Филлис Джеймс - Бесспорное правосудие
Октавия понимала эту потребность покинуть Лондон, уехать от сочувствующих лиц, от любопытных глаз, от нескрываемой враждебности миссис Бакли. Все это было ясно. И все-таки странно, что Эш озабочен тем, чтобы их не видели во время путешествия вместе – даже боится, как бы ее не узнали в этой заштатной гостинице. Белокурый парик она повесила на спинку единственного стула, он выглядел нелепо. Ей была отвратительна даже мысль о нем. Но она пришла в гостиницу блондинкой и должна уйти ею же. А вот когда они доберутся до секретного места Эша, она снимет его и вновь станет собой.
К шести сорока пяти Октавия уже оделась и приготовилась уходить. Помня предостережения Эша, она осторожно кралась по лестнице, словно не заплатила за номер. Но все устроилось еще вчера. Беспокоиться не о чем, никто не смотрел на нее за исключением пожилого швейцара в длинном полосатом фартуке, который, шаркая ногами, шел по вестибюлю, когда она повесила ключ на доску.
– Я уже расплатилась и уезжаю, – сказала она, но швейцар не обратил на нее внимания и прошествовал через вращающуюся дверь в бар.
Закинув рюкзак на плечо, она со шлемом в руке свернула влево от главной улицы – туда, где Эш обещал ее ждать. Но там никого не было. Ей показалось, что у нее оборвалось сердце. Обманутая надежда горечью расплылась во рту. Но тут Октавия увидела его.
Из сумеречного утреннего тумана Эш медленно ехал к ней, вызывая прежнее волнение, уверенность, что все идет хорошо, а одинокая ночь больше не повторится, и они никогда не расстанутся. Подъехав, Эш притянул ее к себе и поцеловал в щеку. Ничего не говоря, она села на заднее сиденье.
– Как все прошло в гостинице? – спросил он. – Тебе было удобно?
Удивленная звучащим в его голосе участием она ответила:
– Все было хорошо.
– Не спрашивали, куда едешь?
– Нет, с чего бы? Да я и не смогла бы ответить. Я ведь и сама не знаю.
Эш повторно запустил двигатель. Перекрывая шум, он сказал:
– Скоро узнаешь. Теперь недалеко.
Они ехали по шоссе А12 в направлении моря. Занимался рассвет, его красно-розовое зарево было таким же цельным, как озаренная светом горная цепь на востоке, желтое сияние струилось по ее склонам и проливалось в расщелины. На дороге было мало машин, но Эш ехал, не превышая установленную скорость. Октавии же хотелось, чтобы он гнал быстрее, как бывало на холмистом Саут-Даунсе, когда ревел мотор, а ветер облеплял одежду на теле и хлестал по щекам. Но сегодня он был осторожен. Под светлеющим небом они проезжали спящие деревни, поселки, по одну сторону дороги рос низкий, обломанный ветром кустарник, по другую – простирались равнины Восточной Англии. Они повернули на юг и поехали через лес, где прямые тропы, проложенные между хвойными деревьями, вели в темно-зеленый мрак. Потом лес тоже кончился, и перед ними открылась пустошь, поросшая утесником и редкими березками с серебристой корой. Дорога стала еще уже, почти тропинка. Утренний свет разгорался, и Октавии показалось, что в воздухе распространился острый, соленый запах моря. Неожиданно она почувствовала голод. Раньше по дороге попадалось много ярко освещенных кафе, но Эш не останавливался – то ли не был голоден, то ли не хотел рисковать. Но, наверное, они скоро будут на месте. У них с собой куча еды. Можно будет устроить пикник.
Справа от них теперь шел лес. Эш ехал почти со скоростью пешехода, поглядывая то в одну, то в другую сторону, словно искал ориентир. Минут десять они ползли, как черепаха, а потом Эш увидел то, что искал. На одной стороне дороги рос куст остролиста, а на противоположной – на несколько метров вперед тянулась разбитая стена.
– Вот это место, – сказал Эш, слезая с мотоцикла. – Придется идти через лес.
Он прокатил мотоцикл под ветвями остролиста и – дальше, в лес. Здесь, должно быть, когда-то проходила тропа, подумала Октавия, но она давно заросла – теперь над ней нависли ветви, а снизу пробился кустарник. Иногда приходилось низко нагибаться, чтобы пролезть под ветками. Время от времени Эш заставлял ее пройти вперед и сдерживать пружинящие ветки, чтобы он мог протолкнуть мотоцикл сквозь заросли. Похоже, он знал, куда идти. Шли они молча. Она покорно выполняла его приказы и радовалась, что перчатки и кожаная одежда защищают ее от колючек и спутанных побегов ежевики. А потом неожиданно лес стал реже, а почва более песчаная. Несколько серебристых березок, и вот лес, словно чудом, закончился, а перед Октавией раскинулся зеленый океан из камыша; растения шелестели, шуршали, тихо покачивали слабыми верхушками и тянулись вдаль, насколько видел глаз. Они застыли на месте, тяжело дыша от напряжения, и смотрели на колышущееся зеленое пространство. Здесь поселилось само одиночество.
– Это оно? То самое место? – спросила она взволнованно.
– Не совсем. Вон туда нам надо попасть.
Эш протянул руку вдаль над камышовым болотом. Впереди, немного правее, метрах в двухстах Октавия заметила верхушки деревьев, еле различимые над камышами.
– Там стоит заброшенный дом. На маленьком островке. Никто туда не заглядывает. Он и есть наша цель.
Эш смотрел вперед, и Октавии казалось, что его лицо светится от счастья. Таким она его еще не видела. Он был похож на ребенка, который знает, что вот-вот получит долгожданный подарок. Сердце Октавии сжалось: когда он смотрит на нее, его лицо никогда не загорается такой радостью.
– А как мы туда попадем? – спросила она. – Или есть тропинка? И что будет с мотоциклом? – Она изо всех сил старалась, чтобы голос звучал бодро: нельзя портить момент попреками.
– Тропинка есть, но очень узкая. Придется вести мотоцикл перед собой.
Эш шагнул ближе к камышам и пошел вдоль болота, высматривая переправу. Потом вернулся со сло-вами:
– Есть. Садись назад. Какое-то расстояние можно проехать. Почва вроде твердая.
– Можно я сниму парик? Чертовски надоел, – спросила Октавия.
– Никаких проблем. – И он, почти сорвав с нее парик, отшвырнул его в сторону. Тот упал на ветку молодой елочки и повис там ярко-желтым пятном на темно-зеленом фоне. Эш повернулся к ней с улыбкой, лицо его преобразилось: – Осталась последняя часть пути. Мы почти на месте.
Он подвел мотоцикл к началу переправы. Песчаная тропа через болото была около метра шириной. Камыши по обе стороны были такими длинными, что их верхушки раскачивались высоко над головами молодых людей. Они словно медленно ехали через густой лес, полный шелеста зеленой и бледно-золотой листвы. Эш вел мотоцикл осторожно, но страха в нем не было. Что случится, думала Октавия, если он съедет с тропы? Как глубоко здесь? Что, если им придется барахтаться, пытаясь снова выбраться на тропу? Время от времени, когда тропа становилась сырой, ужималась или обсыпались ее края, Эш слезал с мотоцикла и говорил:
– Лучше буду его толкать. А ты иди сзади.
Иногда тропа так сужалась, что камыши щекотали плечи Октавии. Казалось, они смыкаются перед ней и скоро впереди окажется только зыбкая и одновременно непроходимая желто-зеленая стена. Похоже, эта дорога бесконечная. Трудно поверить, что они прокладывают путь к своей цели и когда-нибудь доберутся до заветного островка. Однако теперь она слышала шум моря – отдаленный ритмичный рокот, который по непонятной причине ее успокаивал. Возможно, их путешествие закончится именно так: камыши неожиданно расступятся, и она увидит впереди свинцовые волны Северного моря.
Как раз в тот момент, когда она размышляла, стоит ли спрашивать у Эша, далеко ли еще идти, впереди показался островок. Камыши раздвинулись, и Октавия увидела деревья, твердую песчаную почву, а за деревьями смутные очертания заброшенного дома. Между островом и местом, где они стояли, простиралось водное пространство без камышей шириной примерно десять метров. Через него был перекинут шаткий мост из двух досок, поддерживаемый в середине почерневшим от времени деревянным столбом. В прошлом справа были перила, но они сгнили, и теперь торчали только вертикальные стойки и опоры. Должно быть, раньше вход на мостик был через ворота, но к настоящему времени сохранился только один столб, и на нем болтались три ржавые петли.
Октавия поежилась. Неподвижная, темно-оливковая вода и разрушенный мост производили гнетущее, даже зловещее впечатление.
– Так вот он конец пути, – сказала Октавия. От прозвучавших слов повеяло холодом, словно они были плохим предзнаменованием.
Эш подкатил мотоцикл. Закрепив его, он направился к мосту, осторожно прошел по нему до середины, а затем подпрыгнул, проверяя его на прочность. Доски прогнулись и затрещали, но выдержали.
Продолжая легко подпрыгивать, он развел руки в стороны, и Октавия вновь увидела на его лице счастливую, так преображающую его улыбку.
– Надо разгрузить мотоцикл и перенести вещи, – сказал Эш. – Потом я вернусь за машиной. Мост должен выдержать.
Он был похож на мальчишку, дорвавшегося до первого долгожданного приключения.
