Кэрол Дуглас - Танец паука

– Этот тип разгуливал с той женщиной, которую раньше видели с тобой.

– Она тоже не представляет угрозы. Мне пришлось проводить собственное расследование, прежде чем… я познакомилась с вами и вашими соотечественниками. Все это лишь инструменты для достижения цели, мой дорогой Рейслинг, вы же понимаете, зачем мне они понадобились…

– То есть ты думаешь, этот парень ничего не знает?

Она долго смотрела на меня. Мне вдруг показалось, что за короткое время мадам Ирен стала их лидером, ну или как минимум советчиком.

Ирен выпустила струю дыма, которая пощекотала ноздри, как свежая щепотка махорки на Бейкер-стрит. Увы, и махорка, и Бейкер-стрит была довольно далеко от этого логова беззакония.

– Сомневаюсь, что он знает что-то полезное. Судя по костюму, детектив из него никудышный.

– Может, отдадим его на растерзание нашему зверю? Чуть пройдется по его ноготкам, и он скажет все, что мы хотим услышать.

Человек за моей спиной с силой ударил меня лицом о грубый деревянный стол. Путы на руках ослабли, но стоило локтям разогнуться, как двое похитителей развернули меня и бросили спиной на стол, всем своим весом прижав мне руки. Я ничего не видел, кроме потолочных балок над головой, однако слышал, как захныкало несчастное дитя. Мои руки вытянули в стороны, запястья зафиксировали.

Лицо из ночных кошмаров, смуглое, с боевым раскрасом, склонилось надо мной, а его обладатель занес нож.

Я услышал, как взвели курок. Еще одно облако дыма рассеялось, и в свете фонарей я рассмотрел дьявольские черты своего мучителя.

– Или его, или девчонку Вандербильта, – сказал голос по-английски. – Кто-то из них станет прекрасным дополнением к интерьерам на Пятой авеню. Вандербильту нужно еще одно предупреждение.

– Пустая трата времени, – возразила Ирен Адлер Нортон с напускной скукой. – Но делайте что хотите.

Я напряг каждый мускул в своем теле, чтобы сопротивляться… или вынести пытку.

Глава пятьдесят первая

Снова скотобойня

Как оказалось, инспектор и Ирен вовсе и не думали судачить о загадочных монахах. Не «abbot noir» говорили они, а – слово, которое я знала, хоть и не ожидала услышать в приличном обществе. «Abattoir». «Скотобойня». Место, где потрошат тела.

Вскоре на Бродвее слышно было только цоканье копыт наших лошадей. Экипаж ехал по все более и более темным улицам. На запад, а не на восток. Я-то думала, мы поедем в трущобы Ист-Сайда, где прячутся опасные преступники, но наш экипаж плыл по сырому соленому воздуху доков. Замаскировать стук копыт было невозможно. Мы с Годфри понимали, что с каждым шагом заявляем о своем появлении так же громко, как если бы дворецкий ударил тростью на королевском приеме и выкрикнул имя очередного прибывающего гостя.

Вонь отсыревшего дерева и дохлой рыбы не шла ни в какое сравнение с другим запахом, который ворвался в экипаж, словно пощечина.

– Годфри…

Адвокат стучал по окошечку, пока не показался цилиндр кучера, правда, лица под изрядно обтрепанными полями шляпы мы не видели.

– Где мы?

– Это загоны для скота, – пробурчал кучер в ответ и добавил еще одно слово, которое я не разобрала.

– А та коляска?

– Повернула вон туда, я ее не вижу и не слышу, сэр.

– Тогда останавливайся, мы выйдем здесь.

– Но, сэр, это не самое подходящее место для леди.

Годфри выбрался из экипажа и помог выйти мне. Мы стояли на влажной мостовой, и булыжники чуть поблескивали, отражая невидимый свет. Еще одна золотая монета перекочевала в руки кучера.

– Жди здесь.

Цилиндр кивнул, а монета исчезла. Я не была уверена, что он станет ждать нас, но мне было все равно. Если мы не найдем Ирен сегодня ночью, то никакая поездка к Бродвею не сможет вернуть свет в мою жизнь и в жизнь Годфри тоже.

– Ну и вонь, – сказала я, пока мы шли. – Как скотный двор, только в тысячу раз хуже.

– Потому что в этих амбарах находятся тысячи животных.

– Тысячи? Это…

– Скотобойня, как я понимаю.

Я резко остановилась. По-французски бойни называют словом abattoir, разумеется, оно мне знакомо. Я как-то раз была на огромном парижском открытом рынке Ле-Аль, где свежее мясо висело на крюках, а посетители рисковали поскользнуться на валявшихся на земле внутренностях.

Мне вспомнилось, как однажды я тоже не расслышала это слово, решив, что имеется в виду какой-то черный аббат. Это было минувшей весной, когда мы с Ирен присутствовали на месте самого жестокого преступления, какое только нам доводилось видеть.

– Можешь вернуться к экипажу и подождать там. – Годфри, казалось, почувствовал мое отвращение. – Это будет дополнительной гарантией, что кучер нас дождется.

– Нет уж, если Ирен и Консуэло находятся в таком ужасном месте, то нужны мы оба.

Мы пошли дальше, уже без разговоров, прислушиваясь, но слышали лишь тихое мычание животных в загоне, ожидавших жестокой смерти.

– Возможно, – сказала я Годфри, пока мы пробирались как можно тише в молчаливой тьме, – мы помешаем Холмсу.

– Допустим, но я не могу отдать судьбу Ирен в чужие руки, пусть даже в руки профессионала, и ты тоже. Надо действовать тихо, Нелл, если окажется, что наше присутствие мешает замыслу Холмса, то мы ретируемся.

Какое-то время я молчала. Я понимала, что Холмс подверг себя риску, чтобы разрешить эту загадку. Он намерен рисковать собой, и только собой. Возможно, еще Квентином.

Я понимала и то, что мы с Годфри куда сильнее беспокоимся за Ирен, чем Шерлок Холмс, да и профессиональный долг велит ему в первую очередь освободить бедняжку Консуэло Вандербильт. Не важно, что по-человечески он хочет спасти Ирен, – он обязан спасать Консуэло. Больше он никому ничего не должен. И уж точно не должен нам с Годфри, которых он бросил, как пару индеек, щелкать клювами у Епископального клуба.

Здесь, вблизи порта, слышны были вечные удары волн о корабли и сваи, запах моря смешивался с запахом промышленной деятельности. Но постепенно их начал вытеснять еще один, и я его узнала. Кровь.

В редких проблесках лунного света между громоздкими зданиями складов я рассмотрела, что Годфри одет в темный бушлат, как Черный Отто, его персонаж в наших недавних, но не столь зловещих приключений в Монте-Карло.

Не сомневаюсь, что рука в правом кармане сжимала пистолет, или кинжал, или дубинку.

Сама же я была недостаточно экипирована для подобной экспедиции, если не считать множества полезных предметов, висевших на верном шатлене на талии; правда, теперь приходилось придерживать весь свой арсенал рукой, чтобы он не звенел на ходу.

Где-то вдалеке фыркнули лошади. Годфри остановил меня, схватив за запястье. Мы немного подождали, а потом снова двинулись вперед.

Около одного из зданий стояла коляска, запряженная двумя лошадьми. Мы подошли поближе и… Годфри наклонился над чем-то, громоздившемся на сырой земле. Это был кучер.

– Мертв? – спросила я.

– Быть может. В любом случае не очнется до рассвета.

Мы проскользнули мимо лошадей, которые терпеливо ждали, задирая то одно копыто, то другое.

При виде этих животных, которые вздымали копыта против своей изнурительной судьбы, у меня всегда сжималось сердце. Моя злость на тех, кто пригнал сюда экипаж ради зловещей цели, жгучим пламенем поднималась по горлу. А то, что они дурно обошлись со священниками, лишь распаляло мою ярость. Теперь в их власти Ирен и Консуэло… я внезапно поняла Лолу Монтес с ее горячим нравом и пожалела, что у меня нет с собой оружия – револьвера, хлыста или кинжала.

Годфри предостерегающе дотронулся до моей руки и прошептал:

– Внутри.

Я снова оказалась в худшем из своих ночных кошмаров – крошащиеся древние лабиринты трансильванского замка, населенные немыслимыми существами, исполняющими жестокий ритуал, который потребовал от меня невероятной выдержки. И сопротивления. Так или иначе, но теперь мы с Ирен столкнулись с новым злом.

Я сделала глубокий вдох, впустив в легкие отвратительный смрадный воздух, и приготовилась к битве. Потом Годфри скрипнул какой-то невидимой дверью, и мы погрузились в маслянистую темноту. Кругом стояла тишина, лишь эхом раздавался звук падающих капель. Может, то были слезы?

Мы шли вперед на цыпочках, как уже делали раньше, приготовившись к первому испытанию.

Пальцы Годфри сомкнулись на моем запястье, а я сжала руку в кулак. Мы двигались в самое сердце тьмы.

Вдруг впереди блеснул свет. Я различила огромное пустое пространство, заполненное длинными металлическими столами, подъемными механизмами и свисающими крюками. Кроме того, виднелась лестница на второй этаж. Запах стоял ужасный, но застарелый.

– Старая скотобойня, – шепот Годфри порхнул мимо уха, словно мотылек, умирающий в пламени свечи. Я кивнула, но не была уверена, что он уловит это еле заметное движение.

Мы снова остановились, а потом услышали впереди какие-то звуки и скользнули вперед, не отрывая подошв от грубого пола, чтобы не выдать своего присутствия.