Кен Фоллетт - Трое
– Его дружок может остаться на всю ночь.
– Не исключено.
– Надо вломиться, и все, – сказал Ник.
Ростов проигнорировал предложение. Ника хлебом не корми – дай только вломиться, хотя без команды своевольничать не станет. Пожалуй, теперь придется брать двоих, а это сложнее и рискованнее.
– У нас есть оружие? – спросил он.
Тюрин открыл бардачок и достал пистолет.
– Так, хорошо. Только не стреляй.
– Он не заряжен, – успокоил его Тюрин, засовывая пистолет в карман плаща.
– Если любовник остался на ночь, может, возьмем их утром? – предложил Хасан.
– Ни в коем случае – будет слишком светло.
– А как тогда?
– Я еще не решил.
До полуночи Ростов обдумывал ситуацию, как вдруг проблема разрешилась сама собой.
Он дремал, но сквозь полуопущенные веки успел вовремя заметить открывающуюся дверь.
– Пора!
Первым из машины выбрался Ник, за ним Тюрин. Хасан помедлил секунду, соображая, затем последовал их примеру.
Любовники прощались на пороге, старший, уже в халате, протянул руку напоследок. Услышав подбегающих людей, они встревоженно оглянулись.
– Тихо, не двигайтесь! – вполголоса приказал Тюрин на французском, демонстрируя пистолет.
Ростов отметил, что Ник правильно оценил распределение сил и встал рядом с молодым гостем, чуть сзади.
– О боже, только не это! – выдохнул старший.
– Садитесь в машину, – велел Тюрин.
– Когда ж вы оставите нас в покое, уроды?! – воскликнул младший.
Наблюдая за сценой из машины, Ростов прикинул: вот сейчас они решают, подчиниться или поднять шум. Он быстро оглядел темную улицу – поблизости никого не было.
Поняв, что молодой намерен сопротивляться, Ник схватил его за руки и зафиксировал.
– Не трогайте его, я пойду с вами, – торопливо сказал старший и шагнул на тротуар.
– Никуда ты не пойдешь! – воспротивился молодой.
Ну начинается, подумал Ростов.
Юноша принялся вырываться и даже попытался отдавить Нику ногу. Тот отступил на шаг и врезал ему по почкам.
– Пьер, не надо! – заголосил старший.
Тюрин прыгнул на него и зажал ему рот рукой, но тот высвободился и успел крикнуть:
– Помогите!
Пьер упал на колени и застонал.
Ростов перегнулся через сиденье и скомандовал в открытое окно:
– Поехали!
Тюрин поднял старшего и понес его к машине. Внезапно Пьер оправился от удара и бросился бежать, однако Хасан подставил ему подножку, и юноша распластался на каменном тротуаре.
На верхнем этаже соседнего дома зажегся свет. Пора убираться, не то их всех арестуют, подумал Ростов.
Тюрин запихнул «курьера» на заднее сиденье. Ростов перехватил его покрепче.
– Заводи машину, быстро!
Ник уже тащил младшего к машине. Тюрин сел на место водителя, Хасан открыл пассажирскую дверцу.
– Закрой дверь подъезда, придурок! – рявкнул на него Ростов.
Ник затолкал младшего в машину и сел рядом. Хасан закрыл входную дверь и запрыгнул на переднее сиденье. Тюрин вырулил со стоянки.
– Вот идиоты! Устроили тут… – пробормотал Ростов по-английски.
Пьер все еще стонал.
– Мы вам ничего не сделали, – заявил старший пленник.
– Да неужели? – ответил Ростов. – Три дня назад в клубе на Рю Дик вы передали портфель одному англичанину.
– Эду Роджерсу?
– На самом деле его зовут не так.
– Вы из полиции?
– Не совсем. – Ростов не стал ничего объяснять: пусть думает, что хочет. – Я не собираюсь искать улики, заводить дело и вызывать вас в суд. Меня интересует лишь содержимое портфеля.
Повисло молчание.
– Ну что, поедем за город, в безлюдное место? – спросил Тюрин, полуобернувшись.
– Погоди.
– Я все расскажу, – встрепенулся «курьер».
– Поезжай по городу, – велел Ростов Тюрину и повернулся к пленнику. – Я слушаю.
– В портфеле была распечатка из компьютерной базы данных Евратома.
– А в распечатке?
– Детали санкционированных поставок расщепляемых материалов.
– Расщепляемых? В смысле, ядерных?
– Желтый кек, металлический уран, ядерные отходы, плутоний…
Ростов откинулся на сиденье, глядя на огни, проносящиеся мимо. В висках запульсировало: вот оно что! Поставки расщепляемых материалов… Израильтянам нужно ядерное топливо. Дикштейн будет искать в списке одну из двух вещей: либо владельца урановой руды, который согласится продать ее на черном рынке, либо партию товара, которую можно украсть.
А вот зачем им понадобилось топливо…
Его мысли прервал старший пленник:
– Теперь вы нас отпустите?
– Мне нужна копия этой распечатки.
– Я не могу взять еще одну – и так в прошлый раз был переполох!
– Боюсь, у вас нет другого выхода, – сказал Ростов. – Впрочем, вы можете вернуть ее после того, как мы все сфотографируем.
– О боже, – простонал «курьер».
– У вас нет выбора.
– Хорошо.
Ростов велел Тюрину возвращаться обратно и снова повернулся к «курьеру».
– Значит, так: завтра вечером принесете распечатку к себе на квартиру. Позже кто-нибудь из нас придет и сфотографирует ее.
Большой черный автомобиль лавировал в лабиринте городских улиц. Теперь Ростову казалось, что операция прошла вполне удачно.
– Хватит на меня пялиться! – огрызнулся Ник на Пьера.
Наконец они приехали на место.
– Выпустите старшего, – распорядился Ростов. – Его друг останется с нами.
– Зачем?! – завопил тот как резаный.
– Юный Пьер будет нашим заложником на случай, если вы передумаете и пойдете докладывать начальству. Вылезайте.
Ник открыл дверь, выпустил «курьера», сел в машину, и они отъехали. Мужчина так и остался стоять на тротуаре.
– Думаешь, он все сделает как надо? – спросил Хасан.
– Пока его дружок у нас, он будет выполнять наши требования, – ответил Ростов.
– А потом?
Ростов промолчал. Пожалуй, разумнее всего будет избавиться от них обоих…
Сузе приснился кошмар.
Поздний вечер в домике у реки; она совсем одна: принимает ванную, долго нежась в душистой теплой воде, затем идет в большую спальню, садится перед трехстворчатым зеркалом и пудрится из ониксовой шкатулки, принадлежавшей матери.
Она открывает шкаф, ожидая увидеть мамину одежду, изъеденную молью, однако платья новенькие, чистые, безупречные, разве что слегка пахнут нафталином. Суза надевает ночную сорочку – белую, словно саван, – и ложится в постель.
Долго лежит, дожидаясь, когда же Нат Дикштейн придет к своей Эйле. Наступает ночь. Слышен шепот реки. Внезапно дверь открывается… К ее кровати подходит мужчина и начинает раздеваться. Он ложится сверху, и Сузу охватывает паника: она понимает, что это вовсе не Дикштейн, а ее отец; а сама она, конечно же, давно мертва, и вот уже ее сорочка крошится в пыль, и волосы выпадают, и плоть съеживается, и кожа начинает слезать с лица, обнажая зубы и череп, и она превращается в скелет, а он все не останавливается… И она кричит, кричит изо всех сил, и просыпается, и лежит вся в поту, дрожа и удивляясь, почему никто не прибегает на помощь, и тут понимает, что даже крик ей приснился, и, успокоенная, размышляет, к чему бы этот сон, пока не засыпает снова.
Утром, как обычно, Суза бодра и весела, лишь в подсознании мелькает какое-то смутное беспокойство. Она совсем не помнит свой сон; кажется, было что-то неприятное, но уже прошло. В конце концов, сновидения заменяют нам тревоги наяву.
Глава седьмая
– Дикштейн намерен украсть ядерное топливо, – заявил Ясиф Хасан.
Ростов рассеянно кивнул. Его мысли были заняты другим: он пытался придумать, как избавиться от самого Хасана.
Они прогуливались по старому городу; по берегам реки Петрус раскинулись живописные газоны и аллеи с декоративными деревьями.
– У них уже есть ядерный реактор в местечке Димона, что в пустыне Негев, – продолжал Хасан. – Французы помогали им со строительством и, видимо, снабжали топливом. После Шестидневной войны де Голль прекратил поставку оружия, а значит, и урана.
Все это было вполне очевидно. Ростов счел нужным поддакнуть, чтобы усыпить подозрения Хасана.
– Да, похоже на «Моссад»: понадобился уран – пойдут и украдут без малейших колебаний, – сказал он. – Они считают – раз их приперли к стенке, то вся международная дипломатия побоку.
На самом деле Ростов видел ситуацию немного шире, чем Хасан, поэтому и стремился поскорее избавиться от него. Ему было известно о Каттаре, а Хасану наверняка нет – кто же станет посвящать мелкую сошку в такие серьезные тайны?
С другой стороны, нельзя забывать, что израильтяне тоже могут быть в курсе египетского проекта благодаря утечке информации из Каира. А чем они на это ответят? Разумеется, начнут изготавливать свою бомбу; для нее-то им и нужны «расщепляемые материалы», как выразился чиновник из Евратома. Значит, Дикштейн намерен украсть уран для израильской атомной бомбы, но Хасан до этого еще не додумался – и не должен, иначе Тель-Авив тут же узнает, как близко подобрался Ростов.
