Мэтью Эллиотт - Шерлок Холмс пускается в погоню (сборник)
– Сибёри? – удивился мой друг.
– О да, мистер Холмс. – Мерримен сумел беззвучно подобраться к нам. Почему-то при звуках его голоса мной овладело нестерпимое желание поскорее избавиться от его общества. – Вся мужская прислуга мистера Скаллиона здесь. Он очень на этом настаивал.
Мы отступили назад, пропуская сержанта, и я узрел на лице Холмса то напряженное, отсутствующее выражение, которое связывал с его внезапными озарениями.
– Может, я старею, Уотсон? – спросил он. – Или Бог забрал мозги, которыми однажды посчитал нужным меня одарить? Что это за адские звуки?
Я заслонил глаза от приближающегося света, но, даже не видя ничего, по урчанию мотора узнал о приближении автомобиля. Хотя это казалось невозможным, но кто-то, упорно преодолевая немалые препятствия, штурмовал на самодвижущемся экипаже рытвины и ухабы Митерингского леса. Машина затряслась и резко остановилась, из нее вылез невысокий бородач и осуждающе воззрился на нас.
– Мистер Кэдволладер! – весело воскликнул Холмс. – Что за приятный сюрприз: мы снова видим вас, и так скоро!
– Не слишком приятный, уверяю вас, – проворчал адвокат. Его нервные подергивания заметно участились. – Вы ведь и не намеревались ехать вслед за мной в Норборо, верно, мистер Холмс?
Холмс повернулся ко мне:
– Уотсон, вы что, забыли послать телеграмму?
– Хватит валять дурака, джентльмены! Ответьте мне: продвинулись вы или нет в поисках убийцы Гидеона Скаллиона?
– Мистер Мерримен надеется скоро представить вас ему, – ответил Холмс, указывая на смущенного сержанта движением трости.
– Не так скоро, Олдос, – сказал Мерримен. – Боюсь, нам придется прекратить поиски. Факелы почти догорели. Джентльмены, минуту внимания, пожалуйста!
В этот самый момент где-то в глубине леса прозвучал выстрел. Крики ликования объединили горожан, и все как один они бросились вперед, в азарте погони увлекая с собой адвоката и полицейского.
Я почувствовал, как сильная рука тяжело опустилась мне на плечо.
– Мы должны немедленно уйти отсюда, Уотсон, – сказал Холмс. – Боюсь, я совершил ужасную ошибку.
– Я поражен вашими познаниями об автомобилях, дружище.
Наслаждаясь комплиментом, я все-таки почувствовал себя обязанным сообщить Холмсу, что мой пасынок Элиас является совладельцем автомобильной мастерской. Он преподнес мне машину по случаю моей женитьбы на его матери. Весьма полезный подарок для врача с обширной практикой, вынужденного посещать пациентов на дому. Мое знакомство с автомобилями пришлось весьма кстати сейчас, когда мы мчались в авто Кэдволладера к Орландо-парку.
– Этот аппарат может двигаться быстрее? Нам нельзя терять ни минуты!
– Холмс, почему мы так торопимся? – не удержался я от вопроса.
– Неужели вы не видите? Пока идут поиски Охотника, Эмброуз Скаллион остается без защиты!
– Боже мой! – воскликнул я. – Так вот для чего соорудили логово в лесу.
– Это не единственная причина, Уотсон, но сейчас довольно и ее.
Когда мы прибыли в Орландо-парк, большой дом был полностью погружен в темноту. Я испугался, что мы опоздали. Дверь открылась сразу, стоило Холмсу легонько толкнуть ее, и мне стало ясно, что им владеют те же опасения.
– Обыщите первый этаж. А я посмотрю наверху, – прошептал он. – Будьте осторожны, Уотсон.
Глядя вслед своему другу, я ругал себя за то, что отправился на вылазку в лес без оружия – впервые после дела, которое мы расследовали в Филд-хаусе в 1894 году. Я рискнул пройти немного по главному коридору, когда уловил шум, доносящийся из-за двери в самом конце прохода. Он заставил меня напрячься, но тут дверь распахнулась и показался Эмброуз Скаллион, в ночной рубашке и колпаке. В руке он держал тарелку, на которой лежал большой кусок сыра.
– Кто здесь, отвечайте! Кто это? – прохрипел он.
Я обернулся, тяжело дыша и понимая, что Скаллион обращает свой вопрос к кому-то за моей спиной. В скудном свете луны, проникавшем сквозь открытую дверь, я смог разглядеть высокую мускулистую фигуру, сжимавшую в руках предмет, который не мог быть ничем иным, кроме как охотничьей винтовкой. У меня была всего доля секунды, чтобы принять решение, и, поняв, что Скаллион стоит ко мне ближе, чем Охотник, я бросился на ошарашенного старика. К счастью, я не утратил навыки регбиста, усвоенные во время игры за «Блэкхит»[29], и сбил хозяина дома с ног раньше, чем у нас над головой прогремел выстрел, опрокинувший с полки чучело совы.
– Уотсон! – Это выкрикнул Шерлок Холмс, в большой спешке спускавшийся по лестнице. – Ради Бога, Уотсон, скажите, что вы не ранены!
– Со мной все в порядке, Холмс, – успокоил я, стряхивая с пальцев песок, просыпавшийся из чучела. – Только немного бросает в дрожь, как и мистера Скаллиона. Но что Охотник? Он сбежал?
На несколько минут Холмс исчез в дверях, а потом вернулся к нам, бледный и встревоженный.
– Черт возьми! – пробормотал он, пока мы помогали потрясенному Скаллиону подняться на ноги. – Мне нужно сделать кое-что этой же ночью. Уотсон, предлагаю вам остаться здесь с мистером Скаллионом. Не сомневаюсь, сержант Мерримен и Олдос Кэдволладер скоро прибудут сюда по следам угнанного нами автомобиля. Я с ними разберусь и отправлюсь в гостиницу, чтобы поспать в оставшиеся ночные часы. Уверен, завтра будет важный день.
* * *Я прибыл в гостиницу следующим утром, как раз когда Холмс заканчивал свой завтрак. Мистер Смоллвуд, убиравший его тарелку, подозрительно посмотрел на меня, когда я вошел.
– Уотсон, где вы были? – накинулся на меня Холмс. – Сегодня у нас уйма дел. Но сначала я собираюсь еще раз переговорить с мистером Скаллионом. Остался один или два вопроса.
– Вы не сможете этого сделать, – произнес я горько. – Эмброуз Скаллион умер этой ночью.
И Холмс, и Смоллвуд, казалось, были потрясены новостью.
– Умер?! – повторил мой друг хрипло. – Как?
– В конце концов его слабый организм не выдержал гнета всех этих ужасных событий.
Холмс опустил голову:
– Значит, я потерпел неудачу. Охотник добил свою последнюю жертву, хотя и без помощи ружья. Надо думать, негодяй уже покинул здешние места. Идемте, Уотсон. Нам больше нечего тут делать. Остается только упаковать вещи и вернуться в Лондон. Я не желаю оставаться в Митеринге ни мгновения дольше, чем это необходимо. Мистер Смоллвуд, будьте любезны, приготовьте счет. Поспешите с этим, пожалуйста. Я тороплюсь уехать.
Собраться в дорогу для нас было делом нескольких минут. Когда мы спустились, Смоллвуд вручил Холмсу счет. Мой друг внимательно его изучил.
– Очень интересно, – усмехнулся он. – Даже изменив почерк, вы себя выдали. Налицо несколько признаков сходства между образцом, который вы любезно нам предоставили, и письмами Охотника. Думаю, я смогу выступить в суде как свидетель, заслуживающий доверия, если меня вызовут дать показания по делу.
Владелец гостиницы побледнел:
– Не знаю, чт́о вы имеете в виду, мистер Холмс.
– Пожалуйста, мистер Скаллион, не стоит продолжать эту шараду. Утомительно слишком, да и невыгодно.
Я решил, что ослышался:
– Холмс, как вы сказали – «мистер Скаллион»?
– Боюсь, у меня не было времени ознакомить вас со всеми деталями дела, Уотсон. Наш любезный хозяин не кто иной, как племянник нашего клиента, Джон Скаллион, который выжил во время крушения поезда в Алабаме.
– Мистер Холмс прав, доктор, – признал Смоллвуд, снова обретя самообладание.
Он спокойно вышел из-за барной стойки и сел за соседний столик.
– Вы единственный выживший наследник? – выдохнул я.
– Не единственный, Уотсон, – поправил Холмс и, повысив голос, произнес: – Довольно прятаться, миссис Смоллвуд. Вы же не собираетесь оставаться за кулисами до конца представления? Или вы предпочитаете, чтобы вас называли именем, данным вам при рождении, – мисс Эвелин Скаллион?
Женщина, которая подавала нам еду накануне вечером, появилась из задней комнаты, потрясая ружьем.
– А вы и впрямь такой пронырливый, как описывает в своих очерках доктор Уотсон, – сказала она.
– Знаю, ваш покойный отец обладал несколько эксцентричным нравом. Без сомнения, он посчитал забавным передать свое имя дочери, а не сыну.
– Верно, мистер Холмс, – холодно согласилась она. – Меня крестили Эвелин Скаллион.
Холмс обернулся ко мне:
– Я читал, что разнополые близнецы не бывают слишком уж похожи, но родовые черты все же проступают. Я прошелся насчет вашего сходства, когда мы прибыли, не понимая, чт́о за ним скрывается. Ни о чем не догадывался, пока не увидел Эмброуза Скаллиона. Лишь тогда передо мной забрезжила истина.
Я застонал:
– Подумать только, а я-то вообразил, будто он исхудал, когда утратил всякое желание жить!
