Лиза Гарднер - Странный сосед
– Неужели? А вот я думаю, вы прекрасно все понимаете: в наше время компьютеризированных отчетов можно добыть любую информацию, особенно если знать, где ее искать.
– Не рой яму другому, Джейсон. Будешь копать под меня, и я стану копать под тебя.
– Замучаетесь. Когда вы приехали в город?
– Лучше сам скажи, когда именно ты познакомился с моей дочерью? – спокойно парировал Макс.
– Взяли машину напрокат или воспользовались услугами автосервиса?
– Сам сдашь образец ДНК для теста на отцовство или подождешь, пока суд по семейным делам выпишет ордер?
– Этим вы ничего не добьетесь. Мы в Массачусетсе, где узаконены гей-браки, а in loco parentis[25] значит гораздо больше, нежели биология, для определения того, кто будет осуществлять опеку над ребенком.
– Думаешь, если ты немного шаришь в латыни, то уже и в законах разбираешься лучше меня, да, мальчик?
– Я думаю, что недавно писал статью о дедушке, который пытался получить опеку над внуком на том основании, что ему не нравились лесбиянки – родители мальчика. Суд постановил, что ребенок должен остаться с теми единственными родителями, которых он когда-либо знал, даже если они и не являются его биологическими матерями.
– Интересно. Что ж, вот тебе еще немного латыни. Может, ты слышал и такую фразу, когда работал над своей статьей, – ex parte.
Джейсон застыл посреди кухни и лишь потом, с опозданием, бросил взгляд в окно. По дорожке, направляясь к передней двери, шел полицейский в форме.
– Так говорят о заявлении, сделанном без уведомления или в отсутствии другой стороны, – довольно усмехнулся Макс. – Когда дедушка обращается с подобным ходатайством в суд по семейным делам, данный суд может выписать односторонний ордер на посещение ребенка, даже не ставя другую сторону в известность о судебном разбирательстве. В конце концов, ты – главный подозреваемый в уголовном расследовании. И оставаться с главным подозреваемым в исчезновении матери – уж точно не в интересах ребенка, не так ли?
– Сукин ты… – прошипел Джейсон.
В дверь позвонили.
– Я бы на твоем месте открыл, – посоветовал Макс. – Я тебя вижу, сынок. Как и бо́льшая часть свободного мира.
Тут уже и Джейсон заметил Макса – держа трубку у уха, тот стоял неподалеку от белых фургончиков новостных служб. Выглядевший заметно моложе своих лет в свежем синем костюме, на фоне которого ослепительно белым пятном выделялась копна седых волос, старик помахал ему рукой. Телефонный звонок, непринужденная болтовня Макса под видом принесения извинений – все это имело лишь одну цель: удерживать Джейсона на одном месте… В дверь снова позвонили.
– Я открою, папочка, – пропела Ри.
Это уже не имело никакого значения. Все было бессмысленно. Когда-то, лет двадцать пять тому назад, Джейсон уже умирал. Теперь его ждало нечто похуже – рушился весь его мир. Ри приподнялась на цыпочки, чтобы открыть первый замок, потом второй.
Она настежь распахнула дверь перед полицейским.
Служитель закона держал в руке сложенный вдвое листок бумаги. Устремив взгляд над головой Ри, он обнаружил Джейсона стоящим на пороге кухни с прижатым к уху телефоном.
– Джейсон Ф. Джонс.
Джейсон наконец-таки положил трубку. Машинально шагнул вперед, протянул руку.
– Уведомление вы получили, – сказал полицейский и, сочтя миссию выполненной, четко развернулся и спустился по ступеням крыльца. На улице уже вовсю щелкали фотоаппаратами репортеры.
Развернув бумагу, Джейсон прочел официальное судебное предписание, согласно которому на следующий день, в одиннадцать утра, ему надлежало явиться с ребенком в суд, где у Ри должно было состояться часовое свидание с ее дедушкой, достопочтенным Максвеллом М. Блэком. Полное слушание касательно прав на посещение ребенка должно пройти через четыре недели. До тех пор Максвеллу Блэку дозволялось ежедневно проводить с внучкой, Клариссой Джейн Джонс, один час. Так постановил суд.
Каждый день. Каждый божий день. Макс и Ри вместе. Макс будет смотреть на Ри, разговаривать с Ри, прикасаться к Ри. И все это в отсутствии отца, которому придется оставлять дочь наедине с тем, кто участвовал в издевательствах над собственной единственной дочерью.
– Что там, папочка? – обеспокоенно вопросила Ри. – Ты что-нибудь выиграл? Что тебе дал этот человек?
Взяв в себя в руки, Джейсон сложил листок и сунул в задний карман.
– Ничего важного, – заверил он дочь. – Ерунда. Давай-ка лучше поиграем в «Кэндиленд».
Ри выиграла три партии кряду. Она по меньшей мере раза четыре выкладывала карточку Принцессы Холодок, что являлось безошибочным признаком жульничества. Джейсону было не до того, чтобы указывать дочери на очевидное мошенничество, что совершенно ей не нравилось. Девочка искала границы. Мир строится на правилах, лишь благодаря которым остается безопасным.
Закончив с настольными играми, Джейсон приготовил на ланч тосты с сыром и томатный суп на обед. Ри, надувшись, ела за высоким кухонным столиком, окуная тост в суп. Сам Джейсон по большей части размешивал суп ложкой, наблюдая, как плавающие в нем гренки становятся кроваво-красными.
Сложенное вчетверо судебное предписание по-прежнему лежало в заднем кармане. Как будто понизив его статус до простого клочка бумаги, он уменьшил и власть документа над жизнью каждого из них. Теперь Джейсон понимал, почему Сандра так легко ушла из дома и от отца, почему она за эти пять лет даже не пыталась позвонить Максу – ни разу.
Максвелл Блэк играл наверняка. Будучи судьей, он знал, как повернуть закон таким образом, чтобы получить желаемое. Сукин сын.
– Я хочу поискать мамочку, – объявила Ри.
– Что?
Прекратив обмакивать тост в суп, она смерила его долгим, упрямым взглядом.
– Ты сказал, что полицейские и друзья соберутся в школе, чтобы помочь искать мамочку. Так вот, я хочу пойти в школу. Хочу найти мамочку.
Джейсон уставился на дочь. Интересно, в какой книге по воспитанию может быть глава про это, подумал он.
В дверь позвонили, и Джейсон поспешно бросился открывать.
На крыльце стояли сержант Ди-Ди Уоррен и детектив Миллер. Джейсон по привычке выглянул – нет ли других копов. Не увидев никого, кроме двух следователей, он решил, что арестовывать его не собираются, и открыл дверь немного шире.
– Вы еще не нашли мою жену?
– А сами вы что, еще не начинали ее искать? – спокойно ответила Ди-Ди.
И все же она нравилась ему больше, чем Макс.
Он впустил детективов в дом, сказав Ри, что та может посмотреть второй мультик, так как папочке нужно переговорить с добрыми полицейскими. В ответ она нахмурилась и выкрикнула:
– Я все равно найду мамочку, и ты меня не остановишь!
Оставив последнее слово за собой, Ри решительно промаршировала в гостиную, щелкнула пультом телевизора и включила DVD-плеер.
– Долгий выдался день, – сообщил Джейсон Ди-Ди и Миллеру.
– Еще только половина двенадцатого, – заметила Ди-Ди.
– Боже правый, так у меня еще десять с лишним часов впереди!
Как только Ри уселась на диван, чтобы посмотреть своих любимых динозавриков из «Земли до начала времен», он провел полицейских в кухню.
– Воды? Кофе? Холодного томатного супу? – предложил он без особой настойчивости.
Ди-Ди и Миллер покачали головой. Оба устроились за высокой кухонной стойкой. Джейсон прислонился к холодильнику, сложив руки на груди. Скорбящий муж. Отец-убийца. Скорбящий, чтоб его, муж.
– Что с вами случилось? – спросила Ди-Ди.
– На стену наткнулся.
– Обеими сторонами лица?
– Приложился дважды.
Она недоверчиво вскинула бровь. Джейсон сохранил невозмутимое выражение лица. И что? Бросят человека в тюрьму за то, что его поколотили?
– Я хочу, чтобы в протоколе было отмечено: мы этого не делали, – сказал Миллер.
– Уточните, кто – мы?
– Бостонская полиция. Пока что мы даже еще не таскали вас в участок, поэтому, какая бы стена ни шлепнула вас по физиономии, это определенно были не мы.
– Полагаю, ваши стены предпочитают тазеры – так что да, это были не вы.
Язвительная реплика вряд ли смогла бы снискать ему расположение Миллера, но Джейсон и так уже не сомневался, что детектив считает его виновным.
– И когда же это случилось? – не отставала Ди-Ди, очевидно, более сообразительная из них двоих. – Мы видели вас после нападения Гастингса. Это уж точно не Итан вас так отделал.
– Может, просто синяки выступили не сразу…
Сержант вновь вскинула бровь. Джейсон никак не отреагировал. Он мог играть в эту игру весь день напролет. Она, судя по всему, тоже. В этом они являлись родственными душами. Бесить друг друга – так уж им определено.
Ему не хватало Сэнди. Он хотел спросить у жены, действительно ли она носит его ребенка. Хотел сказать ей, что готов на все, если только она даст ему второй шанс, вторую попытку сделать ее счастливой. Хотел сказать ей, что очень сожалеет, особенно о феврале. Он на самом деле сожалел о многом из того, что случилось в феврале.
