Последнее испытание - Туроу Скотт
Стерн снова на какое-то время умолкает, чтобы собраться с силами.
– Когда мистер Эпплтон поднимется сюда, чтобы выступить со своим заключительным словом, слушайте внимательно. Интересно, скажет ли он вам, что Иннис Макви правдивый свидетель. Он достойный человек, и я предполагаю, что он не станет этого делать. Он предложит вам прослушать запись телефонного разговора, которую она сделала. Можно подумать, что Иннис Макви была всего лишь роботом с вмонтированным диктофоном. Как будто вся та ложь, которую она громоздила до и после этого записанного разговора, все ее интриги и махинации с участием Неукриссов не имеют значения. Но мы теперь знаем, что каждым своим словом она расставляла ловушки для Кирила в надежде, что обвинители ухватятся за любую двусмысленность и неопределенность, чтобы истолковать ее против него.
Правда состоит в том, что прокурору и его людям ужасно не хочется признавать: без нее их обвинение в мошенничестве разваливается. Его просто нет. Из-за лжи, которую нагромоздила Иннис Макви, они не могут рассказать вам, что на самом деле случилось в компании «ПТ» в сентябре 2016 года. В своем вранье Иннис, будучи человеком беспринципным, не останавливалась ни перед чем. Но вот то, что произошло в офисе «Пафко Терапьютикс» в конце 2016 года, – это черная дыра в позиции обвинения. Это единственное – единственное, – что так и осталось, что называется, за кадром. Как Иннис узнала, каким именно образом ей надлежит действовать? Этого прокурор и его команда нам не сказали. Что сделала Иннис, которая отчаянно хотела уйти из компании, когда она узнала, что с «Джи-Ливиа» существует некая проблема? Какую стратегию она взяла на вооружение, чтобы продолжать, так сказать, «пробираться к выходу»? Сколько еще лжи она распространила про Кирила и когда она начала этим заниматься? Мы можем обо всем это только догадываться – ни сами обвинители, ни доказательства, которые они представили, ничего не сообщили нам об этом. И все же у нас, несомненно, есть все основания для того, чтобы спросить, связано ли ее решение покинуть «Пафко Терапьютикс» и продать принадлежащий ей пакет акций компании с тем, что она – и только она – узнала о «Джи-Ливиа». В ходе процесса вы не раз слышали о так называемом плане 10б5-1, в котором оговорены сроки, в течение которых сотрудники компании и другие инсайдеры, в частности члены совета директоров, заранее обязуются осуществить продажу своих акций. Они должны придерживаться этого заранее согласованного и утвержденного графика, чтобы минимизировать возможные вопросы и претензии по поводу инсайдерской торговли. Как вы слышали от Яна Вейлла, новый план 10б5-1 был принят в «ПТ» в конце 2016 года, после того как УКПМ сделала несколько публичных заявлений, свидетельствующих о том, что «Джи-Ливиа» вскоре будет допущен на рынок США. Этот план в письменном виде будет у вас в совещательной комнате. Здесь же вы можете видеть его на мониторе, он представлен в качестве вещественного доказательства защиты «МедИнвест-3». Я призываю вас обратить самое пристальное внимание на обозначенные в нем намерения двух из перечисленных в документе лиц, которые могли обладать инсайдерской информацией. Как объяснил Ян Вейлл, большинство из сотрудников и руководителей, такие как Леп, или сам Ян Вейлл, или доктор Танакава, в общем, подавляющее большинство, согласились с графиком и обязались продавать свои акции частями – но не весь пакет сразу – с регулярными промежутками в 2017 и 2018 годах. Это, можно сказать, осторожная стратегия – и вполне обычная, ничем не примечательная. Но двое из списка стоят особняком. – Документ по-прежнему остается на мониторе, и Стерн решает воспользоваться лазерной указкой, которую ему вручает Пинки. – Первый – это Кирил Пафко. Прошу вас еще раз обратить внимание, что Кирил единственный из инсайдеров, кто не планировал продажу в обозначенный период даже части акций, принадлежавших лично ему. Теперь, я надеюсь, вам сможет объяснить кое-что мистер Эпплтон, потому что мне и Марте нет никакого смысла это делать. Я имею в виду вот что. Если Кирил Пафко знал, что он ввел в заблуждение УКПМ и за счет этого добился одобрения «Джи-Ливиа», и если он понимал, что на втором году применения препарата у пациентов могли возникать серьезные проблемы, то почему, ради всего святого, он не планировал продать максимальное количество ценных бумаг компании как можно быстрее – хотя и в рамках того периода, который был обозначен в согласованном плане? Ведь если вы находитесь на борту «Титаника», вы понимаете, что вам нужно найти спасательный жилет. Однако он продаж акций не предусматривал.
А кто предусматривал? Только один человек. Один из членов руководства компании. Иннис Макви. В отличие от Кирила, Иннис преисполнилась решимости продать все акции «ПТ», которые находились в ее владении, как можно скорее. Даже при том, что, как написала в «Уолл-стрит Джорнэл» Джила Хартунг, «ПТ» вот-вот должны были стать самыми привлекательными акциями фармацевтического сектора, котировки которых будут лететь вверх, словно ракета. Но Иннис собиралась продать все свои акции, не дожидаясь предложений по покупке бумаг «Пафко Терапьютикс», которые должны появиться на рынке в перспективе. Почему? Находясь на свидетельской кафедре, она заявила, что ей просто хотелось как можно скорее оборвать все связи с компанией. Было ли это истинной причиной ее намерений? Или все дело в том, что Иннис Макви знала, что с «Джи-Ливиа» не все в порядке, и это могло выясниться в любой момент, и тогда цены на акции компании упали бы почти до нуля? Иннис сбыла с рук все, что у нее имелось. А затем слила информацию Неукриссам – ведь она уже получила свои деньги, и терять ей было больше нечего. Так что это Иннис Макви должна сидеть на этом месте. – Медленно передвигающийся во время своего выступления Стерн подгадал все так, чтобы как раз в этом момент оказаться за спиной Кирила. Адвокат кладет руку на плечо подсудимого. – И именно ее следует обвинить в мошенничестве – ну и, конечно, в лжесвидетельстве под присягой. Вот вам и многочисленные пункты обвинения в мошенничестве, предъявленные моему клиенту.
Стерн обводит пристальным взглядом присяжных, пытаясь понять их реакцию на свое выступление. Двое из них, оба мужчины, едва заметно ерзают на стульях. Адвокат расценивает это как признак того, что они испытывают дискомфорт, так как не вполне согласны с его аргументами. Возможно, они пытаются понять что-то, что остается для них неясным. Во-первых, каким все же образом Иннис могла узнать о проблемах с «Джи-Ливиа»? Кто ей рассказал о них, если не Кирил? Стерн тоже не может ответить на этот вопрос – ни присяжным, ни даже себе. Однако ни он, ни они не обязаны разгадывать все головоломки – и адвокат надеется, что, если ему повезет, присяжные это поймут. Он решает продолжать.
– Вы скажете: «Ладно, мистер Стерн, мы согласны. Мы не можем знать наверняка, что произошло в ходе того телефонного разговора с Венди Хох. Мы не можем понять, как так получилось, что УКПМ оказалось обманутым фактически без нарушения закона. И, конечно же, мы не можем полагаться на любые заявления, сделанные лжесвидетельницей Иннис Макви. Да, вы правы, Сэнди. Но как быть с обвинением в инсайдерской торговле? Тут-то, похоже, все гораздо яснее». «Нет, – скажу я вам, – это не так». Какие привел вам мистер Фелд доказательства того, что Кирил Пафко отдал распоряжение о продаже акций? «Обстоятельства, – сказал он. – Сама цепь событий об этом говорит». Звонок Джилы Хартунг Кирилу. Последующий разговор с Иннис Макви, в ходе которого она советует ему продать свой пакет. Звонок и десятисекундный разговор с брокером доктора Пафко, женщиной с необычным именем – Анаит Турчинова. И ее ответный звонок несколькими минутами позже. Вот доказательства, предъявленные обвинением: биллинг двух или трех телефонных разговоров плюс документы, показывающие, что акции, принадлежащие внукам Кирила, были проданы в тот же день примерно через час или чуть больше. Это начало и конец всей доказательной базы по обвинению в инсайдерской торговле. Как вы уже знаете, говорить о том, что сделку совершили в результате распоряжения, поступившего из неизвестного источника, бессмысленно – это не дает возможности понять, кто инициировал продажу бумаг. Нам также известно, что в тот же день на персональный счет Пафко поступили деньги от продажи акций некоего анонимного индексного фонда – и эта сделка также вполне могла быть темой телефонных разговоров между Анаит и офисом Кирила.
