Энн Перри - Грехи волка
Гнев девушки вдруг погас, уступив место страху.
– Вы так считаете? – голос ее дрогнул.
Уильям инстинктивно подался вперед и, взяв ее руку, крепко пожал:
– Убежден. Вряд ли этого удастся добиться легко и быстро, но это произойдет.
Затем сыщик умолк. Они с медсестрой слишком хорошо знали друг друга, и по ее глазам он понял, о чем она думает. О том деле, которое они расследовали вместе и в котором наконец добрались до правды, но слишком поздно – когда уже был осужден и повешен невинный человек.
– Я убежден в этом, Эстер! – страстно воскликнул детектив. – Я найду разгадку, чего бы это ни стоило и с кем бы мне ни пришлось ради этого столкнуться.
Глаза заключенной наполнились слезами, и она отвернулась, от испуга на мгновение потеряв власть над собой.
Уильям стиснул зубы. Почему она так по-дурацки независима? Почему не расплачется, как всякая женщина на ее месте? Тогда он мог бы обнять ее, как-то поддержать – без всякой задней мысли! Ужасно! Он и прежде с трудом выносил ее, но видеть, как она изменилась, было еще тяжелее.
И самое скверное, что он не может бросить все и уйти. Это же не просто очередное расследование. Здесь речь идет о судьбе Эстер, и проиграть он просто не вправе!
– Расскажите мне о них, – сердито потребовал Монк. – Кто такие Фэррелайны? Что вы о них думаете? Каковы ваши впечатления?
Мисс Лэттерли обернулась и удивленно посмотрела на него, а потом, овладев собой, заговорила:
– Старшего сына зовут Элестер. Он – казначей-прокуратор…
– Мне нужны не факты! – перебил ее сыщик. – Их я могу узнать и сам. Меня интересует, что вы о нем думаете. Счастлив он или несчастен? Был ли он встревожен? Любил свою мать или ненавидел? Боялся ее? Была ли она женщиной властной, требовательной, деспотичной? Да говорите же!
Сиделка слабо улыбнулась:
– Мне она показалась вполне обычной женщиной, очень доброй…
– Ее убили, Эстер! Без всякой причины убийство не совершают. Кто-то или ненавидел ее, или боялся. Почему? Расскажите мне о ней поподробнее. Только не нужно объяснять, какой очаровательной женщиной она была. Молодых женщин иногда убивают за то, что они очаровательны, но старух – никогда!
Улыбка Лэттерли сделалась чуть шире:
– Вы воображаете, что, сидя за решеткой, я не пыталась угадать, почему кому-то понадобилось убить ее? Элестер выглядел слегка обеспокоенным, хотя это может ни о чем не свидетельствовать. Как я уже сказала, он – казначей-прокуратор…
– Что такое казначей-прокуратор? – Сейчас Монку было не до того, чтобы из гордости скрывать свою неосведомленность.
– Кажется, что-то вроде королевского прокурора.
– Ага! – Детектив тут же начал мысленно перебирать возможные версии.
– А у младшего брата, Кеннета, было назначено какое-то свидание, но родственники не знали, с кем. Они подозревают, что он за кем-то ухаживает, но никто из них ее никогда не видел.
– Ясно. Еще что?
– Не знаю! Правда, не знаю! Квинлен, муж Айлиш…
– Кто такая Айлиш? Вы сказали – Айлиш? Что это за имя?
– Не знаю! Наверное, шотландское. Это средняя дочь. Старшая – Уна. А Гризельда – младшая.
– Ладно, что там насчет Квинлена?
– Он и Байярд Макайвор, муж Уны, похоже, друг друга не любят. Но я не могу представить, какое отношение все это имеет к убийству. В любой семье существуют взаимные симпатии или неприязнь, особенно если все живут под одной крышей!
– Боже сохрани! – с чувством воскликнул Уильям. Мысль о необходимости жить в таком тесном контакте с другими людьми была для него невыносима. Он слишком дорожил своей независимостью, чтобы подлаживаться в быту к кому бы то ни было, а меньше всего – к человеку, достаточно хорошо его знающему.
Эстер взглянула на него с недоумением:
– Из-за этого никто из них не стал бы ее убивать.
– Дом принадлежал ей? – вдруг спросил детектив. – А как насчет состояния? Ладно, неважно. Вы все равно не знаете. Рэтбоун это выяснит. Лучше подробно расскажите мне, что вы делали с момента появления в доме и до самого отъезда. Когда вы оставались одна? Где находится гардеробная? И где хранилась аптечка?
– Все это я уже рассказывала Оливеру, – запротестовала девушка.
– Я хочу услышать это от вас, – холодно проговорил Монк. – Я не могу работать со сведениями, полученными из вторых рук. И кроме того, я спрашиваю о том, что важно для меня, а не для Оливера.
Мисс Лэттерли не стала спорить и, присев на краешек койки, подробно, со всеми деталями рассказала все, что могла припомнить. По тому, с какой легкостью она находила нужные слова и как уверенно говорила, ее собеседник понял, что мысленно она уже много раз повторяла этот рассказ. Он живо представил, как эта несчастная часами сидит, напуганная, в темной камере, достаточно проницательная, чтобы в полной мере оценить нависшую над ней опасность и понять, что они могут так и не доискаться правды или обнаружить ее слишком поздно. Ей уже приходилось с этим сталкиваться. Да и у самого Монка случались неудачи. Нет, черт возьми, на этот раз он добьется успеха, чего бы это ни стоило!
– Благодарю вас, – проговорил он наконец, поднимаясь. – Мне пора. Я должен поспеть на поезд.
Заключенная тоже встала. В лице ее не было ни кровинки. Уильяму хотелось найти для нее какие-то слова ободрения, подать ей хоть немного надежды. Но это была бы ложь, а он никогда ей не лгал.
Девушка собралась было что-то сказать, но передумала. Сыщик же не мог уйти, ничего не сказав ей на прощание. Но где найти такие слова, которые не оскорбили бы ее проницательности и вместе с тем не лишили мужества?
– Вам надо идти, – с легким вздохом произнесла сиделка. В минутном порыве Монк взял ее руку и поднес к губам, а потом шагнул к выходу.
– Я готов! – крикнул он. Через мгновение в замке загремел ключ, и дверь распахнулась. Уильям вышел, не обернувшись.
После ухода Монка Рэтбоун несколько минут провел в раздумье и наконец решил, что ему все же следует повидать Чарльза Лэттерли. Когда Эстер просила ничего не сообщать ее семейству, ее обвиняли всего лишь в краже, и можно было надеяться, что для выяснения истины и прекращения дела потребуется в крайнем случае насколько дней. Но теперь речь шла об убийстве, и вся история непременно должна была попасть в вечерние газеты. Нужно было предупредить Чарльза – хотя бы из чувства милосердия.
Адрес мистера Лэттерли Оливер уже знал, и понадобилось не больше пяти минут, чтобы найти кэб и сказать кучеру, куда ехать. Всю дорогу он пытался придумать, как лучше сообщить печальное известие, хотя прекрасно понимал, что это не имеет ровно никакого значения. Это было сущей ерундой по сравнению с проблемой, которую адвокату предстояло решить потом – подготовиться к защите Эстер. Он не мог и помыслить о том, чтобы доверить ведение этого дела кому-то другому, но ощущал все бремя легшей на него ответственности, хотя не прошло еще и двенадцати часов с того момента, когда в его кабинете появился Дэйли с сообщением о случившемся.
Было начало шестого часа пополудни. Чарльз Лэттерли только что вернулся домой, завершив дневные дела. Рэтбоун никогда прежде с ним не встречался. Он вылез из кеба, приказал вознице дожидаться его, сколько потребуется, и направился к крыльцу.
– Да, сэр? – вежливо осведомился дворецкий, наметанным глазом сразу распознавший в посетителе джентльмена.
– Добрый вечер, – отрывисто бросил тот. – Меня зовут Оливер Рэтбоун, я – поверенный мисс Эстер Лэттерли. Мне необходимо видеть мистера Лэттерли по неотложному делу.
– Конечно, сэр. Будьте столь любезны пройти в гостиную, а я доложу мистеру Лэттерли о вашем приходе и о спешности вашего дела.
– Благодарю. – Юрист вошел, но вместо того, чтобы направиться в гостиную, куда намеревался проводить его дворецкий, остался в холле. Это было уютное удобное помещение, но даже случайному наблюдателю сразу бросались в глаза мелочи, свидетельствующие, что хозяева дома переживают трудные времена. Рэтбоун с грустью вспомнил о катастрофе, пережитой мистером Лэттерли-старшим, о его самоубийстве и о последовавшей вскоре смерти его пораженной горем жены. Теперь он принес в этот дом известие о новой трагедии, еще более страшной.
В дверях появился Чарльз. Это был высокий красивый мужчина лет сорока, со слегка поредевшими волосами и узким лицом, в данную минуту выражавшим беспокойство.
– Добрый вечер, мистер Рэтбоун, – поздоровался он. – Чем могу быть вам полезен? Кажется, мы незнакомы, но дворецкий сообщил мне, что вы – поверенный моей сестры. Я и не подозревал, что она нуждается в поверенном…
– Мне очень неприятно огорчать вас, мистер Лэттерли, но я принес дурные вести. Я совершенно уверен, что мисс Лэттерли ни в чем не виновата, но речь идет о смерти – насильственной смерти – одной из ее пациенток, пожилой леди, ехавшей в поезде из Эдинбурга в Лондон. Я крайне сожалею, мистер Лэттерли, но в ее убийстве обвиняют Эстер.
