и собирался связать.

– Нет-нет, я не это имел в виду, – перебил меня Годфри. – Я догадался, что он хотел сделать с тобой. Но что ты сделала с ним?

– Мне удалось разорвать его сатанинские чары и закричать.

– И крик повалил его на пол? Готов признать, вопль был весьма пронзительный, но…

– Я дернула ногой и пнула его.

Лицо Годфри просветлело.

– Вот как! Знаешь, куда ты попала?

– Куда смогла достать сапогом. Да не знаю я, Годфри! Какая разница?

– Ты права, Нелл. – Адвокат удовлетворенно оглядел скорчившуюся на полу фигуру: – Главное, что ты остановила негодяя. Я выведу его прочь.

Он наклонился, потянул Медведя за шкирку и выволок из комнаты в коридор, захлопнув за ним дверь. Затем прижал ухо к створке и прислушался:

– Может быть, чудовище будет слишком занято собой, чтобы запереть нас?

Скрежет засова лишил нас этой иллюзии.

Я начала дрожать:

– Как же я испугалась…

– Понимаю, Нелл. – Годфри подошел ко мне и растерянно остановился, как будто понимая, что сейчас лучшая помощь со стороны мужчины – сохранять дистанцию.

– А еще я боялась, что он найдет веревку, – всхлипнула я.

– Это был бы большой риск.

– Хуже всего, что он вел себя так, будто я согласна на его ухаживания. И он представлял их как благодеяние. Неужели он не понимает, насколько он отталкивающее существо! – От возмущения всхлипы перешли в неуместную икоту. – Не уверена, что даже падшие женщины из Уайтчепела согласились бы пойти с ним.

– Он настоящий варвар, Нелл, больше животное, чем человек. Поэтому Татьяна и привечает его. Она верит, что любой мужчина таков и что каждая женщина не лучше ее.

– Так она для того держит нас взаперти, чтобы мы отчаялись и показали свою животную натуру?

Адвокат кивнул:

– В этом и состоит идея, которая прячется за ее политическими играми. Я думаю, политика для нее – лишь способ показать всему миру, что цивилизованные люди – обычные лицемеры.

– Что сделало бывшую танцовщицу такой дикаркой?

– Дикие условия. Нелл, могу я тебе как-нибудь помочь?

– Нет. – Я икнула в последний раз и решительно поднялась. – Сначала мне надо отмыть лицо от проклятой жидкости.

Пока я шла к умывальнику, Годфри поднял бутылку:

– Странная жидкость. Прозрачная, как вода, но при этом с характерным запахом.

– То же самое говорил Красный Томагавк о пустых бутылях, найденных нами на парижской выставке. Он назвал напиток огненной водой, если я правильно помню.

– Да уж, иначе не скажешь, – буркнул мой друг через мгновение, отплевываясь.

Я перестала обтираться и обернулась к нему:

– Годфри! Надеюсь, ты не пил из этой омерзительной бутылки?

– Не знаю, пил я или глотал огонь, как фокусник в цирке. Очень крепкое пойло.

– И не говори! Я все еще нетвердо держусь на ногах, хотя презренный дикарь влил в меня совсем чуть-чуть. Пожалуйста, убери эту пакость, а лучше выбрось в окно. Не желаю, чтобы она напоминала мне о недавних испытаниях.

Но Годфри не послушался меня, продолжая стоять посреди комнаты и разглядывать сосуд в руке:

– По всей видимости, напиток самодельный, и изготавливают его, наверное, в какой-нибудь отсталой местности, куда коммерческий алкоголь невозможно или слишком дорого ввозить.

– Разве можно ждать чего-то иного от такого дикаря, как Медведь? Не представляю, почему даже Татьяна терпит его. Пожалуйста, выбрось бутылку, Годфри! Разве мало бед она принесла?

Адвокат взвесил сосуд в руке, будто обдумывая, не избавиться ли от него, но потом решительно покачал головой:

– Ни в коем случае, Нелл. Видишь ли, это единственный предмет, который связывает нас здесь и сейчас с теми событиями, что вы с Ирен наблюдали прежде, – с парижскими убийствами, ставшими продолжением лондонской резни прошлой осенью.

Я уставилась на сосуд с нарастающим ужасом: не перед бутылкой, и даже не перед ее отвратительным владельцем, но перед собственной недогадливостью. Как я позволила собственной неприязни к алкоголю затмить тот факт, что бутыль как две капли похожа на сосуды, осколки которых хрустели у нас под ногами в подземельях Парижа?

Поспешив к Годфри, я выхватила у него бутылку и поднесла ее к канделябру. Мне пришла в голову запоздалая мысль, что Медведю пришлось ковылять вниз в кромешной темноте. Может быть, он сломал шею? Впрочем, пьяницы всегда падают без последствий.

Поднеся бутыль к самым глазам, я увидела, как в ночном кошмаре, кусочки воска, приставшего к горлышку, – того самого воска, крошки которого собирал в подвалах и катакомбах Парижа сам Шерлок Холмс.

Глава сорок четвертая

Разведка боем

Все эти, а также многие другие душераздирающие подробности наш читатель сможет найти на страницах умного, но жутковатого романа, принадлежащего перу мистера Стокера.

Я высунулась из окна комнаты Годфри, насколько хватало смелости. Канат, сплетенный моими руками, тянулся вдоль стены замка, а на другом его конце находился Годфри. Во всяком случае, я на это надеялась. Черную ночь озаряла только полная луна, играющая в прятки с облаками. Лишь эпизодическое подергивание каната убеждало меня, что мой товарищ по заключению все еще продвигается вдоль стены в соседнюю спальню, где находился мистер Стокер.

Только бы Брэм не до конца вошел в роль невозмутимого англичанина и не улегся спать!

Поняв, что бутыли, найденные в Париже, хорошо знакомы обитателям замка – во всяком случае, некоторым из них, – мы с Годфри решили, что оставаться здесь больше нельзя. Особенно теперь, когда Брэм тоже фактически превратился в пленника. Если нам удастся поднять Стокера на канате и переправить в комнату Годфри, нас будет уже трое.

Поэтому теперь мне оставалось ждать и надеяться, что скоро мужчины вдвоем отправятся в обратный путь, после чего мы все вместе рискнем вырваться на свободу.

Что это была за странная ночь! С внутреннего двора, невидимого из нашей части замка, доносилось завывание цыганских скрипок. С окружающих гор им вторили волки, иногда по одному, иногда хором, как будто стараясь выть в унисон мелодии.

Я подумала о молодом предателе-цыгане и послала ему мысленное проклятие. Во дворе вокруг костра наверняка собралась большая компания, вроде встреченной нами на Всемирной выставке в Париже всего три недели назад. Я слышала гул пламени, бьющегося подобно крыльям огромной птицы, и видела отсветы на дальней стене замка.

Дым от костра, похоже, поднялся так высоко, что начал беспокоить всяческую живность, населяющую башенки высоко над нами. Оттуда время от времени раздавался леденящий душу свист и вырывались темные облачка, рассыпавшиеся затем на множество клочков, – это летучие мыши покидали свои насесты, чтобы разлететься по ночному небу.

Волнение среди обитателей ночной тьмы приводило меня в еще большее беспокойство. Словно в греческой трагедии, напряжение нарастало, приближая нас к грандиозной кульминации, и мне вовсе не хотелось дожидаться конца спектакля.

Веревка дернулась, затрепетала и снова дернулась. Я вглядывалась в бледную линию, пока не увидела пару рук в черных перчатках, цепляющихся за нее, как две вороны. За руками последовала темная фигура. Как минимум, Годфри уже продвигается по карнизу назад, в безопасность. Идет ли с ним Брэм, или этот цирковой номер оказался ему не под силу? Если и так, винить его нельзя. Знакомство с моей подругой, Ирен Адлер Нортон, обходится недешево.

Я вспомнила, каким насмешливым тоном презренная Татьяна назвала меня «мисс Стенхоуп», и решила, что при необходимости поеду хоть верхом на волках или летучих мышах, лишь бы поскорее убежать отсюда.

Напряженное лицо Годфри уже появилось в оконном проеме, затем он взобрался на каменный подоконник и спрыгнул в комнату.

– А Брэм?

Адвокат запрокинул голову и высунулся, чтобы помочь нашему массивному другу протиснуться в узкое окно. Писатель с минуту сидел на подоконнике и по-детски болтал ногами, переводя дыхание. Затем он достал носовой платок и вытер пот со лба.

– Вы, должно быть, настрадались, пока переходили от окна к окну, – сказала я. – Ужасная высота, и камни ледяные, но веревка, кажется, достаточно прочная.

Брэм соскочил на пол и потопал сапогами:

– На ветру у меня занемели пальцы на ногах, но это пройдет. Давненько я не цеплялся за камни, пожалуй, с тех пор, как взбирался по утесам в горах Шотландии. Отвечая на ваш вопрос, мисс Хаксли, могу сказать, что я люблю путешествовать и лазать по скалам. К тому же я очень рад оставить нашу кровожадную хозяйку без пленника. – Он повернулся к Годфри: – Почему же деревенского священника представили вам как дворянина?