Приглашение на смерть - Юлия Фёдоровна Ивлиева
Не нашли? Ерунда! Самбуров гору перекопает, а ее вытащит.
Пожалуй, стоило ему помочь.
Она подергала руками. Связана плотно, похоже веревкой, не тонким пластиковым хомутом, но все равно не вывернуться.
– Ладно, попробуем по-другому, – решила Вергасова.
Убийца не рассчитывал, что жертва окажется гибкой и физически развитой. Еще немного непропорциональной, но это уже нюансы.
– А нечего было связываться с танцовщицами, – буркнула она и добавила: – Главное – хорошо раскрытый грудной отдел.
Она не думала о том, какую судьбу приготовил ей убийца. Просто собирался оставить здесь или пополнить ею коллекцию жертв древу рода. Она даже не была уверена, что огрел ее по голове и затащил сюда Вадим. Возможно, Дарья сама. Кира не видела напавшего на нее человека.
А сейчас ей и вовсе было не до этого.
Она максимально отвела руки назад и вниз, насколько смогла развернула плечи, уперлась в землю ладонями, почувствовала острые мелкие камушки. Ничего страшного, руки можно будет отряхнуть и намазать чем-нибудь царапины, потом. Кира приподняла таз вверх и подалась им назад.
– Вот задницу раскормила, – ворчала на себя Вергасова, егозя по каменному полу. Она до боли и натяжения кожи о веревку развела запястья, помогая себе, но зад через кольцо рук пролезал плохо. Они с девчонками из студии уже проделывали подобное однажды на спор. У трех из шести получилось. У нее тоже. И сейчас получится. – Здорово будет, если выпутаться мне помешает собственная задница.
Хоть и с неимоверным трудом, содрав руки до ссадин, стараясь увеличить петлю и об камни на полу, но она пролезла. Осторожно, чтобы не вывернуть плечи, Кира перевела руки под коленями, под ступнями и вперед. Пошевелила плечами. Все-таки потянула, но не смертельно. Запястья саднило, содрала она их сильно. Пошевелила пальцами, прогоняя онемение, поднесла руки к лицу, потерлась о них и веревку щекой. Точно, веревка. А значит, ее можно развязать. Кира принялась ощупывать переплетение, насколько доставала пальцами, губами, щекой. Нашла узел, потянула в одну сторону зубами, потом пошатала, потеребила, потянула в другую, узел слабел.
Сколько у нее ушло на это времени, в темноте оценить было сложно. Но Кира Вергасова освободилась. Она ощупала землю рядом, каменную стену, сырую и местами скользкую. Пахло плесенью и мокрым камнем. Девушка смогла встать в полный рост.
«Интересно, почему он меня не убил? Собирался дождаться, когда я умру здесь сама? Для этого связанных рук и ног маловато. Надо было приковать, что ли, – рассуждала Вергасова. – Может, собирается вернуться и осуществить свой ритуал с шарфом и рисунками?» Теперь она точно знала, что ее догадка верна. У него нет желания убивать, он осуществляет ритуал. Убивает жертву перед приходом к матери. Питает древо жизни, чтобы оно благосклонно позволило приложиться к груди. Кира вздохнула. Ход, по которому она шла, был узким и низеньким. Она почти скребла головой потолок и едва проходила в ширину. Довольно душно, никак не получалось вздохнуть полной грудью.
Она выставила руку вперед, другой, коснулась потолка над головой, доказывая своему сознанию, что даже в узком коридоре ей есть куда двигаться. Она не в каменном мешке, она может шевелиться. Даже идти.
Вот какого черта она постоянно оказывается в замкнутом пространстве? В могиле, в пещере, в норе? Где-то на роду, что ли, ей написано?
«Ну, и что нужно делать, чтобы подобное перестало с ней случаться?»
«Надо перестать лезть куда не надо!» – услышала она, как наяву, недовольный голос Самбурова.
«Надо! – вела с ним мысленный диалог Кира и не спорила. – Но не было технической возможности».
Кира ступала крошечными шажками, держа одну руку на левой стене, другую – впереди себя. Если убийца ее принес сюда, значит, отсюда можно выбраться. Вопрос времени. Никакого смысла впадать в панику. Она выберется. Ее ищут. Значит, найдут. Пару раз она шаркнула головой о потолок. Пришлось сильно наклониться, чтобы пролезть. Сейчас у нее болели плечи, коленка, локоть. Он тащил ее этим же коридором, и она задевала стены, ставила синяки и царапины. Поэтому и чувствует себя, словно побитая.
Внезапно левая рука потеряла опору. Кира замерла. Стена ушла влево. С другой стороны стена ушла вправо. Она вышла в другой коридор. На стенах что-то слабо, изредка мерцало. Не свет. Кира припомнила, что светиться может кальцит, флюорисцирующий минерал, но, кажется, он очень редкий. Еще есть какие-то светляки и грибы, кажется, мох тоже светится.
– С ума сойти, Вергасова, сколько мусора у тебя в голове! – прошептала она. В какую сторону идти?
И в абсолютной кромешной темноте она свернула наугад – направо. Проход стал шире. Шла она крошечными шажками, больше всего Кира боялась обрыва. Дорожки, туннели, коридоры, еще куда ни шло. Но оказаться над обрывом, в темноте, совсем не хотелось. Лабиринт наполняли какие-то шорохи. Кира старалась не прислушиваться. Журчала вода.
Вергасова видела в кино, как доблестные герои прыгали в поток со словами «если вода течет, значит и мы с ней выплывем наружу». В жизни, она не хотела на это рассчитывать. Мало ли куда течет вода и по каким препятствиям. По закону жанра хорошие герои всегда остаются в живых. В жизни подобного исхода гарантировать никто не мог. Хороший ли она герой?
Откуда-то проникал свет. Она стала различать свою руку и даже стены. До нее донесся шум возни и мычание, кто-то пытался кричать с забитым ртом. Кира замерла. Потом двинулась вперед. Ее шаги стали еще тише и медленнее. Хорошо, что она в кроссовках, а не в босоножках. Она, почти не дыша, прошла несколько шагов. Свет лился из-за угла. Вадим. Больше здесь быть некому. Вряд ли внутрь горы возят экскурсии. А мычит связанная Елена. Убийца с ней, иначе не было бы света. У нее нет ни оружия, ни электрошокера, ничего тяжелого, даже камня. Она присела и пошарила рукой по полу, всмотрелась.
