Элен Гремийон - Гарсоньерка
После этого она словно бы прилипла к нему, оказалась в его власти, о чем он и не подозревал. Она стала его выслеживать как предмет влечения, которым он не был. День за днем. Она была заворожена злом. Заворожена прошлым. Не приближаясь, она следовала за Лукасом повсюду. Заходила в кафе, где он каждый день обедал, устраивалась позади него и смотрела на его спину. Его движения. Его тело. Его волосы. Она воровала предметы, к которым он прикасался. Все началось с ножа. Потом салфетка. Вилка. Газета, которую он выбросил в урну. Пустые сигаретные пачки, которые он бросал в урну. Она держала все эти вещи у себя дома – в маленьком чемоданчике. Время от времени она чемоданчик открывала и поочередно рассматривала собранные предметы. Без всякой мысли. Так было в тот раз. А в другой раз она увидела, как он целует жену на пороге. Значит, Лукас женат, как же она сама не догадалась. А вот о чем она никогда не могла бы догадаться, чего и представить себе не могла – это маленькой ладошки, маленькой ручки, которая высунулась из-за двери в последнюю минуту. Высунула ладошку – и бежать, бежать, всем маленьким тельцем устремиться к нему, чтобы поцеловать на прощанье, пожелать хорошего дня. Лукас улыбнулся. Значит, у Лукаса есть ребенок. Девочка. А у нее нет. Лисандре никогда и в голову не приходило, что у нее может быть ребенок. Она боится детей. Они ей кажутся какими-то мелкими паразитами, часто красивыми, но все-таки паразитами. Она не может остаться наедине с ребенком, она боится самой себя. Как будто недостаточно самой это испытать, надо еще жить с мыслью, что это когда-нибудь повторится, так ведь все говорят, да? Лисандра и рада бы захотеть ребенка, может, тогда и с Витторио получилось бы по-другому. Ребенок не мешает разлюбить, но, может, тогда она и не думала бы о том, что любовь уходит. Лукас улыбается. Именно в этот день – из-за его улыбки, из-за его маленькой девочки – Лисандра поняла, что отомстит. Ее стремление добраться до прошлого превратилось в ненависть к прошлому. Когда она осознала, что он счастлив, а она – нет, что он получил от жизни все, что можно, а она – нет, она решила: Лукас за это заплатит. Это он во всем виноват. Лисандра не знала, чего ждет, но она ждала. Чего-то. У нее не было четкого представления – чего. Она знала, что настанет время – и жизнь сама предоставит ей случай. Замысел родится из ситуации. Так всегда бывает. Она ждала. Ей некуда было торопиться. В подобных делах никогда не торопятся. И Витторио еще занимался с ней любовью. Не так хорошо, как раньше. Реже, чем раньше, но еще не перестал.
Так оно и получилось. Однажды Лукас вышел из дома с сумкой в руках. Сел в автобус. Доехал до той же остановки, что всегда. Но прошел мимо своей зеленой лавки, не стал ее отпирать, прошел немного дальше, до химчистки. Толкнул дверь. Вот и подсказка. Теперь Лисандра знала, что она сделает, хотя прежде никогда об этом не думала. Знала, что должна сделать. Она следом за ним толкнула дверь и вошла. Он оказался прямо перед ней. Стоял у прилавка. Она видела его со спины. К этому она привыкла, но она никогда не оказывалась так близко к нему – ну то есть ни разу за все эти годы… Вот он открывает сумку и кладет на прилавок серую куртку. Лисандра слушает его голос. Лисандра впервые слышит его голос. И не узнает. Ну да, вполне естественно, голос же у него тогда был совсем не такой. Он берет квитанцию. «До свидания». Лисандра отворачивается. Слушает, как открывается дверь. Слушает, как он выходит. Скорее, скорее, теперь ее очередь действовать, надо забрать куртку, пока ее не унесли. Думать она будет потом. Разбираться потом. Сейчас не до того. Она обращается к человеку за кассой: «Добрый день, знаете, у меня такая неприятность, муж пару дней назад принес вам почистить мою юбку, а квитанцию потерял». Лисандра смотрит на серую куртку, вот она, прямо перед ней, в нескольких сантиметрах, можно дотронуться. «Красная юбка. Шерстяная». – «Красная, вы сказали? Сейчас посмотрю. Длинная?» – «Нет, короткая». Не бери куртку. Не бери куртку. Полностью поглощенный новой задачей, приемщик оставляет серую куртку рядом с кассой и идет между рядами вещей в пластиковых чехлах куда-то вглубь. Лисандра хватает куртку со стойки, пулей вылетает из химчистки и бежит. Она бежит по улице. Насколько хватает сил. Серая куртка болтается у нее в руке. Она бежит. Теперь ей ясно, что надо делать. Теперь у нее есть все, что надо. Она это знает. Она это знает, хотя заранее ничего не обдумывала. Не планировала. Теперь остается дождаться подходящего момента. Жизнь сама его подарит, этот подходящий момент. Так всегда бывает. Она больше не увидит Лукаса до дня Д. Она надеется, что день Д не наступит. Она надеется, что Витторио к ней вернется.
Витторио к ней не вернулся. День Д настал. Она знает, что Витторио уже не вернется. Тогда зачем продолжать? Она не сможет без него. Осталось только свести счеты. Витторио все чаще и чаще уходит по вечерам, Витторио скоро захочет ее бросить, и она не станет тюрьмой для него. Недавний разговор с Пепе открыл ей глаза. Пепе прав. Она должна найти выход. Но выход у нее есть. Давно. И теперь надо сделать то, что решила.
Лисандра наконец добирается до дома. Открывая дверь в квартиру, она чувствует, что решимость ее слабеет. Чуть-чуть. Немножко. Значит, сегодня вечером? Она принимает душ. Обычно льющаяся вода помогает ей расслабиться. А сейчас нет. Это естественно. Она человек. Она надевает новое платье. Туфли на высоких каблуках. Это Лисандра знала всегда. Это Лисандра не устает себе повторять. Шанс. Последний шанс. Выглядеть красивой. Очень красивой. Надо, чтобы он меня увидел. Надо. Только Витторио еще может заставить ее отступить.
Это их единственный шанс. Надо, чтобы он вспомнил, как они любили друг друга. Надо, чтобы он остался. Он не может совершенно забыть про нас. Какими мы были. Как это было прекрасно. Витторио едва взглянул на нее. Он думает о другом. Лисандра не может удержаться, привычка оказывается сильнее. «Ты даже не заметил, что у меня новое платье!» Остальное, самое пошлое, она держит при себе: иди, иди к своей крале, думаешь, я не поняла! Лисандра хочет проверить, соврет он ей сегодня вечером, как каждый вечер, или не соврет. Лисандра спрашивает:
– Куда это ты собрался?
– В кино.
– Опять?
– Я не перестану ходить в кино только из-за того, что ты отказываешься пойти со мной.
Лисандра не может удержаться, привычка оказывается сильнее.
– Раньше ты туда ходил не так часто.
– А это уж как получится, когда чаще, когда реже. Кино помогает выбросить все из головы. Мне это необходимо.
– Ну да, да, конечно, тебе это необходимо…
Лисандра тут же спохватывается. Она не хочет, чтобы разговор обернулся их обычной ссорой. Только не сегодня вечером. Сегодня вечером ставка другая. И она снова спрашивает – чтобы защитить его, чтобы точно знать, что у него не будет неприятностей:
– Ты точно в кино собрался?
Но Витторио уже настроен против нее, и разговор заканчивается, как любой их разговор в последние недели.
– Лисандра, ты мне дышать не даешь, я так больше не могу, я же сказал, что я иду в кино, если не веришь, почему бы тебе не пойти со мной!
Она знает, что Витторио ее обманывает. А он прекрасно знает, что никуда она с ним не пойдет. Можно потерять надежду, не потеряв вместе с ней гордость. Витторио заслуживает, чтобы все это на него обрушилось… И вдруг ей приходит в голову, что, если она не повесит серую куртку на видное место, у Витторио могут быть неприятности. Но она повесит. Не о наказании для неверного мужа она сейчас думает. Ей даже удается проводить Витторио до дверей. Ей даже удается улыбнуться:
– Приятного вечера.
Лисандра закрывает за ним дверь. И тут воля ее снова слабеет. Но лишь чуть-чуть. Немножко. Она идет к радиоприемнику. Включает. Находит громкую музыку. Подпевает: «Vieja calle de mi barrio donde he dado el primor paso, vuelvo a vos, gastado el mazo en inutil barajar, con una llaga en el pecho, con mi sueno hecho pedazos, que se rompio en un abrazo que me diera la verdad…»[29] Она не должна слишком задумываться. Она набралась храбрости и все равно не должна слишком задумываться. Она смотрит на стенные часы. Лукас скоро придет. Она не может в это поверить, но не пройдет и часа, как Лукас будет здесь. Он позвонит в дверь ее квартиры. Она идет в спальню. Выдвигает ящик комода. Достает куртку. Расправляет ее. Мужская куртка. Серая куртка из химчистки. Она прикладывает куртку к себе. Смотрится в зеркало на туалетном столике. Он прав, она некрасивая. Она смотрит на визитную карточку, которую держит в руке. «Игрушки Лукаса». Какая мерзость. Она сует карточку в правый карман серой куртки. Лукас правша, она это знает. Благодаря воспоминаниям. Благодаря картинкам. Если человек родился правшой, правшой и останется. А вдруг он не придет? Она вешает куртку на спинку кресла. Он ее не увидит. Но полицейские-то увидят. Она смеется, словно ребенок, придумавший удачный розыгрыш. Сюрприз. Она смеется. И от страха тоже. Пепе с ней уже нет, защитить ее некому. Она проверяет, заперта ли дверь. Заперта. Лукас не сможет войти так, чтобы она не заметила. Он позвонит. Лисандра возвращается в гостиную. Достает бутылку белого вина. Бокал. Два бокала. Наливает себе вина. Залпом выпивает. Не перебрать бы. Бокал летит на пол. И второй туда же. Она танцует, танцует, танцует. Что сделает Лукас, когда поймет? Она кружит вокруг кресла. Она кружит вокруг стоящей на столике лампы. Она кружит вокруг вазы. И тут ее воля слабеет. Нет, не воля. Душа. Лисандра думает о Витторио. Обо всех чудесных цветах, которые ставились в эту вазу. Цветы любви. Она берет вазу в руки. Наполнить ее. Наполнить ее. Наполнить ее. Она прижимает вазу к себе. Идет с ней в ванную. Ставит в ванну и наполняет водой. Смотрит на разбросанную по полу одежду. Рядом с ванной – ее вещи, рядом с душевой кабиной вещи Витторио. Раньше они все сваливали в общую кучу. И вот тут она начинает плакать. Слезы капают в вазу, смешиваются с водой. Теперь в вазе вода со слезами. Стоять коленями на плитке больно, но она этого не замечает. Она встает. Опять возвращается в гостиную. Ставит тяжелую вазу на маленький столик. Делает музыку еще громче. Смотрит на стенные часы. Смотрит на вазу. Старается не плакать. Подносит обе руки ко рту. Кусает себя. Вот сюда. Сюда, между большим пальцем и указательным, здесь удобнее всего вцепиться зубами. Никогда в этой вазе не будут стоять цветы, подаренные другой женщине. Никогда. Лисандра напрягается, толкает вазу обеими руками. Кисть руки в месте укуса посинела, но она этого не замечает. Ваза разбивается вдребезги. Вода разливается по полу. Что это там на полу – слезы? Она поворачивается, сбрасывает лампу со столика, опрокидывает кресло. Потом другое – то, на котором серая куртка. Проверяет, не видно ли ее, эту куртку, нет, не видно, главное, чтобы полицейские увидели, когда поднимут кресло. Не удержавшись, проверяет, на месте ли визитка. Когда полицейские найдут ее в кармане куртки, они отправятся прямо в лавку игрушек и арестуют Лукаса. Ему не отпереться. Разве что он расскажет всю правду и признается в своем настоящем преступлении. Из-за той девочки, его маленькой дочки. Лисандра танцует, она танцует и ждет. Если бы она знала. Если бы она знала, что комиссар Перес поднимет кресло и только плечами пожмет: «Скорее всего, это куртка мужа потерпевшей. Ни один убийца на свете не оставил бы куртку на месте преступления. Да еще посреди зимы». Комиссар Перес повесит серую куртку на вешалку в прихожей, но все же запомнит размер, «52». И, поскольку ничего упускать нельзя, такая уж у него работа, спросит у Витторио, какой размер у него. «52». Комиссар так и думал, он, как всегда, оказался прав: это куртка доктора Пюига. Лисандра ждет и танцует, танцует. Іде же он, почему не идет? Лисандра подходит к окну и открывает его. Чуть не забыла открыть окно. Вот идиотка. Лисандра чувствует, как ее сковывает холод. Мгновенно. Иногда она смотрит на себя, когда танцует. А сейчас не может. Звонок. Ну вот, Лукас уже здесь. Она оглядывает комнату. Все готово. Она направляется к двери. Смотрит в глазок. Лукас там. Лисандра смотрит на его лицо, а он не видит, что она на него смотрит. «Одну минуточку. Я сейчас». Лисандра отпирает. Вот и все, ей больше нечего бояться.
