Сам себе приговор - Николай Иванович Леонов
– Вы меня слушаете? – словно издалека донесся до Льва Ивановича голос Северцевой.
– Простите, я задумался, – обезоруживающе открыто улыбнулся Лев Иванович. – Вы что-то говорили…
– Да, я сказала, что Светлана не только неделю не выходит со мной на связь, – а я несколько раз пыталась дозвониться ей и на Сонин телефон, – но и не ведет свои сайты. Они у нее зависли, и я не вижу движения – нет новых статей, нет онлайн-общения с читателями и вообще не видно, чтобы с ними кто-то работал. Мне люди звонят, спрашивают, и я не знаю, что им отвечать. Говорю, что Светочка приболела. А тут еще вы звоните и назначаете мне встречу. Что же все-таки случилось?
Гуров пожал плечами.
– Я пока знаю не больше вашего. Светлана Владимировна не выходит на связь с родственниками, и мы ее ищем. Пытаемся выяснить, куда она могла уехать с дочерью.
Гуров немного помолчал, решая, как ему быть, и обратился к Северцевой с просьбой:
– Ангелина Максимовна, давайте сделаем так. Вы сохраните мой номер телефона, и если вдруг Светлана Тарасова позвонит, то вы мне сразу сообщите об этом. Хорошо?
– Да, конечно, – ответила Северцева и, посмотрев на изящные часики у себя на запястье, спросила: – Я могу идти? У меня через пять минут в этом же ресторане назначена еще одна встреча.
– Идите, – рассеянно ответил Гуров, снова погруженный в мысли. – Спасибо, что согласились встретиться.
Ангелина Максимовна встала и отошла на несколько шагов, но потом повернулась ко Льву Ивановичу и попросила:
– У меня к вам тоже есть просьба. Если вы первый что-то узнаете о Светлане, то позвоните мне, пожалуйста.
– Позвоню, – все таким же задумчивым тоном ответил Лев Иванович.
Глава 21
Вывел его из задумчивости официант.
– Вы что-то будете заказывать?
Его вопрос явно намекал Гурову, что просто так в этом ресторане сидеть нечего. Лев Иванович секунду подумал и решил, что есть он не хочет, аппетита почему-то совсем не было, хотя он сегодня практически не обедал. Кофе и донер навынос из какой-то сомнительной забегаловки – не в счет. Поэтому он встал и, не отвечая на вопрос официанта, направился к выходу. Телефон в кармане, заблаговременно перед встречей поставленный на беззвучный режим, завибрировал. Но Лев Иванович на звонок не отреагировал и, только очутившись на улице, принял повторный звонок.
– Лева, это Викторович, – услышал он голос Углова.
– Привет. Как у тебя движется расследование?
– Отлично движется. И я к тебе с новостями. Я сейчас только что еще раз допросил Юркова, и он раскололся. Признался, что помогал Барковой с вещами. Приезжал, когда та ему звонила, и забирал ее от дома, в котором она обчищала квартирку. А еще договаривался о сбыте вещей со своими корешами на Алтае. Он высылал им вещички почтой, а они потом оплачивали часть дохода от сбыта ему на карту. Ну и себя не обижали, понятное дело. Я, а вернее следователь Белова, проверила его банковскую карту и движения средств на ней, и всем этим мы прижали Юркова к стенке. Только после этого он во всем и сознался.
– Вот и отлично. Ты у него не интересовался, может он знает, откуда…
– Откуда у Калинки паспорт Тарасовой, – продолжил за Гурова Илья Викторович. – Я по поводу этого и звоню. Тут такая история вышла. Я тебе сейчас скажу, как мне ее рассказал сам Юрков, а уж верить ему или нет, это, сам знаешь…
– Ладно, разберемся, – нетерпеливо прервал его Лев Иванович. – Что он тебе рассказал? Только короче говори, а то знаю тебя – начнешь от сотворения мира.
– Если короче, то получается, что Баркова ни документы, ни телефон у Тарасовой не крала. Калинка сказала своему жениху и подельнику, что нашла их на окне в каком-то магазине на Бакинской – то ли в «Перекрестке», то ли в «Пятерочке».
– На Бакинской улице? – переспросил Гуров. – Что ж, вполне возможно. Если ехать по этой трассе, то она потом переходит в Липецкую, а та, в свою очередь, выходит через кольцевую трассу М-4 Дон. И это вполне укладывается в маршрут, по которому Тарасова выезжала из города.
– Тогда получается очень интересная штука – если верить тому, что сказала Юркову Калинка, Светлана специально выкинула и паспорт, и телефон, – с сомнением в голосе заметил Углов.
– Может, оно и так, – задумчиво ответил Лев Иванович. – Во всяком случае, это похоже на правду. За пару дней до того, как уехать от мужа, Тарасова купила новую сим-карту и поменяла привязку банковских карт со старого номера на новый. Наверняка и телефон она заблаговременно купила другой. Возможно, что позже планировала снять всю наличку со сбербанковской карты. Если это так, то мы об этом скоро узнаем.
– А почему она тогда не пользовалась новым номером, чтобы позвонить хотя бы матери или сестрице? – удивился Илья Викторович.
– Вот этого я не знаю, могу только догадываться. Наверное, она просто хотела начать какую-то другую, новую для себя и Сони жизнь, и распрощаться со старой. Как говорится, хотела обрубить все концы. По словам ее хорошей знакомой, с которой я только что разговаривал, Светлана всегда хотела иметь большую семью и быть домохозяйкой. А работа вне дома была для нее просто необходимой рутиной. Возможно, что этот мужчина, с которым она познакомилась, показался ей тем человеком, кто сможет дать в ближайшей перспективе то, о чем она всегда мечтала – и большую семью, и домашнее хозяйство…
– Ну хорошо, телефон она выкинула за ненадобностью, а паспорт-то на фига было выбрасывать? – снова озадачился Углов.
– Может, хотела со временем обратиться в паспортный стол об утере документа и записать себя на другую фамилию? – пожал плечами Гуров. – Кто знает, что делается в голове у женщины, когда она в спешке покидает нелюбимого мужа?
– Да у них, я имею в виду женщин, и в нормальном-то состоянии в голове не поймешь что твориться, – вздохнул Углов, по-видимому, вспоминая свои отношения с супругой. – Паренек твой тут еще сидит, – помолчав, заявил он, имея в виду
