Агата Кристи - Знаменитые расследования Мисс Марпл в одном томе
Краддок машинально отметил про себя тонкую горизонтальную полоску на двери, которую он недавно пытался открыть. Теперь ему было понятно, что полоска – это след от стола.
У него промелькнула смутная догадка.
– Отодвинули? – переспросил он. – Когда?
К счастью, Дора Баннер любой вопрос воспринимала как должное. Словоохотливой старушке все казалось естественным, она была рада сообщить даже самые пустяковые сведения.
– М-м… дайте подумать… да совсем недавно, дней десять назад, от силы две недели.
– А почему его отодвинули?
– Не помню. Кажется, из-за цветов. Филиппа, если мне не изменяет память, поставила их в большую вазу – она великолепно составляет букеты, – но этот букет был такой огромный, что цеплялся за волосы. Поэтому Филиппа предложила: «Давайте отодвинем стол подальше. Цветы будут красивее смотреться на фоне голой стены, а не этой нелепой двери!» Но для этого пришлось снять картину «Веллингтон в Ватерлоо». Я, правда, от нее не в восторге. Мы положили картину под лестницу.
– Но на самом деле дверь не фальшивая? – спросил Краддок.
– Нет-нет, она настоящая. Эта дверь ведет в маленькую гостиную, но, когда комнаты соединили, две двери стали не нужны, и одну закрыли.
– Закрыли? – осторожно попытался выведать Краддок. – Вы хотите сказать, заколотили? Или просто заперли?
– Кажется, закрыли на ключ и на засов.
Инспектор увидел вверху засов и попробовал его отодвинуть. Засов поддался легко, пожалуй, даже слишком легко…
– А когда эту дверь открывали в последний раз?
– М-м… давным-давно. Все время, что я тут живу, ни разу не открывали, я бы обязательно узнала.
– А ключ где?
– В холле стол, в ящике полно ключей. Наверное, там.
Краддок пошел вслед за мисс Баннер и увидел в глубине ящика связку ржавых ключей. Внимательно осмотрев каждый ключ, он взял один, с виду отличавшийся от остальных, и вернулся к двери. Ключ сразу вошел в замочную скважину и легко повернулся. Инспектор толкнул дверь, она бесшумно открылась.
– Осторожней! – воскликнула мисс Баннер. – С той стороны к двери может быть что-нибудь прислонено. Мы ведь ее никогда не открывали.
– Неужели? – хмыкнул инспектор. Лицо его омрачилось. – Мисс Баннер, эту дверь открывали совсем недавно. Замок и петли смазаны.
Старушка уставилась на него, глупо разинув рот:
– Но кто мог это сделать?
– Это мне предстоит выяснить, – сурово ответил Краддок. А про себя подумал: «Икс, проникший в дом с улицы? Как бы не так! Икс был здесь, в доме. Икс был в тот вечер в гостиной».
Глава 10
Пип и Эмма
На сей раз мисс Блэклок слушала Краддока более внимательно. Она была умной женщиной и сразу поняла суть дела.
– Да, – спокойно согласилась она, – это меняет картину… Никто не имел права открывать ту дверь. Но насколько я знаю, никто и не пытался.
– Поймите, – настаивал инспектор, – когда свет погас, человек, сидевший в комнате, вполне мог проскользнуть в ту дверь, подкрасться к Шерцу сзади и выстрелить в вас.
– И никто его не заметил, не услышал?
– Никто. Вы же помните, когда погас свет, все засуетились, закричали, начали толкаться. А потом виден был лишь свет фонаря.
Мисс Блэклок сказала с расстановкой:
– И вы верите, что кто-то из этих заурядных людей, из моих милых соседей, пытался меня убить? Но почему именно меня? За что, скажите на милость!
– По-моему, это вопрос не ко мне, мисс Блэклок.
– Но я не могу на него ответить, инспектор. Уверяю вас.
– Хорошо, начнем сначала. Кто получит наследство после вашей смерти?
Слегка поколебавшись, мисс Блэклок ответила:
– Патрик и Джулия. Доре Баннер я завещала обстановку и небольшой годовой доход. Но, в общем-то, мне особо нечего оставить. Когда-то у меня были вклады в немецких и итальянских ценных бумагах, но они обесценились, да и налоги нынче высокие, а проценты низкие, так что убивать меня не имеет смысла, поверьте… Большую часть денег я положила в банк год назад.
– Но кое-какие средства у вас все же имеются, и ваши племянник с племянницей ими завладеют.
– Вы полагаете, меня пытались убить Патрик с Джулией? Не верю. Да они и не нуждаются в деньгах.
– Вы это точно знаете?
– Нет, только с их собственных слов… Но я решительно отказываюсь подозревать ребят! Может, когда-нибудь и появится смысл убивать меня, но не сейчас.
– Что вы имеете в виду, мисс Блэклок? – насторожился инспектор.
– А то, что когда-нибудь – кстати, может, и довольно скоро – я разбогатею.
– Любопытно. Вы не могли бы пояснить?
– Разумеется. Вы, должно быть, не в курсе… Видите ли, двадцать с лишним лет назад я была секретаршей и близким другом Рэнделла Гедлера.
Интересный поворот! Рэнделл Гедлер был в свое время крупным финансовым воротилой. Его дерзкие спекуляции и экстравагантные выходки были незабываемы. Гедлер умер, если Краддока не подводила память, году так в 1937–1938-м.
– Вы были еще маленьким, – сказала мисс Блэклок. – Но, наверное, слышали о нем.
– О да! Он ведь был миллионером?
– Миллиардером, хотя его капиталы были нестабильны. Большую часть денег Рэнделл всегда вкладывал в какое-нибудь рискованное предприятие.
Летиция оживилась, глаза ее заблестели. В памяти инспектора мелькнуло смутное воспоминание…
«ОГРОМНОЕ СОСТОЯНИЕ ПЕРЕЙДЕТ К ВЕРНОЙ СЕКРЕТАРШЕ», или что-то подобное.
– За последние двенадцать лет, – подмигивая инспектору, сказала мисс Блэклок, – у меня были веские основания убить миссис Гедлер, но вам это открытие вряд ли принесет пользу.
– Простите, пожалуйста… но миссис Гедлер… м-м… не выражала недовольства тем, что ее супруг так распорядился капиталом?
Мисс Блэклок была искренне позабавлена:
– Это излишняя деликатность. Вы ведь хотите узнать, была ли я любовницей Рэнделла, правда? Отвечаю: нет, не была. Рэнделл, насколько я понимаю, никогда не был в меня влюблен. А я и подавно! Он любил Белль, свою жену, и продолжал любить до самой смерти. Думаю, его шаг объясняется благодарностью. Видите ли, инспектор, давным-давно, когда Рэнделл был ещe новичком в мире бизнеса, он вдруг оказался на грани банкротства. Речь шла всего о нескольких тысячах фунтов. Он сделал важный ход, страшно рискованный и дерзкий, как все его планы, но у него не хватило денег, чтобы завершить комбинацию. Я его выручила. У меня были кое-какие сбережения. Я верила в Рэнделла и отдала ему все до последнего пенса. План удался. Через неделю Рэнделл сказочно обогатился. После этого он стал обращаться со мной как с младшим партнером. Эх, чудесные были времена! Я была на седьмом небе от счастья. А потом мой отец умер, и сестра осталась беспомощной калекой. Мне пришлось все бросить и ухаживать за ней. Через пару лет умер и Рэнделл. За время работы у него я скопила достаточно денег и не ждала никакого наследства. Но была до глубины души тронута и очень горда, да-да, горда, когда выяснилось, что если Белль умрет раньше меня (а она из тех хрупких созданий, о которых говорят, что они не жильцы), то я буду единственной наследницей босса. Думаю, бедняга действительно не знал, кому завещать свои миллионы. Белль – прелесть! Узнав о завещании мужа, она пришла в восторг. Белль – прекрасная, добрая женшина. Живет в Шотландии. Я не виделась с ней много лет, мы только посылаем друг другу открытки на Рождество. Перед войной мы с сестрой поехали в санаторий в Швейцарию. Там сестра умерла от туберкулеза. А я вернулась в Англию всего год назад.
– Итак, вы можете разбогатеть. Скоро?
– От сиделки, ухаживающей за Белль, я знаю, что бедняжка быстро угасает. Конец может наступить буквально через пару недель. Но теперь деньги не имеют для меня такой цены, – печально добавила мисс Блэклок. – Запросы у меня скромные. Мне вполне хватает того, что у меня есть. Раньше я бы с радостью тряхнула стариной и поиграла на бирже, но теперь… Так что согласитесь, инспектор, если бы Патрик с Джулией хотели убить меня из-за денег, с их стороны было бы безумием не выждать несколько недель.
– Так-то оно так, мисс Блэклок, но что будет, если вы умрете раньше миссис Гедлер? К кому тогда перейдет наследство?
– Никогда не задумывалась… Наверное, к Пипу и Эмме.
На лице Краддока отразилось изумление. Мисс Блэклок улыбнулась:
– Думаете, старушка сбрендила? Повторяю: если я умру раньше Белль, деньги, судя по всему, достанутся законным наследникам, или как там у вас называется на вашем юридическом языке… а попросту – детям Сони, единственной сестры Рэнделла. Он с ней разругался. Она вышла замуж за человека, которого Рэнделл считал отпетым негодяем.
– А он действительно был негодяем?
– Еще каким! Но женщинам нравился. Он был то ли грек, то ли румын… как же его звали, дай бог памяти? А! Стэмфордис, Дмитрий Стэмфордис.
– Когда Соня вышла замуж, Рэнделл вычеркнул ее из завещания?
– Нет. Соня и так уже была очень богата. Рэнделл успел поместить на ее имя крупную сумму денег, обставив это дело так, чтобы муж не мог до них добраться. Но адвокаты уговорили его указать наследника на тот случай, если Белль меня переживет, и он, наверное, назвал Сониных детей. Больше ему ничего в голову не пришло, а он был не из тех, кто завещает свои капиталы благотворительным организациям.
