Кэрол Дуглас - Роковая женщина
Когда Квентин заказал пиво «Милуоки» для нас обоих, я не стала возражать. Два близких мне человека рекомендовали, чтобы я делала то, что хочется. И вот сейчас, сидя здесь и глядя на нелепую соломенную шляпу моего спутника, лежавшую на столике, и на его лицо, по которому скользили пятна тени от дерева, я вдруг решила, что больше всего мне хочется убедить Квентина, будто я действительно веселюсь.
Пиво подали в высоких стеклянных кружках. При ярком дневном свете оно сверкало, как золото. Отхлебнув напиток, я чуть не чихнула: шапка из пены щекотала ноздри. Я рассмеялась.
Квентин улыбнулся вместе со мной:
– Его слишком быстро наливали: ведь у них такой наплыв клиентов.
Я огляделась:
– Не верится, что столько людей проделали такой путь только ради того, чтобы прогуляться и подышать морским воздухом.
– О, здесь много других занятий, – возразил он. – Если ты не против.
Я сделала еще глоток пива. Почему бы и нет?
Мы заказали еду, и я решила попробовать хот-дог, которым славился ресторан. Когда принесли заказанное блюдо, выяснилось, что это всего-навсего сосиска в булочке – обычный ланч у крестьян в Германии и Богемии.
Люди вокруг с жадностью набрасывались на хот-доги, словно это был какой-то изысканный деликатес.
– Никаких столовых приборов? – осведомилась я.
– В пустыне их тоже не бывает, – ответил Квентин и, взяв в руки свой огромный сэндвич, откусил от него.
Я попробовала хот-дог с осторожностью, и правильно сделала: горячая сосиска была щедро намазана острой горчицей. Разумеется, горчица – английский продукт, и надо сказать, благодаря ей скромная сосиска с булочкой стала вкуснее. Я запивала еду пивом «Милуоки».
– Что означает Милуоки? – спросила я Квентина, утолив первый голод.
– Это индейское слово. Так называется город в северной части Америки.
– Америка такая большая! – заметила я.
– Да, действительно. Штат Висконсин, в котором находится Милуоки, пожалуй, размером с Англию. Это один из американских штатов – пока что их сорок один, но сомневаюсь, что ими дело и ограничится. Ходят слухи, что в этом году добавятся Северная и Южная Дакоты, рядом с Висконсином, а также Монтана, к западу, и даже Вашингтон на побережье Тихого океана.
– «Пока что» сорок один!
– Американцы всегда добавляют новые территории – как отели делают приписки к счету.
– Мы не можем себе такого позволить: ведь Англия окружена морем.
– Американцы тоже окружены морем, а также еще не востребованными землями. Им есть куда расширяться.
– Откуда ты знаешь подобные вещи?
– Мир – моя профессия. Да, я специализируюсь на Востоке и люблю его, но могу заняться и Западом, если понадобится.
– Англия – всего лишь крошечный остров. Вот почему у нас такая обширная империя, – предположила я.
– Благодаря мощному флоту былых времен, – сказал он. – Но те дни канули в Лету вместе с адмиралом Нельсоном. Возможно, скоро у нас не будет империи.
– Тогда что же ты будешь делать?
Стенхоуп откинулся на спинку стула, размышляя.
– Не знаю. Как ты думаешь, чем бы я мог заняться?
– Понятия не имею. Но вряд ли ты будешь продавать хот-доги.
Квентин рассмеялся и, подозвав официанта, указал на наши пустые стаканы.
– Как насчет десерта? – поинтересовался он у меня.
– Не знаю. Тут подают запеченную «Аляску»?
Мой спутник заморгал, сжавшись, как от удара.
– Туше. Мороженое для мадемуазель, чтобы остыть, – обратился он к официанту и косвенно ко мне. Робко взглянув на меня, он уточнил: – Ты ведь не возражаешь, что я сам заказываю для тебя?
– Нет – в том случае, когда это совпадает с моими желаниями.
– Гм-м. Мы можем договориться сходить в «Дельмонико» и отведать «Аляску». Это фирменное блюдо, которое там изобрели, и его не подают больше нигде в мире.
– А она пробовала «Аляску»? – Я отпила из нового стакана с «Милуоки», который поставил передо мной официант. Мне вдруг вспомнились мои парижские знакомые, Буффало Билл и Красный Томагавк.
– Нет, только я. Она заказала «Тутти-фрутти». А моя «Аляска» растаяла, потому что у меня появились другие срочные дела.
– Ах, растаяла! Какая жалость. – Вынуждена признать, что злорадства у меня в голосе было больше, чем сожалений.
– Если хочешь, можем попробовать этот деликатес в «Дельмонико» вместе, до твоего отъезда.
– Предполагается, что я должна следовать своим желаниям? В таком случае – да, мне бы хотелось попробовать «Аляску».
– Когда мы вернемся, я спрошу Ирен, не сможет ли она оставить день-другой на этих берегах для общения со мной.
– А когда мы вернемся? – спросила я небрежным тоном. Под деревом была приятная прохлада, а пиво утратило свой горький вкус и бодрило, как сельтерская.
Квентин улыбнулся:
– Когда захотите.
Мы продолжили болтать, изобретая разные смешные профессии для Квентина. Принесли лимонное мороженое, которое освежило меня. Я закончила второй стакан пива и внезапно почувствовала, что грядет расплата за легкомыслие.
В конце концов я вынуждена была прошептать Квентину:
– Я не думаю, что на Кони-Айленд имеются…
Он наклонился ко мне:
– Имеется что, Нелл?
– Имеется… ну, ты знаешь, о чем я.
Разумеется, он не знал.
– Общественные уборные, – промямлила я наконец.
– Их тут полно.
– Вот как! Весьма по-американски, – вздохнула я с облегчением. – Где?
– По всему пляжу. Имеются также купальни, где можно переодеться в костюм для плавания.
– Уж это мне совсем ни к чему! – Затем я извинилась и, оставив свой зонтик под присмотром Квентина, удалилась. Вскоре нашлась женщина респектабельного вида, которая направила меня куда нужно.
Все получилось очень легко, и я даже не смутилась. Возможно, этому способствовало удивительно приятное расположение духа. Мне казалось, что я неспособна совершить промах или сказать что-то не то. Я больше не волновалась о вещах, которые обычно меня беспокоили.
Возможно, приподнятое настроение было следствием того, что я находилась в надежных руках Квентина. В конце концов, человек, который противостоял иностранным и отечественным шпионам в диких степях Афганистана, запросто справится с буйными толпами на Кони-Айленде.
Вернувшись за столик, я попыталась натянуть свои лайковые перчатки. Однако они вдруг стали тесными, и Квентин сунул их в свой карман. Я взяла зонтик, и мы вышли из пивного погребка на солнце. Спутник взял меня под руку, что было вполне прилично: ведь все люди на пляже так делали.
Пляж… Боже мой! Мне невольно бросились в глаза обнаженные мужские руки и ноги и женские тоже! На всех отдыхающих были облегающие шерстяные купальные костюмы, сильно смахивавшие на нижнее белье. Мне все время приходилось отворачиваться.
– На другом конце острова скачки, – сообщил Квентин. – Но народ там грубее, и я подумал, что лучше наслаждаться видами здесь.
– Конечно. А слон – это восточное создание, не так ли? Может быть, тебе сделаться дрессировщиком слонов?
– Иногда я действительно напоминаю себе такого дрессировщика, – с озорной улыбкой пошутил он. – Правительство неповоротливо, как слон, и оно часто не замечает, куда ступают его ноги.
Мы обошли вокруг конструкции, изображавшей огромного слона. Шкура была сделана из олова, на спине покоился балдахин.
– Тут, должно быть, двенадцать этажей, – прикинула я.
В передней части слона размещались табачная лавка и диорама.
– Ты любишь сигары? – спросила я Квентина. Несомненно, ему полагался какой-то сувенир на память об этом дне.
– Ты хочешь сигару? – с подозрением уточнил он.
– Нет. Но Ирен их курит.
– Тогда давай купим ей маленький подарок!
– Замечательно! Она так удивится.
Квентин тут же купил одну штуку и положил в нагрудный карман. Теперь оба кармана у него топорщились: в одном лежали мои перчатки, во втором – сигара для Ирен.
В другой ноге слона обнаружилась диорама острова. При виде нее я задохнулась от восторга, и мы сразу же заплатили по десять центов за билет, чтобы войти внутрь. Как говорилось в брошюре, окружность ноги слона составляла шестьдесят футов. Увы, экспозиции не хватало художественных достоинств парижских панорам. Я так и сказала Квентину, едва мы вышли.
– Америка – молодая страна, – пожал он плечами. – Дай ей время.
Затем мы поднялись по винтовой лестнице в задней ноге слона и осмотрели несколько гостиничных номеров и магазин сувениров, где Квентин купил мне шифоновый шарф с изображением слона. Поднявшись еще выше, мы полюбовались видом, открывавшимся из глаз могучей фигуры.
– Вот уж никогда не думала, что попаду внутрь слона, – сказала я.
– Я тоже. Пойдем. Тут еще много всего.
– Много?
В ответ Квентин повел меня на железнодорожную станцию.
– Значит, мы уезжаем, – заключила я, сама удивляясь разочарованным ноткам в своем голосе. – Ты же говорил, что тут много всего.
