Тесс Герритсен - Жатва
– Я просто обращаю внимание на странное стечение обстоятельств. Вы – полицейский. У вас принято проверять все версии. Думаю, стоит проверить и эту.
Кацка откинулся на спинку стула:
– Но как вы оказались в этой гуще?
– Друг, с которым я живу, тоже из команды трансплантологов. Марк хоть и не признаётся, но я чувствую его настороженность. Думаю, что вся команда обеспокоена. Каждый задает себе вопрос: кто следующий? Но они никогда не говорят об этом. Пассажиры, ожидающие посадки на самолет, тоже ведь не говорят об авиакатастрофах.
– То есть вы тревожитесь за вашего друга?
– Да, – ответила Эбби.
Это была лишь часть правды. На самом деле Эбби стремилась вернуть Марка. Вернуть прежнего Марка. Она не понимала, что произошло между ними, но чувствовала: их отношения разваливаются. И все началось с того вечера, когда она заговорила о Кунстлере и Хеннесси. Естественно, эти мысли Эбби оставила при себе. В них не было логики. Только чувства. Интуиция. А Кацка предпочитал более осязаемые вещи.
Сейчас он явно ждал от нее еще каких-то слов. Эбби молчала. Тогда он спросил:
– Может, вы хотите еще что-то мне рассказать? Подумайте.
«Он намекает на Мэри Аллен», – пронеслось в мозгу Эбби.
Ее охватил ужас. Глядя на этого человека, она испытывала почти неодолимое желание открыть ему все. Здесь и сейчас. Но ужас прошел. Эбби медленно отвела глаза и ответила вопросом:
– А зачем вы следили за домом Элейн? Вы ведь слежкой занимались?
– Я разговаривал с женщиной из соседнего дома, а когда вышел, увидел вашу машину. Вы как раз отъезжали.
– Вы опрашиваете соседей Элейн?
– Обычная практика.
– Сомневаюсь.
Вопреки своему желанию, Эбби посмотрела на Кацку. Его серые глаза оставались непроницаемыми. Ни подтверждения, ни намека.
– Почему вы до сих пор расследуете самоубийство?
– Вдова самоубийцы спешно собирает вещи и уезжает в неизвестном направлении. Никто из соседей не знает, куда она уехала. Согласитесь, это по крайней мере необычно.
– Вы же не хотите сказать, что Элейн двигало чувство вины или что-то в этом роде?
– Нет. Думаю, она испугалась.
– Чего?
– Может, вы мне подскажете, доктор Ди Маттео?
Эбби хотела снова отвести глаза, но не смогла. Взгляд Кацки не был ни требовательным, ни угрожающим. Детектив смотрел спокойно и внимательно. И уж чего она никак не ожидала, так это вспыхнувшего и тут же погасшего влечения к нему. Эбби не представляла, почему из всех мужчин, окружавших ее, она отреагировала только на этого копа.
– Нет, – сказала она. – Я сама не понимаю, почему Элейн… убежала.
– Тогда, быть может, я с вашей помощью сумею прояснить другой вопрос?
– Какой?
– Как Аарон нажил свое богатство?
– Насколько мне известно, он вовсе не был богат, – покачала головой Эбби. – Кардиолог зарабатывает самое большее тысяч двести в год. Немалая часть его заработков шла на образование сыновей. Они оба учатся в колледже.
– Может, деньги перешли к нему от семьи?
– Вы имеете в виду наследство? – Эбби пожала плечами. – Я слышала, что отец Аарона был мастером по ремонту бытовой техники.
Кацка задумался. Теперь он смотрел не на Эбби, а в свою кофейную чашку. Он умел сосредотачиваться, забывая об окружающем мире. Мог оборвать разговор на полуслове и погрузиться в свои глубины. Эбби испытала еще одно странное чувство. Ей не понравилось, что ее оставили без внимания.
– Скажите, детектив, о какой сумме идет речь?
– О трех миллионах долларов.
Эбби ошеломленно заморгала.
– После исчезновения миссис Леви я счел необходимым более детально познакомиться с финансовым положением этой семьи. Я обратился к их бухгалтеру, и тот мне рассказал интересную вещь. Вскоре после смерти мужа Элейн обнаружила, что у него был счет в банке, зарегистрированном на Каймановых островах. Миссис Леви ничего не знала об этом счете. Она спросила бухгалтера, каким образом получить доступ к счету. И вдруг исчезла из города.
– Я понятия не имею, откуда у Аарона такая громадная сумма, – сказала Эбби.
– Вот и его бухгалтер не знает.
Они замолчали. Эбби потянулась к своей чашке. Кофе остыл. Ей вдруг стало холодно.
– Вы знаете, где сейчас может находиться Элейн? – тихо спросила Эбби.
– Предполагаем.
– А мне можете сказать?
Кацка покачал головой:
– В настоящий момент, доктор Ди Маттео, она вряд ли хочет, чтобы ее нашли.
Три миллиона долларов. Как Аарон Леви мог скопить три миллиона долларов?
Этот вопрос занимал Эбби весь обратный путь. Она не представляла, на чем может заработать такие деньги обычный кардиолог, пусть даже уровня доктора Леви. Ему ведь приходилось оплачивать частные университеты, где учились сыновья. Плюс траты жены, обожавшей дорогие антикварные вещицы. И почему он скрывал свое богатство? Эбби мало что знала о банках Каймановых островов. Слышала лишь, что там хранят деньги те, кто не хочет светиться перед службой внутренних доходов. Но почему о миллионах Аарона жена узнала только после его смерти? Эбби представляла, какой шок испытала Элейн, разбирая бумаги покойного мужа. Три миллиона долларов. Целое состояние. Почему Аарон скрывал эти деньги от семьи?
Три миллиона долларов.
Эбби подъехала к дому. Оглянулась по сторонам, нет ли поблизости бордового фургона. Это действительно вошло у нее в привычку.
Открыв дверь, она на автомате переступила через груду дневной почты. В основном профессиональные журналы. Вполне нормально, когда в доме два врача. Эбби собрала их все и понесла в кухню, где взялась раскладывать на две стопки. Их профессиональные интересы все же различались. Вначале Эбби рассортировала медицинскую рекламу. Затем настал черед собственно журналов. Все как обычно. Раскрывать что-либо и читать ей не хотелось.
Четыре часа. Эбби решила приготовить романтический ужин с вином и свечами. Почему бы нет? Она вела праздный образ жизни. Пока Бейсайд неторопливо решает ее профессиональное будущее, она попытается наладить отношения с Марком. Романтические ужины и женское внимание безотказно действуют на любого мужчину. Возможно, она потеряет работу, зато сохранит его.
«Что с тобой, Ди Маттео? Ты никак потихоньку ставишь крест на своей карьере?»
Подхватив свою стопку рекламных брошюр, Эбби поднесла их к мусорному ведру и нажала педаль. Крышка откинулась. Пока листовки и буклеты летели вниз, она заметила на самом дне бака большой коричневый конверт. Ее внимание привлекло слово «яхты», напечатанное крупными буквами в верхнем левом углу, где обычно стоял обратный адрес. Эбби достала конверт из бака, стряхнув кофейную гущу и яичную скорлупу.
Она прочла адрес целиком:
«Восточный ветер»
Яхты
Продажа и обслуживание
Гавань Марблхед
Письмо было адресовано Марку, но не на их домашний адрес, а на какой-то абонементный ящик.
Эбби еще раз перечитала обратный адрес: «Восточный ветер»… Яхты… Продажа и обслуживание.
Она прошла в гостиную, где стоял письменный стол Марка. Верхний ящик, где хранились его бумаги, был заперт, но Эбби знала, что ключ Марк держит в стаканчике с карандашами. Достав ключ, она отперла ящик.
Там в общей папке-регистраторе лежали различные документы, связанные с домом: договоры страхования, банковские бумаги, бумаги на машину. Эбби нашла ярлычок с надписью «Яхта». Раскрыв его, увидела папку с документацией на «Мое пристанище», модель J-35. Под этой папкой оказалась вторая, совсем новенькая. На ней значилось H-48.
Эбби раскрыла новенькую папку. Внутри лежал договор с фирмой «Восточный ветер», у которой Марк приобретал яхту модели H-48. Яхту знаменитой компании «Хинкли». Цифры означали длину палубы. Сорок восемь футов.
Эбби тяжело опустилась на стул. Ей стало нехорошо.
«Ты скрыл это от меня, – думала она. – Мне ты сказал, что отказываешься от покупки, а сам купил себе новую игрушку. В конце концов, это твои деньги, и покупка новой яхты лишь подтверждает твою позицию».
Ее взгляд скользнул в нижнюю часть листа, где оговаривались условия продажи.
Еще через несколько минут Эбби покинула дом.
– Торговля органами. Такое возможно?
Доктор Иван Тарасов перестал мешать сливки в чашке и поднял глаза на Вивьен.
– У вас есть хоть какие-то доказательства?
– Пока нет. Мы просто спрашиваем у вас, возможно ли такое. Если да, то как осуществляется эта… сделка?
Доктор Тарасов отхлебнул кофе и задумался. Часы показывали без четверти пять. В комнате отдыха хирургов Массачусетской клинической больницы было тихо, если не считать ординаторов, иногда проходящих в соседнюю раздевалку. Сам Тарасов всего двадцать минут назад вышел из операционной. На его пальцах еще оставались следы талька от хирургических перчаток, а на шее болталась маска. Рядом с этим человеком, чем-то напоминавшим деда, Эбби было очень уютно. Добрые синие глаза. Седые волосы. Тихий голос.
