Роза Планас - Флорентийские маски
Дверь в дом де Лукки была заперта. Ни в одном из окон не горел свет. Гости нажали на кнопку звонка и стали ждать. Вскоре в динамике домофона послышался голос Андреа – более сухой и официальный, чем обычно. «Судя по всему, нас здесь не слишком-то хотят видеть», – вынуждены были признаться друг другу посетители; впрочем, они приехали так далеко не ради собственного удовольствия и были намерены нанести визит актерам, даже если те в открытую дали бы им понять, что не желают их видеть.
Лишь поднимаясь по лестнице, они вдруг осознали, что не разработали никакой стратегии поведения. Им оставалось лишь идти в лобовую атаку и прямо попытаться выяснить, где можно найти Антонио. Ласло, как профессионал в выяснении того, что люди обычно стараются скрыть, начал разговор первым:
– Синьорина де Лукка, мы приехали из разных уголков мира и проделали этот путь не для того, чтобы уйти с пустыми руками. Надеюсь, вы понимаете, что мы понятия не имеем, куда нам еще обратиться, и рассчитываем на объяснения с вашей стороны, которые позволят нам успокоиться и, быть может, прекратить бесполезные поиски.
Коломбина одарила их обоих тщательно подобранной улыбкой. Она словно ждала именно такого объяснения вполне ожидаемому визиту двух иностранцев. Как обычно, она проводила их в зал, где столь же неизменно горел огонь в камине и сейчас пахло кокосовыми пирожными.
– Да что вы такое здесь жжете? – нетерпеливо спросил Пол. – Всякий раз, когда я оказываюсь в этом доме, здесь пахнет не так, как раньше, причем всегда приятно и ненавязчиво.
– Благодарю за комплимент, – ответила Коломбина. – Этот дом – он как живой и меняется, как меняемся мы, как меняетесь и вы сами.
Ласло сел в кресло без всякого приглашения и расстегнул пуговицы на пальто. Пол, не снимая плаща, подошел к камину. Венгр впился глазами в Андреа и спросил:
– Раз уж вы такая бойкая и ушлая, то не соизволите ли подсказать, где находится Антонио, единственный сын моего клиента и наследник более чем значительного состояния. Все, кто с ним знаком, подтвердят, что речь идет о человеке с не совсем здоровой психикой, который легко мог стать жертвой злонамеренных действий людей, не обремененных моральными нормами.
На Коломбину вульгарный тон венгра не произвел, казалось, никакого впечатления. Ласло внутренне и сам удивлялся, как ему, адвокату из почтеннейшего бюро, удалось подобрать тон, присущий скорее не слишком разборчивому в методах дознания следователю. Пол, в свою очередь, не сводил глаз с Андреа; он вдруг со всей отчетливостью понял, что она и есть та самая женщина из потустороннего мира. Именно с нею он говорил, с нею – сожительницей мертвецов, на которую его несчастный племянник указал как на единственную возможную собеседницу в том унылом мире.
– Вы же знакомы с Марком, с моим племянником. Вы с ним общались – не знаю уж, в какой форме, и, быть может, продолжаете общаться до сих пор. Вы ведь и меня знаете, или скажете – не помните?
Ласло посмотрел на него удивленно и несколько раздосадованно. Слова Пола шли вразрез с тем, что вплоть до этого момента говорил ему англичанин. Лишь удрученное выражение на лице Пола заставило адвоката удержаться от язвительных замечаний. Коломбина ничего не ответила, но посмотрела на Пола совсем не так, как раньше: в ее глазах мелькнуло что-то похожее на заговорщические искорки.
– Я не знаю, знакомы вы были до нашей общей встречи или нет, да мне это, по правде говоря, и неинтересно, – заявил Ласло, явно раздраженный тем, что пребывал в неведении относительно прежнего знакомства своих собеседников. – Я прошу вас лишь об одном: скажите мне, где Антонио. Молодых мексиканцев здесь не так много, и я уверен, что они не пропадают незамеченными. Если вы не скажете мне этого добровольно, я сумею найти способ заставить вас говорить.
Угрозы Ласло не произвели на хозяйку дома никакого впечатления. Юная Андреа невозмутимо посмотрела на адвоката, а затем, повернувшись к нему спиной, стала поправлять лежавшие в камине поленья, от которых по всему залу распространялся сладкий аромат пригоревшего кокоса. Глаза Пола загорелись, и он, словно нажимая на курок, выпалил:
– Может быть, вы и не знаете, где находится молодой человек, я готов это допустить. Но тогда вы наверняка могли бы сказать нам, где находится череп. Если не ошибаюсь, эта реликвия должна быть где-то здесь, неподалеку, не правда ли?
Слова Пола, произнесенные скорее наудачу, как ни странно, попали в цель. По крайней мере, лицо Коломбины, вплоть до этого момента бесстрастное, дрогнуло и на нем промелькнуло озабоченное выражение. Ласло понял, что череп действительно где-то поблизости, может быть, в этом самом доме. Размышляя над этим, он непроизвольно смотрел в огонь, и ему становилось все труднее оторвать взгляд от пляшущих языков пламени.
– Пол, вы абсолютно правы, череп действительно здесь, рядом, но теперь вы должны меня выслушать и отнестись к моим словам со всей серьезностью. Как совершенно справедливо сказал вам Марк, я единственный человек, который может помочь вам выйти из сложившейся неприятной ситуации, хотя боюсь, сделать это будет нелегко. Что же касается вас, синьор Ласло, то могу вас заверить: Антонио не нуждается ни в ваших адвокатских услугах, ни тем более в том, чтобы встретиться с вами.
Оба иностранца переглянулись. Слова Андреа выводили разговор на тот уровень, к которому они не были готовы. Да, вполне возможно, что Антонио не хочет встречаться ни с кем из знакомых, но, мысленно спросил себя Пол, неужели и профессора Канали одновременно с мексиканцем поразила та же напасть?
– Синьорина, – обратился он к Коломбине, продолжая внимательно смотреть ей в лицо, – а как же Федерико Канали? Он тоже не желает встречаться с друзьями и знакомыми? Вам не кажется странным последовательное исчезновение троих друзей, которые всегда проводили вместе отпуск, всегда интересовались одними и теми же книгами, мечтали об одном и том же, а в последнее время все вместе увлеклись поисками разгадки жизни и смерти одного придуманного существа, череп которого был не так давно найден на пляже в Гаити?
Андреа покачала головой; в волнах ее черных волос отразились разноцветные языки пламени, плясавшие в камине. Судя по всему, у этой девушки был готов ответ на любой вопрос. Ничто не могло вывести ее из себя. Однако, заговорив о черепе, Пол, который постепенно стал узнавать и понимать Коломбину, заметил, что она на миг прикусила губу мелкими острыми зубками, не менее настырными, чем взгляд самого Пола.
– Мистер Харпер, лично я всегда считала, что старуха Лурдель могла просто-напросто подстроить все это и обманом завлечь в свои сети трех богатых и доверчивых иностранцев. Вот скажите, вы сами-то верите, что этот череп – настоящий? Неужели человек с таким, как у вас, образованием может допустить, что в знаменитой итальянской сказке действовал хоть один невымышленный персонаж?
Увидев, что Пол стушевался, Ласло поспешил ему на выручку:
– А почему бы и нет, синьорина? Разве Казанова или Муссолини не были реальными? Больше того, – продолжал он, вставая со стула, – последствия этих сказок, этих снов и мечтаний о величии принесли в реальный мир немало горя и грязи. Именно такие люди, как вы, создавали персонажей, которые впоследствии паразитировали на мечтах людей и целых народов. Лично мне гораздо больше по душе американские комики. Пиноккио – он ведь не клоун, а политик. Он… как бы это сказать… излишне возрожденческий персонаж.
Пол воспользовался передышкой, чтобы привести в порядок свои мысли, собраться с силами и перевести разговор в другое русло. При этом он мысленно отметил определенную правоту в словах адвоката: все упомянутые личности и персонажи, реальные и вымышленные, живые и мертвые, были чем-то похожи: в каждом из них билось сердце театрального актера. Эта страсть к клоунаде порой перевешивала способность вести себя в соответствии с требованиями общества.
– Видите ли, мне кажется, что мы с другом уже наговорили много лишнего, – вновь вступил он в разговор, стараясь снять возникшее напряжение. – Я прошу вас об одном одолжении, даже не прошу, а умоляю: речь не идет ни об угрозах, ни о желании навлечь на кого-либо неприятности. Нам просто очень нужно узнать, все ли в порядке с близким нам обоим человеком.
Едва энтомолог успел договорить, как в зале внезапно послышалась музыка, а затем зазвучал голос певицы, исполняющей какую-то оперную арию. Музыка звучала со всех сторон, и все помещение оказалось словно обнаженным перед этими всепроникающими звуками.
Коломбина немного помолчала, словно дожидаясь, пока сентиментальные аккорды пропитают все ее тело. При этом она явно что-то подсчитывала в уме, прикидывая, стоит ли уступить смиренной просьбе Пола и, сжалившись, рассказать ему о том, что он хочет узнать.
– Что ж, сделайте одолжение, пойдемте со мной. Надеюсь, когда вы узнаете то, что невозможно описать словами, вы вернетесь к себе домой и навсегда забудете то, что увидели.
