Никки Френч - Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник
Она надела фартук, вымыла руки, опустила жалюзи и как раз нарезала лук, когда в дверь кто-то позвонил. Гостей она не приглашала, а в ее доме люди редко появлялись без приглашения, за исключением молодых людей с неискренними улыбками, продающих губки для посуды по пять фунтов за двадцать штук. Возможно, это Сэнди. Хочет ли она, чтобы это был он? Она тут же вспомнила, что это невозможно: сегодня утром он уехал на скоростном поезде «Евростар» в Париж, на конференцию. Она пока еще знала детали его жизни – жизни, к которой больше не принадлежала, – поэтому могла представить, что он делает в тот или иной момент. Достаточно скоро все изменится. Он будет совершать поступки – а она никогда о них не узнает; встречаться с людьми – а она никогда их не увидит и даже не будет подозревать об их существовании; носить одежду – и не советоваться с ней, что именно купить; читать книги – и не обсуждать с ней прочитанное.
В дверь снова позвонили. Она положила нож, сполоснула руки под холодной водой и пошла открывать.
– Я вам помешал? – спросил Карлссон.
– Разумеется.
– Здесь довольно прохладно.
Фрида отступила в сторону, пропуская его в прихожую. Она заметила, как тщательно он вытер обувь – довольно изящные черные туфли с синими шнурками – о коврик, прежде чем повесить черное, покрытое каплями дождя пальто на единственный свободный крючок.
– Вы готовили.
– Гениально! Теперь я понимаю, почему вы стали детективом.
– Я займу у вас не больше минуты.
Она привела его в гостиную. Огонь в камине еще не разгорелся и не давал тепла. Она старательно подула на угли, после чего села напротив Карлссона и скромно сложила руки на коленях. Он заметил, как прямо она сидит, а она заметила, что передний зуб у него с щербинкой. Это удивило ее, ведь во всем остальном Карлссон производил впечатление человека, очень заботящегося о своей внешности, почти щеголеватого: на нем был пиджак из мягкой темно-серой ткани, белая рубашка и красный галстук, такой узкий, что походил на пародию на галстук, спускающуюся ему на грудь.
– Речь пойдет об Алане? – спросила она.
– Я думал, вам будет любопытно узнать…
– Вы говорили с ним?
Фрида еще больше выпрямилась. Она и бровью не повела, тем не менее у Карлссона создалось впечатление, что, предчувствуя плохие новости, она едва сдержала дрожь. Она была бледнее, чем во время их предыдущей встречи, и выглядела уставшей. Он подумал, что вид у нее, пожалуй, несчастный.
– Да. И с его женой тоже.
– И что?
– Он не имеет никакого отношения к исчезновению Мэтью Фарадея.
Он почувствовал, как она расслабилась.
– Вы уверены?
– Мэтью исчез в пятницу, тринадцатого ноября. Полагаю, господин Деккер пришел к вам именно в тот день?
Фрида на мгновение задумалась.
– Да. И ушел в два пятьдесят.
– Его жена сообщила, что они встретились вскоре после этого. Они отправились домой вместе. Не успели они войти в дом, как к ним в гости зашел сосед и остался на чашку чая. Мы проверяли.
– Вот оно, значит, как… – только и произнесла Фрида. Она прикусила нижнюю губу, стараясь удержаться и не задать очередной вопрос.
– Они были потрясены тем, что подверглись допросу, – продолжал Карлссон.
– Могу себе представить.
– Вам, наверное, хотелось бы знать, что именно я им сказал.
– Это не имеет значения.
– Я сказал, что это стандартная процедура опроса.
– И что это такое?
– Просто уклончивая фраза.
– Я сама ему скажу.
– Я так и подумал.
Карлссон вытянул ноги поближе к огню, который уже весело потрескивал. Ему даже захотелось, чтобы Фрида предложила ему чашку чая или бокал вина, дав возможность остаться в этом теплом, тускло освещенном коконе, но она, похоже, такого желания не испытывала.
– Интересный он человек, правда? Немного шумный, но в целом приятный. И жена его мне понравилась.
Фрида пожала плечами. Она не хотела говорить о нем: наверное, считала, что и так уже нанесла достаточный вред.
– Простите, что я зря отняла у вас столько времени, – произнесла она нейтральным тоном.
– Не извиняйтесь. – Он насмешливо приподнял брови: – «Чем более странным нам кажется сон, тем более глубокий смысл он несет».
– Вздумали цитировать мне Фрейда?
– Даже копы иногда читают.
– Я не вижу никакого глубокого смысла в обычных снах. Обычно меня раздражает, когда пациенты рассказывают свои сны, словно сны могут пролить свет истины на их психологическое состояние. Но в данном конкретном случае… – Она замолчала. – Что ж, я ошиблась. И рада этому.
Карлссон встал, и она последовала его примеру.
– Ну, отпускаю вас к вашему ужину.
– Можно у вас кое-что спросить?
– Что?
– Все дело в Джоанне Вайн?
Искреннее изумление Карлссона быстро сменилось настороженностью.
– Не надо так удивляться. Двадцать два года назад. Именно это число заставило вас подскочить. Мне потребовалось всего лишь пять минут работы в Интернете, а ведь я не очень хорошо владею компьютером.
– Вы правы, – признался он. – Мне это показалось… даже не знаю… странным?
– И все вот так закончится?
– Похоже на то. – Он помялся в нерешительности. – Могу теперь я задать вам один вопрос?
– Задавайте.
– Как вам наверняка известно, мы живем в эпоху, когда практически любые услуги предоставляются по отдельному контракту.
– Я в курсе.
– Вы знаете, как это происходит: стараются сократить штат, даже если в результате денег уходит больше. Нам тоже приходится нанимать людей по контракту.
– И какое отношение данная ситуация имеет ко мне?
– Я тут подумал… Не могли ли бы вы дать мне стороннее мнение? Мы, разумеется, заплатим вам за беспокойство.
– Стороннее мнение по какому вопросу?
– Как бы вы отнеслись, если бы я попросил вас поговорить с сестрой Джоанны Вайн? Ей было девять, когда девочка исчезла, и она на момент исчезновения находилась рядом.
Фрида задумчиво посмотрела на Карлссона. Он выглядел немного смущенным.
– Почему я? Вы ничего обо мне не знаете, и у вас наверняка есть собственные сотрудники, которые выполняют подобные задания.
– Да, разумеется. Честно говоря, я просто иду ва-банк. Из прихоти.
– Прихоть! – Фрида рассмеялась. – Звучит не очень разумно.
– Это неразумно. И вы правы, я вас не знаю. Но вы связали…
– В результате связь оказалась ложной.
– Ну да, в общем, похоже на то.
– Наверное, вы просто в отчаянии, – сочувственно заметила Фрида.
– Большинство дел довольно просты. Мы проводим стандартное расследование, придерживаясь существующих правил. Есть кровь, есть отпечатки пальцев, есть ДНК, есть лицо на пленках видеонаблюдения, есть свидетели. Все довольно очевидно. Но время от времени попадаются дела, в которых свод правил, похоже, совершенно не пригоден. Мэтью Фарадей словно растворился в воздухе, и нам совершенно не за что зацепиться. У нас нет ни одной улики. Поэтому нам приходится брать то, что дают: какие-то слухи, подозрения, любую возможную связь с другим преступлением – какими бы незначительными они ни были.
– Я все еще не понимаю, что такое могу сделать, чего вам не может предоставить кто-то другой.
– Возможно, совершенно ничего. Как я уже сказал, я просто иду ва-банк, и, скорее всего, мне предстоит хорошая взбучка за разбазаривание денег налогоплательщиков, за дублирование работы, в котором нет необходимости. Но, возможно, вы обладаете способностью проникновения в суть, которой не обладают другие. И вы – человек посторонний. Возможно, вы окажетесь в состоянии увидеть детали, которые мы пропустили лишь потому, что слишком долго и упорно их разглядывали.
– Эта ваша прихоть…
– Я вас слушаю.
– Сестра…
– Ее зовут Роуз Тил. Мать вышла замуж вторично.
– Она что-то видела?
– Она утверждает, что не видела ничего. Но ее, похоже, буквально парализует чувство вины.
– Даже не знаю, – покачала головой Фрида.
– Вы хотите сказать, что не знаете, поможет ли это нам?
– Это зависит от того, что вы подразумеваете под помощью. Когда я слышу подобные заявления, мне хочется сделать одно: снять с человека груз вины, помочь ему двигаться дальше. Считаю ли я, что где-то в глубинах ее памяти скрывается воспоминание, которое можно вытащить на поверхность? Я не думаю, что память настолько просто устроена. Как бы там ни было, это не моя специализация.
– А какая у вас специализация?
– Помогать людям справиться с тем, что у них внутри: со страхами, желаниями, ревностью, печалями…
– А как насчет того, чтобы помочь найти пропавшего мальчика?
– Своим пациентам я предоставляю место, где они чувствуют себя в безопасности.
Карлссон огляделся.
– Это хорошее место, – заметил он. – Я могу понять, почему вам не хочется покидать его и выходить в наш лишенный порядка мир.
