Джозефина Белл - Смерть на каникулах. Убийство в больнице (сборник)
– А ведь подумают, что в ответе, – мрачно сказала Джудит. – Когда люди начинают бурчать, их уже не остановить.
– В любом случае, – продолжил мистер Ридсдейл, – Скофилд находится в непосредственном контакте с учениками, пока работает здесь учителем. Как бы ни были внушаемы родители, я не смогу их осудить, если они возразят против того, чтобы их детей учил возможный убийца.
– И их можно будет понять, – вполголоса сказал Дэвид.
– С другой стороны, я не могу прямо сейчас его отослать, поскольку этого не позволит инспектор Митчелл.
– А кто тебе сказал о мистере Скофилде? – спросила Джилл.
– Да он сам пришел ко мне после беседы с Митчеллом сегодня утром. Он в этом деле вообще повел себя достойно. Мне он очень импонирует, как вам известно. – Мистер Ридсдейл в волнении запустил пятерню в волосы. – Что еще сильнее затрудняет все дело.
– Не против, Джудит, если я закурю? – спросил Дэвид, роясь в карманах.
– Да нет, конечно.
Дэвид набил трубку и полез за спичками.
– Чарльз, у тебя огонька не найдется?
Мистер Ридсдейл, наполовину набив свою трубку, встал и начал осматривать каминную полку.
– Боже мой! – воскликнул он.
– Спички не можешь найти? – спросила Джудит, начиная спускать ноги на пол.
– Спички? А, да. Вот, Дэвид, возьми. Нет, но я только сейчас вспомнил.
Чарльз сел и с выводящей из терпения тщательностью завершил процесс набивания трубки, потом закурил ее.
– Чарльз, не беси нас, – попросила Джилл. – Что именно ты вспомнил?
– Кому я показывал медали.
Трое слушателей резко выпрямились. Чарльз сделал пару затяжек и вынул трубку изо рта.
– Это была мама будущего ученика, которая приехала утром в пятницу. Миссис Белхем… Бертон… нет. Джудит, как ее фамилия?
– Берфем. Вот это развязка! Ты уверен?
– Абсолютно уверен. Она заметила сперва вот эти миниатюры Гермионы и Бренды, а потом я показал ей медали. Мы их поднесли к окну, чтобы прочитать надписи.
– А после этого ты вернул их в футляры? – поинтересовался Дэвид.
– Ты знаешь, не могу вспомнить. Положил их на письменный стол, чтобы сделать несколько заметок о миссис Бер… Фер…
– Берфем.
– Странная у нее фамилия. У многих родителей забавные фамилии. Почему – ума не приложу. Ну так вот: когда мы с ней разговаривали, медали лежали на столе у Джудит.
– Тогда я была уверена, что ты их там оставил, – сказала Джудит.
– И кто-то из актеров их взял, как мы все это время и думали.
– Не знаю, – вмешался Дэвид. – Когда я находился здесь с ними, стол был закрыт, это я помню. Вор вряд ли подумал бы его осматривать, но вполне мог воспользоваться обмороком миссис Фентон, чтобы похитить медали с каминной полки.
– Как скажешь, – покладисто ответил мистер Ридсдейл. – Наверное, я положил их обратно, и их отсутствие – тому доказательство.
– Отнюдь, – перебила Джудит. – Зная тебя, я бы предположила, что оно ничего не доказывает.
– Ну, что-то оно должно доказывать.
– Доказывать – ничего.
– Замолчите оба, – твердо произнесла Джилл. – Дэвид, ты действительно думаешь, что это Лайонел Бассет брал все эти вещи?
– Ах, ну да, его же арестовали. Я забыла на минутку, – вздохнула Джудит.
– Честно говоря, не думаю, – отозвался Дэвид. – По-моему, у виновного куда быстрее работает мысль, да и руки, в отличие от сэра Эндрю Эгьючика Бассета. Вряд ли Митчелл всерьез его подозревает, несмотря на арест и найденную у него фунтовую бумажку Уорвика. Понимаешь, других банкнот они не нашли, денег Гэша тоже, медалей Чарльза в его вещах тоже не оказалось. Бассет с тех пор не выходил за ограду колледжа, так что, если не спрятал их где-то в укромном уголке территории, не представляю, как это может быть он.
– А если у него был сообщник?
– Это да, возможно и применимо к любому участнику труппы, естественно. Только мы как-то не замечали здесь таинственных незнакомцев.
– Даже если все эти вещи украл Бассет, значит ли это, что он и ударил Роберта Фентона?
– Нет. Неопровержимая связь между убийством и кражами отсутствует. То, что слышала Джоан Карсон, наводит на мысли, но абсолютно ничего определенного не сообщает.
– Тогда, может быть, воровал один человек, а убил другой?
– Вполне возможно. Только тут как в медицине: существование двух разных причин у фактов, которые могут быть объяснены одной, неправдоподобно.
– Но возможно ли это вообще? – настаивала Джилл.
– Если есть достаточный мотив – то да, – уступил Дэвид.
– А прошлое мистера Скофилда ты считаешь достаточным мотивом?
– Оно не должно бы им быть. Но это вопрос, на который убийца ответил собственным неприглядным деянием. В смысле если убийство совершилось, то преступник в любом случае считает свой мотив адекватным, как бы ни думали другие. Время от времени мы читаем о подобных происшествиях, так что нельзя исключить его на том основании, что на его месте мы сами бы так не поступили.
– Я очень надеюсь, – с чувством произнесла Джилл, – что это сделал не бедняжка мистер Скофилд.
Свободные часы воскресенья Джордж Лемминг решил посвятить репетиции измененной версии «Двенадцатой ночи». Если, как казалось вероятным, в убийстве Фентона будет обвинен Лайонел Бассет, освобождения всей труппы долго ждать не придется. Лемминг предпочитал не полагаться на обещание режиссера найти замену, а вознамерился за короткое время подготовить к представлению хоть какой-то спектакль. Для этой цели он вырезал несколько сцен, на роль сэра Тоби повысил Джайлса Дорбери, а на роль сэра Эндрю назначил Сидни Бонда. Утро было посвящено разучиванию ролей. После ленча, с разрешения мистера Ридсдейла, утвержденного инспектором Митчеллом, труппа получила в свое распоряжение школьный зал и начала репетицию.
– Соня будет играть? – спросила Хилари, когда все собрались в зале возле сцены.
Все глаза обратились к Джорджу.
– Ох, должна бы, – ответил он. – Мне кажется, она достаточно нам напакостила, чтобы хотя бы теперь не дать утонуть.
– Не имея трех женщин, мы не справимся, – твердо заявил Найджел. – Виолу или Оливию не вычеркнешь, а если вычеркнуть Марию, разваливается весь заговор Мальволио.
– Фабиан сможет перекроить сюжет. Но при этом вещь сильно испортится.
– Соня должна будет играть, – повторила Хилари Стоктон. – Ты же можешь ее заставить, Найджел?
– С чего вдруг?
Хилари посмотрела на его спокойное невозмутимое лицо и, к собственному смущению, покраснела.
– Я могу подавать реплики за Оливию, если ты хочешь, Джордж, – быстро сказала она, чтобы скрыть неловкость.
– Хорошо, но давайте, ради всего святого, двигаться дальше. Не мусолить же нам это всю ночь.
Репетиция вскоре покатилась по накатанной колее, и в отсутствие Фентонов царил непривычный мир, просвет в том напряжении, которое раньше неизбежно сопутствовало таким ситуациям. Но все же день выдался очень жаркий, и, когда был объявлен первый перерыв, все уже измотались. Мужчины сбросили пиджаки и закатали рукава. Джоан и Хилари тоже страдали от жары, хотя и были в легких платьях.
– Как вы выдерживаете пиджаки в такую погоду? – осведомилась Хилари.
– Никак, – ответил Найджел. – Нам пришлось их надеть в угоду школьному воскресенью. Спроси Джорджа: он сказал, что мне нельзя надевать в церковь сандалии, чтобы не шокировать родителей. Думаю, он преувеличил. В конце концов, я хотя бы ногти на ногах не крашу.
– Хам! – ответила Джоан, повертев пухлой ножкой с алым педикюром. – Но Джордж – он именно такой, да. Мне запретил брюки по той же причине. – Она обратилась за поддержкой к Эдуарду Гэшу: – Разве родители возразили бы против девушки в брюках? Я наперед знаю, что нет.
– На перед они не очень смотрят, – без улыбки ответил Гэш. – Куда больше внимания обращают на зад. А ведь ты, милая Джоан, не сильфида, как тебе известно.
– А ты не джентльмен! – Джоан набросилась на него, изображая ярость, и он выставил руки, будто защищаясь. Она поймала его за руку и вцепилась, задрав рукав еще выше. – Эдуард, что это ты с собой сделал? У тебя на руке колоссальный синяк! Больно? Как тебя угораздило?
– Стукнулся о стол в музее, когда ходил к Митчеллу, – натянуто ответил Эдуард Гэш, отодвигаясь от Джоан и опуская рукав, чтобы скрыть лиловое пятно над локтем.
– У него это с вечера пятницы, – небрежно сообщил Найджел Трент.
Гэш яростно обернулся к нему:
– Неправда! В субботу днем, когда был у Митчелла.
– Да ладно, не кипятись. Но понимаешь, наш нынешний приют не так просторен, чтобы я, валяясь рядом с тобой на раскладушке, мог не заметить синячище таких размеров.
Джордж Лемминг сказал задумчиво:
– Эти витрины в музее отличаются весьма острыми краями. Так что, репетируем следующую сцену? У нас зал только до пяти.
Джоан и Хилари стояли, ожидая своих реплик. Они видели, что Гэш очень бледен и свои слова произносит с усилием.
