Филлис Джеймс - Бесспорное правосудие
Ее озадачило, почему миссис Карпентер пошла в церковь. Молиться? Если ходишь в церковь, в этом есть некое достоинство, и потому больше надежды на успех. Просто передохнуть? Конечно, нет – дом совсем рядом. С кем-то встретиться? Вот это возможно: просторная церковь – хорошее место для встречи. Но Кейт не ждала ничего важного от посещения церкви Святого Иакова.
Стоящий на посту в холле молодой констебль отдал им честь и сбежал по лестнице к машине.
– Спасибо, Прайс, – остановил его Дэлглиш и повернулся к Пирсу: – Возвращайся в квартиру, Пирс, и начинай следствие. Потом свяжись с Полет-Корт. Скажи им как можно меньше. Лэнгтону будет очень тяжело.
Но Пирса беспокоили собственные мысли: «Ничего не понимаю, сэр. Они не мясники. Это убийство не в их духе».
С легкой примесью раздражения Кейт сказала:
– Не похоже на первое? Но убийства явно связаны. Иначе и быть не может. Если мы правы и преступник старался выставить Карпентер убийцей Олдридж, тогда дорожка вновь ведет в Полет-Корт.
– Только в том случае, если убийца из «Чемберс». Но я начинаю в этом сомневаться. Если рассматривать непосредственное убийство отдельно от истории с париком и кровью…
– Мое мнение: убийство – внутреннее дело, а Карпентер как была, так и осталась главной подозреваемой, – перебила его Кейт. – У нее было все – орудие убийства, мотив, возможность.
– Нам уже кое-что известно, – сказал Дэлглиш. – На время убийства Карпентер у трех членов коллегии есть алиби. Это Ульрик, Костелло и Лэнгтон. Вчера вечером я беседовал с ними, и ни один из них не успел бы добраться до Седжмор-Кресент к семи тридцати. Сейчас мы с Кейт зайдем в церковь, благо она совсем рядом, а потом встретимся.
Народу на улице было мало. Слух об убийстве еще не распространился в районе. Когда это случится, неподалеку от дома, как это обычно бывает, соберутся зеваки, старательно изображая, что оказались здесь случайно.
Дэлглиш произнес:
– Отец Престейн – удивительный человек. Говорят, что ему больше, чем кому-либо другому в Лондоне, люди открывают свои секреты – и в исповедальне и вне нее. Он своего рода духовник писателей, принадлежащих к англиканской церкви: романистов, поэтов, ученых. Они не представляют себе обрядов крещения, венчания, исповеди или отпевания без участия отца Престейна. Жаль, что он никогда не напишет автобиографию.
Церковь была открыта. Массивная дубовая дверь легко открылась от толчка Дэлглиша, и они вошли, как в пещеру, в сумрачное, сладко пахнущее благовониями помещение, озаряемое, словно далекими звездочками, мерцанием свеч. Когда глаза Кейт привыкли к полумраку, величественная церковь обрела очертания, и девушка застыла в изумлении. Восемь изящных мраморных колонн вздымались к куполу, украшенному красными и синими медальонами в окружении резных ангелов с кудрявыми локонами и распростертыми крылами. Позади главного престола была установлена запрестольная позолоченная перегородка; при свете темно-красных лампад Кейт различала на ней нимбы святых и митры епископов, стоящих в ряд согласно рангу. Южная стена была полностью расписана розовыми и голубыми фресками. Это напомнило ей иллюстрации к «Айвенго» Вальтера Скотта. Противоположная стена расписывалась в том же духе, но работы приостановили на полпути, как будто иссякли средства.
– Одно из последних достижений Баттерфилда, хотя, боюсь, не зашел ли он на этот раз слишком далеко, – сказал Дэлглиш. – Как тебе это нравится?
Этот неожиданный вопрос, совсем не в духе шефа, смутил Кейт. После минутного раздумья она ответила:
– Производит сильное впечатление, но я не чувствую себя здесь легко и просто.
Ответ был честный, но Кейт боялась, не прозвучал ли он глупо.
– Интересно, чувствовала ли себя здесь легко миссис Карпентер?
Кроме них, в церкви была средних лет женщина с живым, энергичным лицом, она стирала пыль и отчищала до блеска киоск с религиозной литературой. Женщина бросила на них мимолетный взгляд, который, как показалось Кейт, не только приветствовал их, но и успокаивал, как бы говоря, что здесь их беспокоить не будут и к проявлениям религиозных чувств отнесутся с тактом. Кейт подумала, что англичане считают, что молиться надо в одиночестве, равно как и совершать необходимые физические отправления.
Дэлглиш обратился к женщине, извинившись за то, что прервал ее работу:
– Мы из полиции и находимся здесь по работе. Простите, вы были в церкви, когда миссис Карпентер приходила сюда днем в воскресенье?
– Миссис Карпентер? Не думаю, что знаю ее. Наверное, она не принадлежит к прихожанам нашей церкви? Но я была здесь в воскресенье между службами. Мы стараемся не закрывать на это время церковь, и потому члены паствы поочередно здесь дежурят. На этой неделе я была два раза, замещая мисс Блэк, которая лежит в больнице. Может, я ее и видела. С ней – я имею в виду миссис Карпентер – ничего не случилось?
– Боюсь, на нее напали.
– Она очень пострадала? Мне очень жаль. – Приветливое лицо омрачило искреннее сожаление. – Наверное, ограбление. Вскоре после того, как она от нас ушла? Это ужасно.
Дэлглиш показал женщине фотографию миссис Карпентер.
– Ах, вот вы о ком, – сразу ответила женщина. – Да, она была здесь в воскресенье днем. Я хорошо ее помню. К исповеди пришли только трое, одна из них – она. По воскресеньям исповедь у нас с трех до пяти. Отец Престейн будет очень расстроен, узнав, что с ней стряслось. Если хотите его видеть, он сейчас в риз-нице.
Дэлглиш поблагодарил ее и убрал фотографию. Когда они двинулись вдоль бокового нефа, Кейт обернулась. Женщина стояла с тряпкой в руке и смотрела им вслед. Встретив взгляд Кейт, она вновь согнулась над киоском и стала ожесточенно его тереть, словно ее поймали на недостойном любопытстве.
Просторная ризница располагалась справа от главного престола. Дверь была открыта, и, как только они возникли на пороге, пожилой человек повернулся к ним навстречу. Он стоял у шкафа, держа в руках тяжелую книгу в кожаном переплете. Поставив ее на полку, он закрыл дверцу шкафа и сказал без тени удивления в голосе:
– Никак, Адам Дэлглиш? Входите, пожалуйста. Кажется, прошло шесть лет со дня нашей последней встречи. Рад вас видеть. Надеюсь, вы в добром здравии?
Отец Престейн не произвел на Кейт того внушительного впечатления, какого она ожидала. Ей он представлялся выше, с худым, одухотворенным лицом ученого монаха. Росту в отце Престейне было не больше пяти футов пяти дюймов. Этот старый человек совсем не казался немощным. Седые волосы по-прежнему оставались густыми, подстрижены они были просто, без придания определенной формы, а круглое, луно-образное лицо больше подошло бы, по мнению Кейт, комику, чем священнику. На его губах играла веселая улыбка. Однако глаза под стеклами очков в роговой оправе были проницательными и добрыми, и, когда он заговорил, Кейт подумала, что редко встречала более приятное лицо.
– Спасибо, святой отец, на здоровье не жалуюсь, – ответил Дэлглиш. – Разрешите представить вам инспектора Кейт Мискин. Должен признаться, мы здесь по делу.
– Я так и думал. Чем могу служить?
Дэлглиш опять извлек фотографию.
– Как я понимаю, эта женщина, миссис Джанет Карпентер, приходила в воскресенье днем исповедоваться. Она жила на Кулстон-Корт, десять. Сегодня утром женщину нашли в ее гостиной с перерезанным горлом. Нет никаких сомнений, что это убийство.
Отец Престейн взглянул на фотографию, но в руки не взял. Затем незаметно перекрестился и на мгновение замер с закрытыми глазами.
– Мы будем рады любой информации, святой отец, которая помогла бы нам понять, почему ее убили и кто убийца. – Голос Дэлглиша звучал хоть и мягко, но в нем была непреклонность и твердость.
Отец Престейн, без выражения ужаса или удивления, просто сказал:
– Конечно, я помогу, если это в моей власти. Таков мой долг и таково мое желание. Но до этого воскресенья я никогда не встречал миссис Карпентер. Все, что я знаю, сказано на исповеди. И тайну исповеди я свято сохраню. Мне очень жаль, Адам.
– Этого я ожидал – и боялся.
Дэлглиш не стал спорить. И что, подумала Кейт, это все? Она старалась скрыть свое недовольство и чувство, которое было ближе к раздражению, чем к разочарованию.
– Вам, конечно, известно, – сказала она, – что убита также Венис Олдридж, королевский адвокат. Две смерти почти наверняка связаны. Ответьте хотя бы, надо ли нам продолжать искать убийцу мисс Олд-ридж?
В устремленных на нее глазах Кейт прочла сострадание, относившееся не только к убитым женщинам, но и к ней самой. Ее это возмутило, как возмутила и непреклонная воля, которую, она чувствовала, сломить нельзя.
– Это убийство, святой отец, – произнесла она более резко. – Убивший два раза может убить и третий. Скажите нам только одно: призналась ли миссис Карпентер в убийстве Венис Олдридж? Не теряем ли мы время в поисках другого преступника? Миссис Карпентер мертва. Ей все равно, нарушите вы тайну исповеди или нет. Она наверняка хотела бы, чтобы вы помогли. Хотела бы, чтобы ее убийцу поймали.
