Питер Джеймс - Клеймо смерти
— Может, я чего-то не понимаю, Рой. Информация была точная? Ты уверен?
— Что у тебя там?
— Проходи, сам увидишь.
В доме пахло заплесневелой мебелью и кошками. Суперинтендент вошел в соединенную со столовой гостиную — стандартный комплект из дивана и двух кресел, дальше — обеденный столик с остатками еды и свежей «Дейли экспресс», еще дальше — кухня, напомнившая Грейсу о его собственном детстве. Двое спецназовцев открывали шкафчики и снимали с дивана и кресел подушки. Вместе с Таней Кейл он поднялся за Мартином по узкой лестнице. На верхней площадке их встретили две жирные полосатые кошки, стремительно метнувшиеся мимо вниз по ступенькам.
— Скорая едет? Я думала, вы — скорая, — проскулил недовольный старческий голос. — Я им звонила… мне надо в уэртингскую больницу… мне назначено. Думала, вы — скорая.
Грейс посмотрел на ковер с желтыми пятнами и комочками, похожими на кошачьи фекалии, и поморщился. Запах мочи смешался с запахами несвежего человеческого тела. Квартирка была из тех, про которые полицейские, в бытность его патрульным, шутили, что здесь ноги надо вытирать на выходе. Чердачный люк, к которому вела выдвижная лестница, был открыт.
Старательно обходя комочки кошачьего дерьма, Грейс проследовал за инспектором в спальню. На кровати лежала старуха лет восьмидесяти с просвечивающим под редкими седыми волосами розовым черепом и такая толстая, что он не сразу разобрался, где заканчиваются ее многочисленные подбородки и начинается лицо. Последнее напомнило ему рельефную карту из школьных уроков географии.
— Сказали, скорая будет в девять. Вы же видите, подняться я не могу. Больная.
Грейс с трудом удержался, чтобы не сказать, что именно с ней не так, — на прикроватном столике теснились пакеты с пончиками и почти пустая гигантских размеров коробка шоколадок «Кэдбери дейри милк». На экране допотопного телевизора, стоявшего на тумбочке в изножье кровати, мутноватый Джеймс Мартин стряпал что-то в своей кухне.
Оставив при себе язвительную реплику и стараясь по возможности вдыхать как можно меньше вонючих паров, он показал старухе ордер:
— Детектив-суперинтендент Грейс, отдел тяжких преступлений, полиция Суррея и Суссекса. Боюсь, мы не ваше такси. Я ищу Мартина Хорнера.
— Кого? Как вы сказали? — наморщилась старуха.
— Мартина Хорнера. Его автомобиль, «вольво», зарегистрирован по этому адресу.
— Впервые о таком слышу. И никакой машины здесь нет. Скорая уже едет? Иначе я опоздаю, а мне назначено. Вы же видите, сама я подняться не могу. Больная.
— Как вас зовут, мадам? — спросила Таня Кейл.
— Энн. Энн Хилл.
— За вами кто-нибудь ухаживает, миссис Хилл? К вам кто-то приходит? — поинтересовался Грейс.
— Никто. Я тут совсем одна. Был один, да недолго, а больше и нет никого. Перестал приходить.
Наверное, понял, с кем имеет дело, подумал Грейс.
— Назовите ваше полное имя, миссис Хилл. — Он посмотрел ей в глаза.
— Хилл. Энн. Просто Энн Хилл.
— Внизу кто-то завтракал, миссис Хилл. Кто-то принес сегодняшнюю газету. Можете это объяснить?
— Нет. И я ничего про это не знаю. Вы же видите, встать не могу.
— Если вы не в состоянии встать, то кто еще там есть или был? — не сводя с нее глаз, продолжал Грейс.
Какое-то время старуха молчала. Глаза ее бегали влево-вправо, словно в поисках убедительного ответа.
— Здесь только я, дорогуша.
Грейс видел — она говорит правду.
— На чердаке пусто, — сообщил кто-то у него за спиной.
Он повернулся и увидел спецназовца, неуклюже спускающегося по лестнице с фонариком в руке.
— Так кто же завтракал здесь сегодня утром, мисс Хилл? — спросила Таня Кейл. — Мартин Хорнер?
Старуха снова наморщилась, словно не понимая, о чем ее спрашивают.
— Мартин Хорнер? А кто это такой?
Детективы переглянулись.
— Поскольку вы прикованы к постели и не в состоянии подняться, Мартин Хорнер, как я полагаю, и есть тот самый мужчина, который принес сегодняшнюю «Дейли экспресс» и позавтракал внизу. Или у вас есть объяснение получше?
К лицу ее прилила вдруг кровь, глаза заметались от страха, как шарики, словно оторвались от всех нервов и мышц.
— Нет… нет… у меня нет… нет никакого объяснения.
— Энн Хилл, я арестую вас по подозрению в препятствовании полиции. Вы не обязаны ничего говорить, но ваша защита пострадает, если вы не скажете ничего, на что впоследствии могли бы сослаться в суде. Все, что вы скажете, может рассматриваться в качестве доказательства. Вам все понятно?
С живостью, которой позавидовали бы и две ее разъевшиеся кошки, старуха вдруг соскочила с кровати — в одной ночнушке, под которой перекатывались слои жира, — постояла, слегка покачиваясь, несколько секунд, потом стащила висевший на дверном крючке замызганный халат и накинула на себя.
— Ладно. Это я там была. Выходила за газетой и купить продукты на завтрак.
— Почему вы нам солгали? — сурово спросила Таня Кейл.
Как ни прискорбно, она говорила правду, и Грейс уже знал, что будет дальше. Парамедики постоянно жалуются на таких вот, как эта старуха, пациентов, злоупотребляющих услугами скорой помощи. Ссылаясь на хвори и недуги, они обеспечивают себе бесплатный проезд до больницы вместо того, чтобы вызывать такси. Как кисло шутят санитары, для некоторых машина скорой всего лишь большое желтое такси.
— Так мне позвонить и отменить вызов, миссис Хилл? — спросил он. — Или вы хотите, чтобы вместо обвинения в препятствовании полиции я арестовал вас за обман Государственной службы здравоохранения?
Старуха затрясла головой:
— Да. Да, дорогуша, отмени. Я вызову такси.
С этими словами она, демонстрируя завидную ловкость, спустилась по лестнице. Грейс и Кейл снова переглянулись.
— Так где же Мартин Хорнер? — спросил Энтони Мартин.
— Здесь его точно нет, — хмуро ответил Грейс. — И никогда не было. Нас провели. Пустили по ложному следу.
Он уже вышел из дома и направлялся к машине, когда в кармане запищал айфон — к короткому сообщению от дежурного инспектора полицейского участка на Джон-стрит прилагалась фотография.
«Рой, мне сказали, это срочно. Фотография пропавшей Эшли Стэнфорд».
Он постучал по маленькому, размером с почтовую марку, изображению на экране.
И застыл как вкопанный.
44
Суббота, 13 декабря
Логан плакала — от ужаса и бессилия. Соленые слезы жалили глаза, и ей так хотелось их вытереть. Снова и снова она пыталась ослабить ремни, но по-прежнему не могла пошевелить руками. Лежала в кромешной темноте, дрожа всем телом, переходя от отчаяния к гневу, и мысли постоянно кружили и кружили в голове.
Ищет ли ее кто-нибудь?
Где она? В аду?
Бабушка была набожная, строго придерживалась всех церковных правил и постоянно, при каждом случае, напоминала внучке об Аде и вечных муках. Твердила, как важно не грешить, и пугала последствиями.
А если старушка была права?
Да что же такое происходит? Кто этот псих, что держит ее здесь? Что делается в мире, там, за стенами этой чертовой дыры?
Ад.
Теперь она начала понимать, что такое Ад. Это не библейское озеро из пламени и серы. Ад — это тьма. Ад — это слышать, как кричат от страха и боли люди, которых ты не видишь и не знаешь. Ад — это слышать, как они умирают.
Ад — это вечный мрак и бесконечный страх.
Молитвы не помогали. От них ничего не менялось.
Во рту пересохло. Надо придумать, как установить связь с похитителем. Кем бы он ни был.
И где бы ни была она.
Некоторое время назад — она не знала, прошли с тех пор минуты или часы, — до нее донесся звук, похожий на птичий щебет. Очень слабый. Предрассветное пение? Воробьи, дрозды, скворцы?
В городе она или за городом?
И вдруг… вой сирены. Тоже слабый. Она встрепенулась. Полиция? Куда они едут? Сирена звучала громче… еще громче. Пожалуйста, Господи! Пожалуйста! Пожалуйста!
Но нет, звук стал удаляться, слабеть.
Пожалуйста, вернитесь. Пожалуйста. Пожалуйста. Вернитесь.
Как назло, разболелось бедро. Свело правую ногу, а она даже не могла размять ее. Хотелось кричать, звать на помощь, но она боялась похитителя. До жути боялась.
Надо быть хитрой. Сильной. Но как?
Мысли вернулись к тому полному ужаса голосу, что она слышала раньше.
«Помогите! Господи, помогите мне!»
Глухие удары. Крики. Снова глухие удары.
И потом — тишина.
Тот, кто привез ее сюда, — человек, прятавшийся в тени на подземной парковке, — чего-то хочет.
Но чего? Что ему нужно?
Что она может предложить ему? Свое тело? Деньги? Джейми постоянно смотрел по телевизору документальные фильмы про серийных убийц.
Она невольно задергалась от страха.
Маньяки, ради удовольствия пытающие и убивающие женщин.
