Кристофер Мур - Дом духов
– Бену следовало послушать Филипа. Он знал, когда выйти из игры. Кто-то говорил, что он не потерял ни гроша, – произнес Пэт.
– Брокеры играют и не проигрывают, – прибавил Микки.
– Бен всегда говорил: «Филип сказал это, Филип думает так…» Но Бен облажался. Филип, по его словам, говорил ему, что надо соскакивать в июле. И что он делает? Он ждет до ноября, а потом продает. – Пэт допил свой бокал и подозвал официанта за следующей порцией.
– Вы говорили с Филипом? – спросил Кальвино.
– Конечно, я с ним говорил. Он сказал, что Бен облажался.
На лице у Микки было написано отвращение.
– Ты веришь этому кретину?
– Почему бы и нет? – спросил Крейн, и улыбка исчезла с его лица.
– Мы облажались, приятель. Мы отдали Бену наши деньги. Давай винить того, кого следует. Нас всех лихорадило шесть месяцев. Это правда, черт бы ее побрал. Мы сами облажались.
Кальвино взглянул на часы и встал как раз в тот момент, когда в клуб вошел Бартлет. Ему показалось странным, что он нес в руке чемодан.
– Ну, я вижу, ты нашел, кого расспросить, – сказал Бартлет Винсенту, кивая Кейну, а потом Норману.
– Бартлет, ты потерял деньги из-за Бена? – спросил Пэт, поднимая свой бокал, будто в знак приветствия.
– А кто не потерял? – спросил Бартлет, пытаясь увести Кальвино от столика. У него был встревоженный вид, он перекладывал чемодан из одной руки в другую.
Когда они уже отвернулись от столика, Микки крикнул вслед Кальвино:
– Филип и его друзья с Силом-роуд тусуются в «Африканской Королеве». – Он подался вперед и следил за ударом на бильярдном столе. – Может, он сможет тебе помочь.
Пэт Крейн поймал взгляд Бартлета.
– Когда мы увидим твою статью о джао по?
Этот вопрос заставил репортера вздрогнуть, он смутился.
– Я отошлю ее на следующей неделе. У меня есть кое-какой материал. – Он потер ладони и пожал плечами. У него был вид человека, которому хочется сбежать, но выражение лица Кальвино удерживало его.
– Куда ты собрался, Бартлет? – спросил Кейн.
– Получил задание. Секретное, сам понимаешь.
Пэт покачал головой и зевнул.
– Больше похоже на бегство с визой.
– Это место – «Африканская Королева» в Патпонге? – спросил Кальвино, игнорируя Бартлета и Крейна.
– Да, это она, – ответил Микки громко, его голос разнесся по бару. – Единственное место в Патпонге.
Слово «Патпонг» заставило рывком повернуть голову высокого американца по имени Джек, который все еще не определил риск подцепить СПИД на Стрипе. У него было лишенное выражения, сероватого цвета лицо.
Пора было уходить из клуба. Идя вслед за Бартлетом Кальвино проходил мимо бильярдного стола, когда почувствовал, что кто-то идет следом за ним. Его рука машинально потянулась к пистолету под пиджаком.
– Погодите, приятель, – окликнул его запыхавшийся голос. – Вы идете в Патпонг? – Кальвино кивнул, повернулся и пошел прочь. – Погодите, я пойду с вами. Мне очень нравится Патпонг. Пять лет назад это было прекрасное место. Я был в Бомбее, делал репортажи для нигерийской «Драм». Приехал только вчера вечером. Я хочу снять девочку. Но смертельно боюсь СПИДа. Сегодня я возьму девочку. Есть идеи?
– У нас назначена встреча, – сказал Бартлет, который был на целую голову ниже приставалы.
– Думаешь, я тебе помешаю, коротышка?
Бартлет поставил свой чемодан и сделал шаг вперед.
– Брось, – сказал Кальвино.
– Что бросить? – По какой-то причине незнакомец пересек ту невидимую границу гнева, где угроза быстро превращается в действие.
Винсент стоял между Бартлетом и незнакомцем по имени Джек. Он обернулся и толкнул Джека в грудь, легонько. Кий в руке последнего соскользнул вниз так, что толстый и тупой конец можно было быстро использовать как дубинку.
– Остынь, парень.
– Эй, не нарывайся, – ответил тот, держа кий как бейсбольную биту.
– Никто и не нарывается. Мы просто хотим уйти.
– Вы два педика?
В баре стало тихо, слышалась только болтовня комментаторши Си-эн-эн. Кальвино сказал себе: «Брось этого болвана, и пошли отсюда, пока ничего не случилось».
Он уже отворачивался, держа руку на плече Бартлета, когда Джек сделал свой ход. Винсент увидел, как он сделал яростный, но неточный выпад кием. Сыщик легко увернулся, схватил руками кий, а потом сильным ударом снизу вверх врезал ему между ногами. Джек упал на колени, как человек, охваченный неожиданным порывом религиозного рвения во время церковной службы. Винсент ждал, когда он поднимется, но Джек получил достаточно, и у него хватило ума не вставать.
– Хорошая работа, Кальвино, – сказал Бартлет, глядя на Джека, который теперь стал на голову ниже, чем он, склонил голову к плечу и посмотрел на него сверху. – Пока, малыш, – бросил он Джеку.
Роберт, облокотившийся локтями на стойку бара, смотрел, как Джек все еще корчится на полу, раскачиваясь взад и вперед.
– Надеюсь, ты надел презерватив, Джекки. Никогда не знаешь, где побывал этот кий.
* * *Шагая через стоянку для автомобилей у «Дусит Тхани», Кальвино гадал, почему такие люди, как этот болван из бара, так далеко продвигаются по плохо вымощенной дороге жизни. Рано или поздно кто-нибудь или что-нибудь сбивает их с ног. Он знал, каково падать. Когда-то его столкнули с вершины жизни, но это было очень давно.
Бартлет подошел к новому белому «Мерседесу», поставил свой чемодан на тротуар, сунул руки в карманы и робко взглянул на Кальвино.
– Я бы и сам с ним справился, – сказал он.
– Конечно.
– Не говори «конечно». Это правда. Он связался не с тем человеком. Он этого не знал. И ты тоже. – Бартлет вытащил из кармана маленький пистолет и прицелился в Кальвино.
– Чанчай, – произнес Винсент, глядя в темноте на оружие.
Бартлет кивнул.
– Мне предложили большие деньги, чтобы я тебя убил. Полагаю, ты доставил людям много неприятностей. Они сунули этот пистолет мне в карман. И десять тысяч долларов на расходы в чемодане. Все, что мне нужно сделать, это убить тебя и ехать в аэропорт Дон Муанг. Только…
– Только что? – спросил Кальвино.
Стоя у отеля «Дусит Тхани», они находились на полпути между святилищем Эраван и Патпонгом. Перекресток. В этом месте надо было выбирать – ехать к святилищу и молиться или идти в Патпонг и пить, и найти женщину на ночь. Позади него возвышался большой, освещенный дом духов на стоянке у «Дусит Тхани».
Бартлет улыбнулся и бросил ему пистолет.
– Они сумасшедшие.
Кальвино поймал пистолет и посмотрел на него при свете от дома духов. Это был русский тульский «коровин» двадцать пятого калибра[27], карманный пистолет. Он взглянул на Бартлета, который собирался уйти.
– Куда ты собрался?
– В аэропорт.
– Спасибо, – сказал Кальвино и положил пистолет в свой карман.
– Мне показалось, что они настроены решительно. Они найдут кого-нибудь другого, – сказал репортер, повернулся, поспешно зашагал через стоянку и утонул в толпе людей на улице.
* * *Любой человек, произносящий в Нью-Йорке выражение «дом духов», рисковал нарваться на непонимание. Нью-йоркцы решили бы, в зависимости от того, к кому вы обратились, что вы спрашиваете, как пройти в бар, или интересуетесь ямайским вуду. Никто в Бангкоке не путал то место, где пьют и снимают женщин, с тем местом, куда приходят молиться и просить денег на выпивку и женщин. В эту ночь Кальвино должен был умереть позади дома духов. Ему было непонятно, почему Бартлет бросил ему пистолет. Не хватило смелости? Или он никогда и не собирался его убивать? Или драка в клубе заставила его передумать, когда Винсент не дал хаму его ударить? С таким человеком, как Бартлет, никогда нельзя знать наверняка.
Кальвино шел по пути Бена Хоудли. Идя по следам покойника, он пошел в Эраван, в Клуб иностранных корреспондентов и теперь решил, что настало время дать ответное представление в «Африканской Королеве». Ему хотелось увидеть выражение на лицах, когда он войдет в дверь, по-прежнему живой, и все так же пойдет прямо к ним. Он пытался представить себе, что именно ему нужно. Никто не приходит в Эраван без каких-либо желаний, как и в Клуб иностранных корреспондентов, и в Патпонг. Раньше ответ был простым: Винсент хотел узнать, кто убил Бена. А теперь он хотел получить ответ на другой вопрос: кто тот полицейский и те бирманцы, которые превратили Бангкок в поле смерти. Кто стоит за их жадностью, их стремлением к власти? Может быть, они научились жить, не чувствуя вины, но они никогда не смогут подавить тревожное предчувствие, что когда-нибудь настанет очередь угнетенных. Винсент достал русский пистолет и провел пальцем по короткому стволу. Он был похож на детскую игрушку. У Кальвино был особый закон насчет желаний: если ты понял, чего хотел человек, – это всегда нелегко, потому что в большинстве случаев даже живые этого не знали, – следующим шагом надо понять, кто встал у него на пути.
У него было предположение о том, чего добивался Бен и как он встал на пути сил, далеко превосходящих все, с чем ему доводилось сталкиваться, и как они сокрушили его. А та старуха в Клонг Той видела слезы в глазах крокодила. Эта мысль заставила Кальвино содрогнуться, и он опустился на колени рядом с домом духов на парковке отеля «Дусит Тхани». Разрядил пистолет, высыпав пятнадцатимиллиметровые патроны на землю. Потом наклонился и положил его за тарелкой с ананасом и апельсинами. Там бон – делать заслугу – было тайским выражением, когда приношение делали Будде в храме. В доме духов применяли тайское выражение лиан пи – усмирять духов. Лиан пи Вичая был мешочек героина. Имя Бунмы, того катои, которого Кальвино убил над баром «Африканской Королевы», значило «заслуга приходит». Стоя на коленях, Винсент думал о защите и заслуге; его мысли были полны тайским словом бун. Заслуга была сделана, заслуга пришла. Но заслуги было недостаточно; она была для следующего мира. Чтобы выжить в этом мире, требовалась защита мирских богов. Как человек с загубленной верой Кальвино просил духов дома духов об одном: о возможности вернуть хоть часть веры в этот мир и в следующий, той веры, которая у него когда-то была. Там бун или лиан пи всегда были такой смесью: заслуга или защита рождались, когда ты отдавал то, в чем нуждался. Отдавал нечто ценное за что-то еще более ценное. Что было такой вещью для Вичая? Что искал парень в доме духов общины?
