Колин Харрисон - Кубинский зал
Элисон, похоже, подумала о том же.
— Он скверно выглядит, Билл, — вполголоса сказала она. — Вроде и спит, и не спит… Может, вызвать ему «скорую»?
Не открывая глаз, Поппи оскалил скверные, желтые зубы.
— Никуда не звони, слышишь?!
— Ага, знаю! — Элисон порылась в сумочке и достала оттуда блестящий тюбик губной помады. Сняв крышечку, она повернула донышко и выдвинула понаду примерно на полдюйма.
— Подожди, — сказал я Поппи. — Я хочу, чтобы твой рассказ выслушал еще один человек, он сейчас подъедет.
— Нет времени. — Поппи взял помаду и склонился над салфеткой, словно донельзя усталый, но послушный ребенок, пытающийся решить задачу, которой не понимает. — Я оставлю ему записку, а сам поеду. У меня есть немного денег и кофе. Мне нужно смыться отсюда.
— Куда ты собрался?
— Еще не знаю. Может быть, в Калифорнию… Или во Флориду.
— Ты поедешь на своем грузовике?
— На чем же еще?! Трансмиссию я починил, так что он еще побегает… До Флориды, во всяком случае, его хватит. — Он протяжно, со всхлипом вздохнул. — Я не был во Флориде чертову уйму лет. Ладно, не мешай мне… — Поппи начертил на салфетке вертикальную линию в дюйм длиной, потом еще три, так что получилось некое подобие прямоугольника.
— А все-таки им ничего не сказал. — Продолжая рисовать, он хвастливо покашлял. — Я старик, но им было ни капельки меня не жаль… Это не люди, а просто шваль, подонки.
— Кто?
В верхнем левом углу салфетки Поппи начертил три косых креста. Прямоугольник находился вниз по диагонали от последнего из них.
— Те парни, которые меня отметелили. — Он с обезьяньим любопытством рассмотрел рисунок, потом сложил салфетку пополам.
— Ах да!.. — вдруг спохватился Поппи и снова разложил салфетку на столе. — Чуть не забыл. — И он просительно посмотрел на Элисон.
— Что? — спросила она.
— Вот здесь… — Он ткнул пальцем в прямоугольник. — Я хочу, чтобы вы написали кое-что для Джея. Чтобы он знал…
— Конечно. Здесь написать?…
— Пишите где хотите. — Он протянул ей помаду. — Первая буква «кэ».
— Пишу… «Ка»…
Поппи затряс головой, словно ему в ухо попала вода.
— Не «ка», а «кэ». Просто «кэ», и все.
— Да-да, я поняла. Дальше?
— Потом «р-р-ры».
— Написала. Поппи открыл глаза.
— Теперь «о». Как в моем имени — п-О-О-ппи.
Я перехватил взгляд Элисон, и она чуть заметно кивнула в знак того, что мы должны потакать старику, если хотим чего-то добиться. Поппи, похоже, с каждой минутой становилось все хуже.
— О'кей, Поппи, очень хорошо. Мы написали «Кро…». Что дальше?
Он снова закрыл глаза.
— Теперь «л» и «а» — как Лос-Анджелес…
— «Л» и «а»?…
Поппи злобно улыбнулся мне. Теперь я был почти уверен, что он не просто пьян. Старик либо тронулся рассудком, либо получил крепкий удар по голове.
— Я видел много адвокатишек, похожих на тебя. Так вот: я всегда клал на них с пробором!..
— Да-да, конечно. — Я наклонился вперед, чтобы взглянуть на салфетку, но Поппи заслонил ее рукой:
— Эй, уберите-ка свой долинный нос, мистер!
Я послушно выпрямился, рассудив, что еще успею взглянуть на странную записку.
— Это все? — спросил я. — Больше ничего не надо писать?
— «Л» и «а». Или я уже это сказал?
— Сказал. Получилось что-то вроде «кролика»: «крола» или «крола».
— Верно.
Мне это слово ничего не говорило. Оно отдаленно напоминало чешскую или польскую фамилию, и я вспомнил, что в начале двадцатого столетия на востоке Лонг-Айленда селились польские иммигранты. Впрочем, не исключено было, что Поппи опять напутал что-то с правописанием — к примеру, пропустил две или три буквы и это было совсем другое слово.
— Что это значит? — спросил я. — Это чья-то фамилия?
Поппи отрицательно покачал головой.
— Это для Джея, — сказал он. — Ты передай ему, обязательно. А меня… Считайте, что меня тут не было и я вам ничего не говорил.
— Но это же совершенно бессмысленное слово, — возразил я. — «Крола» какая-то!.. — Я подумал о Марсено. Что я ему-то скажу?…
Тем временем Поппи снова сложил салфетку и с трогательной вежливостью протянул Элисон:
— Вы предадите Джею, мисс?
В ответ она кивнула и спрятала салфетку в сумочку.
— Элисон! — донесся сверху голос Ха. — Здесь какие-то люди, они хотеть видеть тебя.
— О'кей, впусти их! — крикнула она в ответ. На лестнице послышались шаги.
— Это тот парень, про которого я тебе говорил, — сказал я Элисон. — Он купил участок Джея. Его фамилия Марсено. Хорошо, что Поппи еще здесь.
— Я уже ухожу! — запротестовал Поппи. — Я должен уйти прежде, чем они здесь появятся.
В дверях появился Ха, его глаза были удивленно раскрыты.
— Мисс Элисон… — начал он, потом кто-то толкнул его в спину, и Ха, едва не споткнувшись, влетел в зал.
— Давай двигай, будда желтомазый!
Вслед за Ха в зал ввалились двое горилл Г. Д. с револьверами в руках; впрочем, оружие было направлено вниз. Остановившись, они внимательно огляделись по сторонам, и я припомнил, что более высокого звали Дэнни.
— Ступай внутрь!
— Кто вы такие? — спросила Элисон.
— Можете звать меня Гейб, — сказал второй громила, у которого был галстук и дорогие часы. — Мы ищем тех, кто потерялся, — такая у нас профессия. — Он взмахнул револьвером. — Ну-ка, сядьте все в одну будку, чтобы я вас видел.
Дэнни достал сотовый телефон и вопросительно взглянул на Гейба.
— Скажи его жирному высочеству, что его низкооплачиваемые гориллы застукали всю шайку в ресторане и что Великое Американское Трепло Уайет тоже здесь, так что пусть поторапливается, — велел Гейб, и Дэнни набрал какой-то номер. — Удачный день, — сказал Гейб, насмешливо поглядев на меня, и добавил, повернувшись к Поппи: — Кстати, приятель, спасибо.
— За что?!
— Ты поступил именно так, как мы рассчитывали.
— Я??!
— Сразу после нашей милой беседы ты помчался в Манхэттен, чтобы предупредить своих друзей и советчиков. — Он показал на меня, потом снова огляделся по сторонам. — Отличное местечко! Здесь можно шуметь сколько угодно — все равно никто не услышит!..
Еще минут десять все мы сидели молча. Я исподтишка рассматривал Гейба и Дэнни, ища следы волнения, следя за тем, как они дышат. Оба дышали совершенно нормально, очевидно, подобные ситуации были им не в новинку.
— Прошу прощения, но мне нужно в туалет, — сказала вдруг Элисон.
— Очень жаль, мисс, но ничего не выйдет.
— В конце зала есть туалетная комната.
— Кому-то придется пойти с вами, мисс.
— Будь по-вашему, — покорно вздохнула Элисон. Гейб дошел с ней до туалета, заглянул внутрь, потом впустил Элисон. Входную дверь он придержал рукой.
— Нет-нет, ту дверь тоже откройте! — приказал он. Я услышал, как Элисон что-то говорит слабым голосом.
— А мне на… ть, что вам неудобно. — Гейб повернулся, глядя на Элисон практически в упор. — Вот так-то лучше… Классное бельишко, мисс, и, наверное, очень дорогое. Небось из «Виктория сикрет» [40]?
— Правда, что ли? — подал голос Дэнни, поглядывая то на напарника, то на нас.
— Что-то не разберу.
— Как у нее с женским оборудованием?
— Нормально. Впрочем, ничего особенного… — ответил Гейб, продолжая следить за действиями Элисон. — Теперь бумагу, мисс, и побыстрее, пожалуйста.
Через минуту Элисон снова вышла в зал.
— Надеюсь, вы получили удовольствие, — холодно бросила она.
— Сядьте-ка рядом с китаезой, — приказал Гейб.
Наверху послышался шум — кто-то стучал в дверь. Может быть, это Марсено? — подумал я. Громилы быстро переглянулись.
— Босс? — спросил Гейб. — Так скоро? Ну-ка, проверь.
Дэнни повернулся и пошел наверх. Вскоре на лестнице послышались еще шаги, и в зал вошел высокий негр в длинном теплом пальто. Оглядев зал, он отступил в сторону, пропуская Г. Д., который ворвался внутрь с выражением вопросительным и агрессивным одновременно. Его лицо было наполовину скрыто темными очками-техно; круглая, наголо бритая голова походила на пушечное ядро. Последним в зал спустился Дэнни.
— А мне тут нравится, Ламонт! — объявил Г. Д., оглядываясь по сторонам и сверкая зубами. — Шикарное местечко! — Его взгляд остановился на мне. — А-а, белый пижон-адвокат! Я же тебе сказал — достань мне эти деньги, но ты не послушался, а теперь у тебя серьезные проблемы. — Он увидел Элисон и сдвинул очки на лоб. — М-м, а ты кто такая?
— Я — управляющая рестораном, и…
— Какая? Направляющая?… Мне будешь направлять? — Он показал пальцем на Ха. — Что тут делает этот древний китаеза?
— Он здесь работает, — ответила Элисон, — и не имеет к происходящему никакого отношения.
— Работает?… Наверное, убирает в сортире после белых джентльменов.
