Элизабет Хейнс - Ласковый голос смерти
Я поняла, что какое-то время нельзя выходить из дому. Однажды я видела соседей и надеялась, что они меня не узнают. Я покрасила волосы в черный цвет и неровно их подстригла — не слишком красиво, но все лучше, чем никак. По крайней мере, густота скрасила дефекты стрижки. Жирно подведя глаза, я стала похожа на настоящее эмо. Сомневаюсь, что меня бы узнала родная мать, впрочем она и до того не особо обращала на меня внимание.
Через два месяца у меня закончились лекарства, но пойти к врачу я не могла, так что училась обходиться без них — и вполне успешно. В любом случае меня уже тошнило от лекарств. Черная туча, по крайней мере, не дает забыть, кто ты и где ты. В общем-то, она никуда и не девалась, просто таблетки как будто скрывали ее из виду. Лучше уж наверняка знать, что она тут, рядом. Пусть от нее только хуже, зато она настоящая.
Увидев мать в новостях, я несколько дней не выходила из дому, а значит, и не покупала еду — пришлось жить впроголодь. На момент, когда мне наконец пришлось выйти, я скинула, наверное, фунта четыре. А может, и все семь. Давно я так не теряла в весе. Фунт тут, полфунта там — временами, а если день выдавался особенно неудачным, я даже прибавляла в весе, но обычно столь же быстро его сбрасывала. Я думала, когда вернусь домой — если вообще вернусь, — стану стройной и красивой, и, может быть, меня начнут слушать и лучше ко мне относиться.
Мне нравилась эта квартира. Конечно, она маленькая, но в ней была мебель, и мне позволили жить в ней полгода. Я заплатила бабушкиными деньгами. Никто об этом не знал. Перед смертью она дала мне семь тысяч фунтов и сказала, чтобы я положила их в банк и ничего никому не говорила. Она завещала мне и другие деньги, но знала, что их все равно у меня отберут.
Только бабушка любила меня, несмотря ни на что, только она понимала, что я стремлюсь к совершенству. Она никогда не говорила, что я слишком истощена и что мне нужно прибавить несколько фунтов, ни разу не говорила, что я уродина, но и не говорила, что я красавица. Для нее я была просто Рашель, все та же маленькая девочка, когда-то игравшая на ее заднем дворе, а потом наряжавшаяся в вечерние платья и туфли на высоких каблуках.
Каждый раз, вспоминая о бабушке и о том, как гостила в ее доме, я улыбаюсь. Других поводов улыбаться у меня не бывает.
Я хотела бегать — рано по утрам, пока все еще спят. В школе я любила бегать, любила ощущения, которые дарил мне бег, и с физкультурницей у меня отношения были куда лучше, чем с другими безмозглыми учителями, которые только и твердили о курсовых, о сроках и профессиональных знаниях. Мисс Джексон было на все это наплевать. Она любила меня за то, что я никогда не притворялась больной, всегда помогала ей убрать снаряжение. Раньше школа получала финансирование на спортивные нужды и отправляла учеников на соревнования с другими школами, но потом оно прекратилось. Впрочем, это мало кого волновало, кроме меня. В конце концов дела мои стали столь плохи, что пришлось оставить школу, хотя мне все рано нравилось бегать — кто знает, может, мне пошли бы на пользу регулярные занятия на тренажерах, будь они у нас, как в других школах.
Но с бегом ничего не вышло. Несмотря на все усилия, ноги не работали как надо. Казалось, будто мое тело уже умерло и только ждет, когда его примеру последует разум. А может, все дело в черной туче. Может, черная туча — это смерть, а я просто этого не поняла. Многие из нас до сих пор ходят по земле, но, по сути, мы уже мертвы — из-за черной тучи внутри нас, вне нас и вокруг нас.
Туча окутала меня, и из нее не вырваться, не убежать. Как будто в лабиринте, где, какой бы ты путь ни выбрал, — тупик. За исключением одного-единственного — пути к выходу. Мне просто нужно его найти.
Колин
Еще один отупляющий день на работе, впрочем сегодня хотя бы вторник, а значит, вечером у меня занятия в спортзале, что, в свою очередь, означает, что сегодня ночью я смогу заснуть. Сейчас я готов побить достижения прошлой недели, должным образом зафиксированные в моей фитнес-программе.
Меня начинает всерьез беспокоить, что я слишком много мастурбирую — на этой неделе по несколько часов за ночь. Думаю, все из-за скуки и избытка порнухи — обычная навязчивая идея.
Я нахожу своего рода успокоение в рутинных делах. Вечер понедельника посвящен учебным занятиям. Вторник — спортзалу. Среда — стирке и уборке. Четверг — колледжу. Пятница — еде навынос и фильмам. Суббота и воскресенье — что ж, в выходные я, так сказать, позволяю себе некоторую гибкость. И конечно, встречи с друзьями. Мне нравится поддерживать с ними контакт.
Однако основное внимание я всегда уделяю учебе. Хотя последний курс был весьма интересным, мне он не показался особо сложным. Все тесты я сдал вовремя, некоторые даже досрочно и без каких-либо усилий получил высшую оценку.
Закончив курс в прошлом году, я начал искать варианты учебы без отрыва от работы, но лишь немногие меня привлекли. Я даже подумывал снова заняться биологией, поскольку она больше всего мне нравилась. Но потом мне на глаза попалась тема «НЛП и методы поведенческого анализа для бизнеса и социального взаимодействия». Бизнес меня интересовал мало — я не думал о дальнейшей карьере в совете, — но меня заинтриговала идея, что, пройдя этот курс, я смогу проникать в мысли и намерения людей. Результат показался мне весьма заманчивым и притом не требующим особых усилий, как и подавляющее большинство курсов, которые я изучал в колледже. Больше же всего меня занимали дополнительные области исследования: передача мыслей, гипнотизм (в отличие от гипнотерапии, не имеющей с этим ничего общего), нейролингвистическое программирование — названное так явно по ошибке — и промывание мозгов. Проходя очередной курс, я редко обхожусь без дополнительных материалов, особенно если тема интересная, а эта открывала передо мной целый мир новых возможностей. Хотя для меня не вполне обычно изучать тему больше одного года, она настолько меня увлекла, что я перешел на следующий курс. К моему удивлению, некоторые сокурсники поступили точно так же, хотя, на мой взгляд, никогда не отличались особым умом.
Вот только я понятия не имею, почему этот самый поведенческий анализ заставляет меня дрочить каждую ночь.
Помню, когда курс только начался, я лежал в темноте, размышляя, подобно бесчисленным одиноким мужчинам, как, черт побери, затащить в постель женщину.
В конце концов, я же вовсе не чудовище. Во мне шесть с лишним футов роста, я хорошо сложен, не страдаю ожирением, опрятно одеваюсь, тщательно моюсь — что еще нужно уважающей себя даме? Похоже, единственное, чего мне не хватает, — способности понять, что они, собственно, хотят от меня услышать. Чего на самом деле хотят женщины? Вряд ли вы сможете ответить на этот вопрос — я лично даже гадать не стану, — и, подозреваю, ваш ответ будет отличаться от ответа любого другого мужчины.
У меня промелькнула мысль найти проститутку, но, честно говоря, я не хочу платить за то, что бесчисленным пустоголовым идиотам по всей стране удается получить бесплатно, не говоря уже о риске подцепить какую-нибудь заразу. Но, несмотря на внутреннее отрицание, шлюха остается в числе моих любимых фантазий. Я представляю, как медленно еду в темноте по Лондон-роуд среди оранжевых кругов света и разглядываю силуэты женщин, прислонившихся к стенам или прогуливающихся по тротуару на невероятно высоких каблуках, призывно покачивая бедрами. Я притормаживаю возле одной — не могу хорошенько ее разглядеть, собственно, не вижу ее вообще, но почему-то я выбираю именно ее. Она выходит на свет и наклоняется к открытому окну машины.
Иногда ей уже за сорок, у нее черные вьющиеся волосы — наверняка парик. Улыбнувшись, она садится в машину, и мы едем в убогую квартиру, которая, по ее мнению, со вкусом украшена розовым нейлоном и полиэстером, а на ковре тот же самый психоделический узор, что и в гостиной моих родителей в семидесятые. Я ложусь на кровать, от которой несет сыростью и сексом, и смотрю, как она раздевается, сбрасывая нейлоновые кружева на потертый цветастый диван. Тело у нее старое и потасканное, кожа висит на костях, под париком растрепанные седые волосы. Я пытаюсь ее трахать, но даже не чувствую краев ее громадной дыры, так что в конце концов она вынимает зубы и яростно отсасывает у меня голыми деснами, пока я наконец не дохожу до оргазма. Фантазия, естественно, не заканчивается, пока я не плачу ей тошнотворно большую сумму и не выхожу на улицу, чувствуя вонь ее пота и грязь ее тела на лице, руках, коже и одежде.
Впрочем, порой мне удается повернуть дело по-другому, и тогда к окну моей машины склоняется девушка непревзойденной красоты, настоящий ангел, чьи светлые волосы волнами падают на обширную грудь; она садится в машину, и мы едем в отель, прямо в люкс на самой крыше, где она раздевает меня напротив громадных окон, за которыми виднеются очертания города на фоне неба. Тело ее чувственно и нежно, кожа словно источает сияние, когда она ложится на ослепительно-белые простыни. Но когда я пытаюсь ее трахать, у меня ничего не получается. Я просто не могу — не могу заставить себя взглянуть на нее, и у меня даже толком не встает.
